Вырвавшись из ее рук, Тифони побежала по коридору. Керсти, догнав ее, следовала рядом.
А где-то за их спиной доктор, потрясая кулаками и оглашая подземелье воинственными воплями, отплясывал вокруг столба танец смерти.
Незримый компас в подсознании Тифони вывел их к лестнице, ведущей на площадку, окруженную трубами. Взбежав по ней, Тифони нашла глазами валявшуюся среди осколков камней рваную кожу Джулии. Мягкая перчатка руки все еще сжимала разложенный кубик шкатулки. Два ее острых угла поблескивали, отражая свет своими гранями. Тифони схватила шкатулку и побежала к ожидающей на лестнице Керсти.
— Тифони, зачем она тебе?
Посмотрев на нее, Тифони указала взглядом на висевший в красном небе гигантский вытянутый ромб. Ударил гром. Ромб зловеще сверкал, разбрасывая разряды молний, покрывающие своими вспышками всю огромную площадь, занимаемую лабиринтом.
Керсти перевела глаза с висящего над ними ромба на шкатулку, заметив идентичность их форм.
— Теперь я понимаю, — произнесла она. — Это головоломка, да?
Тифони кивнула, а Керсти, ни к кому не обращаясь, повторила последние слова:
— Это головоломка…
Спустившись по каменным ступеням, Тифони села на холодный пол и, скрестив ноги в позе лотоса, закрыла глаза. Живот ее приподнялся, грудь расширилась, полностью наполняя легкие кислородом. Выдох прошел в той же последовательности, после чего дыхание прекратилось. В этот момент в организме Тифони произошли коренные изменения, настраивая ее на внутренний мир. Отрицательный полюс, находящийся в копчике, стал медленно подниматься по позвоночному столбу, стараясь достичь положительного полюса на его верхнем позвонке и соединиться с ним. В этом соединении нашло свое выражение вечное стремление полярностей и полов друг к другу. И лучше всего это соединение выражалось внутри самого себя — в высшей степени совершенства, в трансэкстазе. Но две формы энергии не желали слиться в одно целое, сознание постоянно вырывало из памяти отдельные куски жизни, картинами встававшие перед внутренним взором Тифони. Мама лежит на больничной кровати. Рядом пищит аппарат, вычерчивая кривую кардиограммы. Доктор вставляет ей в рот кислородную трубку. Медсестра: «Она так любит головоломки», и гладит Тифони по голове. Кенобит корчится в предсмертных судорогах на древке пронзившего его копья. «Назовем ее Тифони», — улыбается медсестра, подходя со шприцем в руке. Затем опять доктор. Доктор Женарт. Он зажимает рот матери, перекрыв доступ воздуха, и ухмыляется, смотря на Тифони. Мама корчится на постели. Иглы, соединяющие ее тело с резиновыми трубками, по которым поступает жидкость, поддерживающая ее сердце, ломаются.
Перед глазами все поплыло, заливаясь красными пятнами и закрывая пеленой. Это был не туман, это были слезы, брызнувшие из глаз Тифони на ее руку.
Задрожав на вытянутой ладони, шкатулка упала на пол, повторяя действия своего большого двойника, застывшего на красном небе между двумя ярусами ада.
Впереди послышался звук трубы, сопровождающийся грохотом падающих булыжников.
Тифони, так и не сумевшая настроиться на медитацию, вздрогнула и посмотрела сквозь дыру в стене, пересиливая боль в наливающейся свинцом голове.
Она увидела, что к ним летел по воздуху доктор, болтаясь на гибком рукаве трубы.
Тифони встала, зажав виски руками. Боль не проходила, пульсируя в такт ударам сердца и затмевая разум. Покачнувшись, она подняла с пола выпавшую из рук шкатулку, все еще не отказываясь от попытки переключиться на внутреннее Я.
— Как вы себя сегодня чувствуете, девочки? — проскрипел доктор, показываясь в проломе. — Теперь у вас все позади. Времени для вас больше не существует.
Со свистом прорезав воздух, хвост выбил шкатулку из рук Тифони. Клинки завертелись в пастях змей, превратившись в сверкающие сверла. Их сменили длинные тонкие иглы, вылезающие из змеиных голов. Доктор засмеялся, с удовольствием заметив ужас в глазах Тифони.
— Я вижу, дело идет на поправку! — проревел он. — Теперь тебя можно чем-то удивить. Но заключительная операция не помешает, Лиза. Что у нас сегодня на повестке дня?
Доктор глянул на свою руку, из которой выдвинулся круглый крючковатый барабан.
— Ах, да… Снятие кожи с лица, — вспомнил он, выкинув руку с вращающимся механизмом вперед.
Попятившись, Тифони упала, зацепившись ногой за вывернутую плиту.
Размахивая широким плащом, доктор подлетел и повис над ее головой, тыча в лицо пронзительно звенящей циркулярной пилой, которой оканчивалась его рука.
Осколки стремительно разлетались вокруг, когда пила соприкасалась с полом, и обдавали Тифони горячими крошками, больно врезавшимися в лицо.
— Ну что же ты, Лиза? — произнес Женарт. — Ты боишься своего папочку? Иди же ко мне, прикоснись к отцовской груди. Или ты не любишь меня?
Доктор дернулся, держа крутящийся зазубренный диск, готовясь нанести им последний удар.
Перед ним стояла Джулия, она улыбалась, смотря на него. Лицо ее было немного забрызгано кровью, но каштановые волосы все так же красиво спадали на ее плечи.
— Я знал, что ты вернешься, — прохрипел Женарт, и губы его растянулись в сатанинской улыбке.
Джулия обняла его за плечи и прильнула к груди, отводя в сторону стремительно крутящийся диск пилы.
Тифони подползла к валявшейся но полу шкатулке и зажала ее в руках, поглаживая по ребрам. С чудовищным напряжением ей удалось собрать всю свою энергию и волю, объединив их в мощный кулак. Затаив дыхание, Тифони заскользила пальцами по острым углам, перемещая напряжение к квадратному основанию. Запас воздуха в ее груди закончился. Она сделала глубокий вдох. Углы у шкатулки, уже начавшие опускаться вниз, резко распрямились, образовав первоначальную фигуру. Поджав под себя ноги, Тифони повторила попытку. Острые края втягивались вовнутрь. Вот уже осталось несколько градусов до прямого состояния.
Запас кислорода кончался, инстинкт самосохранения приказывал выдохнуть углекислый газ, скопившийся в легких и набрать новую порцию живительного воздуха. Тифони задыхалась. Сознание мутнело, но она продолжала давить углы к центру. Хлоп! Шкатулка собралась в правильной формы куб и застыла в руках Тифони.
Услышав щелчок, доктор оторвался от губ Джулии и повернулся на шланге в сторону Тифони, устремив на нее испепеляющий взгляд.
— История твоей болезни закрыта, Тифони! — произнес он и выставил вперед ладони. — Боюсь, исход летальный.
Из его рук вылетели два дротика с тянущимися от них цепями.
Тифони увернулась, перекатившись в сторону. Ноги ее соскользнули с площадки, увлекая вниз тело. Под ней расстилались огромные непонятные строения лабиринта в розовато-оранжевой дымке. Тифони обеими руками схватилась за камни, повиснув на трехсотфутовой высоте и боясь взглянуть вниз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
