Выписавшись из госпиталя, Родион некоторое время служил в запасном полку. Оттуда его хотели направить на Карельский фронт, но он упросил командование, и оно разрешило ему вернуться в свою двенадцатую бригаду. За зиму батальон поредел. Погиб командир роты, многие бойцы остались навечно лежать среди скал или попали в госпитали. Часть, где служил Григорий Хват, отвели для отдыха и пополнения в тыл, если можно назвать тылом небольшой приморский поселок в Тюва-губе, ежедневно навещаемый немецкими самолетами. Родион без труда отыскал свою роту, и Григорий, служивший по-прежнему отделенным, несказанно обрадовался прибытию друга.

В конце марта сорок второго года морские пехотинцы двенадцатой бригады получили приказ высадиться на южный берег Мотовского залива между губами Большая Западная Лица и Титовка, зайти в тыл обороняющимся немцам и облегчить наступление с фронта четырнадцатой армии. Операция намечалась на 21 апреля, но из-за бездорожья и распутицы развертывание армии замедлилось, и бои начались неделей позже. Войска обмундировали по-летнему. 27 апреля бойцы получили патроны, гранаты, сухой паек на пять суток. Во второй половине дня к причалам подошли тральщики, морские охотники, рыбачьи боты, и с наступлением сумерек подразделения двинулись на посадку. Темными фигурами на катер спешили люди с вещевыми мешками и вооружением. Рыбацкий бот, стоявший у пирса, затарахтел двигателем. Раздалась команда: - Приготовиться к посадке! Первый взвод и отделение разведки - на мотобот "Вьюн"! - "Вьюн"? Неужели наш бот? - спросил Родион. - Все может быть, - отозвался Григорий. Да, это был бот Дорофея. Подойдя ближе, Родион узнал его по очертаниям рубки, по невысокой якорной лебедке в носу, хотя обе мачты были сняты. На полубаке можно было различить крупнокалиберный пулемет и сразу за рулевой рубкой - небольшую пушку. Родион прошел по трапу на деревянную палубу, мокрую от тумана и сырости. Погрузка закончилась, трап убрали. Дизель прибавил оборотов. Бот окутался белым облачком дыма от выхлопа и отошел от пирса. На палубе - ни огонька. Боковые стекла в дверях рубки зашторены. За низким бортом катилась еще по-зимнему тяжелая, холодная вода. Двигатель работал на полных оборотах. Десантники забили всю палубу, все проходы. Сидели, стояли, прячась от ветра за рубкой. Родион сказал Хвату: - Погляжу на рулевого. А вдруг Дорофей? Он пробрался в нос и глянул в переднее окно. По рубке зыбился слабый свет от лампочки над столиком, где обычно лежали морские карты. Лицо рулевого в тени от абажура. Лампочка высвечивала только руки, они держали штурвал подхватом снизу. По рукам узнать человека трудно... Рулевой чуть сутулился, наклонясь вперед. На голове - мичманка, на плечах - бушлат. "Нет, пожалуй, не он", - подумал было Родион, но вот рулевой, убрав от штурвала правую руку, тыльной стороной ладони потер подбородок. Этот жест Родиону был знаком. В рубке еще кто-то был - заметна была позади рулевого колеблющаяся тень. Родион приоткрыл дверь: - Дорофей?! Рулевой обернулся, и Родион увидел, что не ошибся. - Кто там? - спросил Киндяков, не двигаясь с места. - Я, Родион. Дорофей передал штурвал тому, кто у него стоял за спиной, вышел из рубки и сразу попал в объятия Родиона. - Вот так встреча! - взволнованно сказал тесть.- Ты что, с десантом? - С десантом. - В морской пехоте? Кем служишь? - Пулеметчиком. - Был ранен? - Был. А ты давно тут плаваешь? - С осени. Бот переоборудовали в Архангельске и послали сюда. - Кто бы мог подумать, что наше рыбацкое суденышко в войну пригодится! удивился Родион. - Нас целый дивизион. Возим все - от почты, тушенки и сухарей до снарядов и мин. Побережные извозчики. - Я здесь не один. С Хватом. - Где же он? - На корме. Дорофей опять провел тыльной стороной ладони по подбородку, что бывало у него в затруднительных случаях, и неуверенно сказал: - Очень надо поговорить с вами. Пойду скажу Котцову, чтобы постоял у руля. Он скрылся в рубке и вскоре вернулся. Родион повел его к Григорию. Поговорили накоротке. Дорофей объяснил, что бот занимается и тралением мин, для этого имеются тралы. В команде, кроме него, Патокина и Котцова, у пулемета и пушки есть воинская прислуга. - Пора мне, братцы, к рулю. Не осудите - служба! - стал прощаться Дорофей. - Берегите друг друга, выручайте в трудную минуту. Удачи вам! После полуночи заметно посветлело. Низкие облака плыли над морем. Оттепель сменилась стужей, ветер пробирал до костей. Пехота с сожалением вспоминала о байковом белье и телогрейках, сданных перед операцией в каптерки старшин... Шли на дело нелегкое и опасное. Кому какой выпадет жребий? Курили махорку и все глядели, глядели на море с плавающими льдами, на берег, что чуть просматривался вдали темной полосой. Волны били в борт, подсовывали к нему льдины. Сонная чайка прилетела от побережья, покружилась над палубой. Григорий посмотрел на часы: десять минут второго. Родиону стоять надоело, ноги устали. Он опустился на палубу рядом со своим вторым номером Джимбаевым. - Устал стоять? В ногах правды нет, - сказал Джимбаев и протянул Родиону кисет. - Кури. Не хочешь? Тогда я закурю. Скоро некогда будет раскуривать... У Джимбаева скуластое степное лицо с резкими складками возле рта, глаза узкие, черные. - В морской пехоте служу, а воды не люблю. Некуда деться, негде укрыться, если фриц налетит. Плавать не умею. На палубе окоп не выроешь... Опоры нет. Земля надежней. Окоп вырыл - спрятался, осколок и пуля не берут. - Он посмотрел на Родиона. - Во мне не сомневайся. Диски заряжаю быстро, только стреляй метко. Родион тоже посмотрел в узкие хитроватые глаза Джимбаева, улыбнулся. - В бою еще с тобой не был. Но вижу - парень ты надежный, толковый. - Толковый! Как не толковый? - сам себя похвалил Джимбаев. - Бестолковый был бы - не воевал. В тылу сидел, за бабьей юбкой прятался... Все толковые на фронте! Бот повернул к берегу. Командир взвода, лейтенант, подал команду: - Проверить оружие и снаряжение! Приготовиться к высадке! Все повставали с мест. Родион взял пулемет на ремень. У Джимбаева через плечо - брезентовый чехол с дисками. Как примет берег? Огнем или тишиной? Матросы встали наготове у швартовых и трапа. Бот, подхваченный прибойной волной, подвалил к самому берегу - осадка невелика. Матросы спрыгнули с палубы, приняли швартовы, закрепили их за камни. Перебросили сходни. Первыми оставили бот разведчики. Они бесшумно втянулись в ущелье. Высадив пехоту в считанные минуты, бот отошел. 2 Не раз будет вспоминать Родион эту неуютную, суровую и все же привлекательную в своей дикой красоте Кольскую землю. Северная весна сделала крутой зигзаг в сторону, и оттепель сменилась гололедицей, снегопадами и лютыми ветрами. Огонь немецких пулеметов, минометов и орудий на злом холоде казался во много раз беспощадней. Кровь у раненых на одежде схватывало морозом, санинструкторы, обдирая локти на обледеневших россыпях гранита и гнейса, ползком под огнем тащили их на себе в укрытия. Стрелки лежали на голом месте, где и окопаться как следует нельзя: сталь саперных лопаток не могла одолеть каменистый грунт. На огневых позициях бойцы выкладывали ячейки для стрельбы из камней. А егеря сидели на высотах, в прочных долговременных огневых точках и поливали оттуда свинцом. Все у них было пристреляно - каждый кустик, каждый валун, ложбинка или угорышек. И все же сметала морская пехота заграждения, забрасывала гранатами блиндажи и брала укрепления, все углубляясь в фашистские тылы. Комбат приказал вывести роту из-под огня и закрепиться скрытно на соседней высоте, не занятой немцами. Пулеметчики преодолели мокрое, с подтаявшим льдом болотце внизу, меж сопками, вскарабкались вверх по крутому склону и, выбравшись на вершину, поставили на сошки пулемет. Долго лежали, тяжело и шумно дыша. Отлежались, стали выкладывать опять позицию для пулемета из рассыпанных во множестве камней. Лютовал ветер, пробирал до костей. Плащ-палатки плохо помогали от стужи. Вскоре пришел Хват. - Пойдем, - сказал он негромко и как-то буднично. - Возьмите пулемет, вещи. Брать сопку будем. Быстро снялись с позиции и пошли за Григорием, спеша и оскользаясь на обледенелых камнях. Рота сосредоточилась у подножия высоты. Командир поставил задачу: обойти сопку с егерями с северо-востока и атаковать цепью. Низиной, по краю болотца, стали выдвигаться на исходный рубеж. Через полчаса развернулись у подошвы горы и бесшумно стали карабкаться на сопку. Родион опять, как в ту памятную ночь, когда его ранило, бежал от камня к камню, от скалы к скале все наверх, наверх. Сердце стучало, холод отступил, стало тепло. Кровь била в кончики пальцев. Казалось, все тело согрелось, а пальцы никак не могут оттаять, словно задеревенели... Рядом Джимбаев тащил на загорбке вещмешок и сумку с дисками. По цепи команда: "Ложись! Приготовиться к атаке! Гранаты к бою, пулемет на левый фланг!" Родион с Джимбаевым перебежали налево. Хват оказался рядом. "Сигнал - красная ракета! - сказал Родиону. - Бей из пулемета, как подскажет обстановка". - "Есть!" - ответил Родион. Среди шума ветра хлопнул выстрел из ракетницы. Небо качнулось, и красная шаровая молния вспыхнула над сопкой, указывая направление атаки. Рота поднялась и цепью рванулась вперед. В немецкие укрепления и траншеи полетели гранаты. Холодный воздух дрогнул от крика "Ура-а-а!" И странно было слышать мутной белой ночью на верхушке дикой горы, среди скалистого безмолвия этот крик - во всю мочь, на пределе: "Ура-а-а!" Бой был столь непродолжителен, натиск так дерзок, что Родион не сразу сообразил, что к чему. Подхваченный общим порывом, он ворвался на высоту, стреляя из пулемета с руки по бестолково суетившимся в траншеях фигурам фашистов. Все перемешалось в рукопашном бою, который закипел в окопах, и он бить из пулемета перестал, опасаясь покосить своих. Джимбаев стрелял из автомата, выцеливая немцев. Родион увидел: из-за гребня высоты поднялось в атаку десятка два фашистов. Ударил по ним длинной очередью... А потом все умолкло, и в наступившей тишине прозвучал голос командира роты: - Командиры взводов, ко мне! Родион встал, отряхнул мокрые колени, подобрал пулемет и медленно снял пустой диск. Джимбаев подал наполненный. Резко щелкнула пружинная защелка на стволе "Дегтярева". Родион спрыгнул в ход сообщения. Джимбаев - за ним. К ним подошел автоматчик их отделения Коротков, загородил проход. - Пусти, что ли! - недовольно сказал Родион. - Где Гриша? - Его убили... - Коротков опустил голову, развел руками. - Убили. Джимбаев отчаянно и зло выругался. Родион крикнул: - Не может быть! - Спокойно, Мальгин, - к ним подошел взводный. - Назначаю тебя командиром отделения. Родион обернулся и, увидя перед собой лейтенанта, - усталого и озабоченного, с царапиной на щеке, державшего правой рукой автомат стволом вниз, - спросил растерянно, упавшим голосом: - Неужто убит Гриша? Лейтенант взял его за локоть. - Идем. Григорий лежал неподалеку среди немецких трупов. Рядом - автомат с разбитой ложей. В широкой ладони Хвата все еще был зажат крепкий зверобойный нож, который Григорий взял из дому и никогда с ним не расставался. Родион вытер слезу кулаком, надел каску. Бойцы подняли тяжелое тело Григория из траншеи и понесли его на плащ палатке. Возле куста полярной березки они стали долбить саперными лопатами мерзлый грунт. Земля плохо поддавалась стали. Холмик на могиле выложили из валунов. Родион долго стоял с обнаженной головой над могилой друга. Все было серым - и земля, и небо, и камни, и свистел ветер, и летел косо к земле мелкий влажный снег... 3 19 мая 1942 года из Исландии в Мурманск под охраной военных кораблей Великобритании вышел большой караван союзнических транспортов, осуществлявший перевозки по ленд-лизу. Среди тридцати пяти транспортных судов каравана было пять советских, в том числе и теплоход "Большевик"5, в экипаже которого шел старшим помощником капитана Тихон Мальгин, едва ли не самый молодой моряк из командного состава судна. Транспорты, выйдя в открытое море, построились в три кильватерные колонны, разделенные между собой расстоянием в пять кабельтовых. Промежутки между судами в колоннах составляли три кабельтова. Транспорты сопровождались боевыми кораблями охранения. Грузовое судно "Большевик", имевшее сравнительно небольшую скорость - до десяти узлов и к тому же начиненное опасным грузом - взрывчаткой, шло в хвосте каравана. Сначала плыли благополучно. Над конвоем появлялись лишь одиночные самолеты и небольшие группы бомбардировщиков. Их встречали сильным зенитным огнем. Самолеты, сбросив бомбы бесприцельно, кое-как, спешили скрыться. Погода хмурилась, в небе сплошные облака. Ветер развел волну. Тихон стал на вахту ночью. Капитан ушел в каюту отдохнуть. Весь день он бессменно стоял на мостике, каждую минуту ожидая появления вражеской авиации. Тихон посмотрел в бинокль. В трех кабельтовых, в серой, плотной мгле расплывчато обозначалась корма парохода, идущего впереди. Он опустил бинокль, перевел ручку машинного телеграфа на "средний ход" и замер в неподвижности. Было слышно, как хлопали на ветру плащ палатки по сапогам зенитчиков.

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 33 ... 43

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Берег розовой чайки (Поморы - 2) - Евгений Богданов бесплатно.

Похожие на Берег розовой чайки (Поморы - 2) - Евгений Богданов книги

Красное Село. Страницы истории - Вячеслав Пежемский - История
Холодный восточный ветер русской весны - Андрей Фурсов - История
Третья военная зима. Часть 2 - Владимир Побочный - История
Царевна Софья и Пётр. Драма Софии - Андрей Богданов - История
Сказание о Волконских князьях - Андрей Петрович Богданов - История / Русская классическая проза
Украина и Речь Посполитая в первой половине XVII в. - Дмитрий Безьев - История
Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев - Ребекка Рэгг Сайкс - Биология / История
Краткая история Ближнего Востока. Мост трех континентов - Филип Хитти - История
Тайны великой пустыни - Ахметшин Наиль - История
Московская историческая школа в первой половине XX века. Научное творчество Ю. В. Готье, С. Б. Веселовского, А. И. Яковлева и С. В. Бахрушина - Виталий Витальевич Тихонов - Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии

Оставить комментарий