лесу уже научил его как надо обустраиваться, чтобы получить максимально возможный комфорт. Научил он его и добыванию пищи - ягоды, листья, какие-то коренья. Но не научил, как добыть огонь хотя бы вскипятить воды или зажарить свежепойманного ежа на вертеле. Или хотя бы бульончик из него же сварить. Впрочем,и кипятить и варить не в чем было. Не готовила его жизнь к тому, чтобы делать посуду из природных материалов. Поэтому целый месяц он вел жизнь растительноядную и пил воду из многочисленных ручейков.
Стрелять в зверьков или птиц он не брался, т.к. понимал, что скорее всего промахнется, либо ранит и животное сумеет убежать от него умирать где-то в стороне. Патроны для него были на вес золота и на случай, если придется отбиваться. А то, что он так просто никому не дастся, ему было понятно с самого начала. Андрей Викторович был человеком пусть и не слишком умным, но зато фанатично идейным. И не было никакого сомнения, что случись что - последний бой он таки даст, а руки вверх не поднимет. Не для того он в ВКПб вступал в 1933 году, чтобы предать свою партию и Родину.
Забродин иногда выходил к дорогам, но пересекать их днем опасался. Он уже был свидетелем, как погибла пятеро бойцов с которыми он пытался выйти к своим. Тогда парни пропустили очередную колонну немецких грузовиков и им показалось, что дальше там никого нет. И побежали. И через несколько секунд из-за придорожного куста метрах в ста их скосила пулеметная очередь с незамеченного мотоцикла. Бойцы просто не заметили в шуме моторов и поднятой грузовиками пыли, что мотоциклисту приспичило и он остановился оправиться.
Майор не попал под очередь только потому, что поднимаясь поскользнулся на сосновом корне и упал - случай уберег его от гибели. Пока он подниматься снова - раздались выстрелы. Ему пришлось прижаться к земле и оставаться недвижимым. Он опасался пошевелиться, быть замеченным и так вот бездарно сгинуть в безвестности. А когда немцы выпустили контрольную очередь по опушке - вдруг там кто еще прячется, то его не зацепило, а пулеметчик не заметил.
Бойцов похоронить он так и не смог. Мотоцикл с пулеметом уехал, но вскоре послышался звук новой немецкой колонны. И мысленно попросив у парней прощения, Забродин ушел в тот лес из которого они и вышли к этой дороге. И пошел... Сам не зная куда и ходил так уже полтора месяца в своей поистрепавшейся форме и в уже вдрызг разбитых сапогах.
Кстати, надо отдать ему должное, форму он старался поддерживать в порядке. У него, как и у любого бойца и командира Красной Армии была при себе иголка и чуточку ниток. Подшивал, чтобы просто не висели лохмотья. И обязательно стирался, если понимал, что пора. Ручьев в лесу в достатке и постираться-помыться проблемы не было. Да, без мыла, но хотя бы смыть пот.
Эта ночь ничем не отличалась от остальных. Этот лес тоже не был каким-то необычным. И разлапистая ель так же была такой же привычной, как и миллиарды ее сестриц. Поэтому ничего особенного в этом месте Забродин и предположить не мог. Уже даже в темноте. Съев пару грибов сыроежек, которые днем собирал те, что желтыми шляпками, а то красные сильно горчат, и запив их водой из фляжки, он устроился на ночлег. Но в какое-то время его разбудил странный громкий стрекот, впрочем, быстро затихший, как будто заглушили мотор. Забродин встревожился, но сообразил, что это не по его душу уж точно. Ну, кто в здравом уме пойдет кого-то искать в кромешной темени, да в густом лесу? Никто! Поэтому Андрей Викторович не стал ничего менять в своем положении до утра, но лишь зафиксировал в каком направлении затих неведомый мотор. Однако, спустя несколько минут ему приспичило. По маленькому. Майор отошел в сторону, чтобы не «дуть» в своем лежбище и в этот же момент услышал громкий веселый хохот. Смеялся мужчина. Судя по басовитости хохота - довольно крупный. Но что это меняет до утра? Уйти сейчас? Так куда?...
***
Мы затаились, а я наблюдал за сканером. Потом увидел, что «тело» вернулось на первоначальное место. И осталось недвижимым...
- Жаль ПНВ нет, можно было бы поближе подойти посмотреть...
- ПНВ?
- Прибор ночного видения... В 1935 году наши стали разрабатывать...
- У вас есть?
- У нас есть. У меня нет носимого, только в машине. По нему в том числе летаю.
- Ну, да - это громоздко будет над ним пошуршать.
- Корочь... Переселяться под Минск все равно надо. И сделаем так. Сейчас перед поляной со стороны «гостя» расставим светошумовые растяжки. Пока он не двигается, может до ветру отходил и вернулся на место досыпать.
- Т.е. в нашу сторону не пойдет?
- Тьма, глаз выколи...
- Согласен. А дальше?
- Двоих я сейчас увезу. Один останется с той стороны поляны, чтобы не на открытом месте. Если что, сигналки бахнут, и активировавший их пока еще глаза протрет, а оставшийся пусть уходит по компасу на юго-запад. Просто тупо валит и побыстрее.
- Не потеряем его в лесу?
- Не... Направление знаем, скорость движения у него все равно небольшая, а сканер есть. Найду.
- А как ты его к себе посадишь без поляны?
- Так я его найду, зафиксирую положение и поищу поблизости поляну. Потом вернусь к нему и по рации направлю куда идти.
- Так рация у парней, там.
- Я ж хомяк по-жизни и внук у тебя щедрый... Иногда бывает...
- Ясно... - даже в темное было ощутимо, как улыбнулся капитан...
Капитан решил, что останется все тот же Денисенко. Я предупредил его о том, что подлетая вызову его обязательно. Если у него проблемы и садиться не стоит, то пусть в ответе скажет в любом смысле слово «монастырь». Например «Все тихо, как в монастыре». Если такого слова не
