Наши дни.
Хочется как-то скрыться от этого безумия. За последние три недели я больше вспоминал своё прошлое, чем за прошедшие восемнадцать лет. И мне не становится легче.
Напротив, прошлое оседает во мне тяжёлыми комьями, и я увязаю в нём. В Асе ли дело, в её схожести с матерью, я точно не уверен. Но если я не найду способа совладать с разрушающими меня воспоминаниями, быть беде.
Прослонявшись в напряжённом ожидании по кабинету, спустя час я не выдерживаю и спускаюсь в гараж. Есть у меня дельце для отвлечения. Купленный на выставке весной прошлого года кабриолет Мерседес 1959 года. Больше полувека автомобилю, но сохранён практически в идеальном состоянии. Нужно только мотор перебрать.
Долго я искал необходимые детали для замены, слишком тяжёлая работёнка выдалась. И теперь, когда весь комплект запчастей собран, я могу откинуть в сторону ненужные мысли и заняться тем, что действительно люблю.
И ведь мог бы сбагрить тачку в любой из своих сервисов, но нет! Как чувствовал, что мне потребуется это отвлечение. И откладывал ремонт до сегодняшнего дня.
Делаю всё сам, вручную, по старинке. Не хочу доверять такое ценное вложение никому.
Мозг услужливо рисует в голове картинку, как я еду по пригородной дороге, по полям, вдоль озёр и рек. И рядом, по правую руку, сидит Маша. Её светлые волосы развеваются на ветру, и она заливисто смеётся. Поворачивает на меня свой взгляд, и я падаю с небес на землю. Тёплым шоколадом на меня разочарованно смотрит Ася.
– Богдан, – зовёт девушка.
Её голос нежный, но уверенный, совсем не такой, как у Маши, вызывает во мне желание со всей дури въехать в опору железнодорожного моста.
– Богдан? – Ася выглядывает из-за поднятой крышки двигательного отсека. – Всё в порядке? Вы пропустили обед.
Ищу глазами тряпку, чтобы оттереть с рук машинное масло. Девчонка читает мои мысли, не иначе. Подхватывает пальцами видавшее виды полотенце и подходит ко мне.
– Давайте я помогу.
Крутит мои руки, то тут, то там натирая измызганной тряпкой. Её руки, месившие тесто всего пару-тройку часов назад, с тонкими пальцами, с аккуратными миндалевидными ногтями, тут же покрываются жирными чёрными пятнами.
– Ася, вся перепачкаешься, – бросаю хмуро.
– А? – девчонка, задумавшись, заправляет прядку волос за ухо и оставляет масляное пятно на виске.
– Ну вот, Ася, и испачкалась, – усмехаюсь ей.
– Где? Здесь? – Ася корчит забавную мордашку, потирая рядом, оставляя ещё одно пятно, – или здесь? – она всё трёт и трёт, и ставит новые пятна на своей коже.
Её дурачество вызывает у меня смех. Знает ведь, ведьма, что пачкает себя, но всё равно с лихой улыбкой продолжает делать это.
Я отбираю у неё полотенце, отыскиваю уголок почище и бережно оттираю её лицо, всеми силами стараясь не повредить тонкую кожу.
Закончив, убеждаюсь, что ничего не пропустил, и перевожу взгляд в её глаза. Ася стоит, замерев, смотрит на меня огромными шоколадными глазами, часто дышит. В её взгляде живо мелькают эмоции, которые я не могу разгадать, но что-то подсказывает мне, что ненависти среди них я не найду.
– Я соскучилась, Богдан, – шепчет Ася, поднимаясь на цыпочках и закидывая руки мне на плечи. – Так соскучилась!
В следующий момент она прижимается пухлыми губами к моим, и прошлое стирается под напором настоящего.
Я тоже скучал по этому.
