— Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться с ситуацией, — сказал Йейл. — В конце концов, я не преступник. Ты не отдалась в руки убийце.
Аликс посмотрела на него и улыбнулась, но это была скорее улыбка бравады, а не веселости. Йейл самым серьезным тоном спросил:
— Ты не жалеешь, что вышла за меня?
— Конечно, нет. Я бы только очень хотела…
— Хотела бы чего?
— Чтобы мой отец был как другие отцы… — сказала она, зная, что желает невозможного.
После трехмесячного свадебного путешествия, во время которого они объехали чуть ли не весь мир, они поселились в Лондоне. Для Аликс, привыкшей к путешествиям и переездам с самого раннего детства, было все равно где жить. Но для Йейла с его амбициями, подстегнутыми женитьбой, это имело большое значение.
Его привлекали различия между британским и американским законодательствами, регулирующими финансовую деятельность. Британские законы, в отличие от американских, не требовали, чтобы банки не смешивали управление трастовыми фондами и собственную коммерческую деятельность. И ни один британский закон конкретно не запрещал ведение брокером собственных дел на бирже и использование получаемой там информации. Планы, вынашиваемые Йейлом, могли быть осуществлены только в Англии. На Уолл-стрит и в других крупных финансовых центрах подобная деятельность, привлекающая Йейла, запрещалась жестким законодательством, регулирующим сферу банковского бизнеса и сделки с акциями. Обладая связями, которые Йейл тщательно культивировал, когда служил в фирме «Нойес энд Ли», он блестяще осуществлял свои лондонские сделки, и его мечта быстро разбогатеть была недалека от воплощения в жизнь.
Йейл уже убедился, что может богатеть, приобретая акции компаний. Теперь он решил, что может стать еще богаче, если будет скупать сами компании, и что именно такой подход должен лежать в основе его «лондонской стратегии». Он переманил к себе на службу руководителя отдела исследований «Нойес энд Ли» и нанял молодого, агрессивного брокера, с которым учился в Принстоне. Тот работал на большую брокерскую фирму и занимался операциями по покупке акций. Первым приобретением вновь образованной компании «Уоррэнт Лимитед» была фирма, производящая оборудование для оформления витрин больших магазинов. Главным активом этой фирмы была недвижимость — в первую очередь большой склад на южном берегу Темзы близ места Саугарк. Склад был тут же продан, а вырученные средства были использованы для приобретения компании, производящей оборудование для портов и судов — надувные спасательные лодки и спасательные жилеты. Этим Йейл положил начало целой цепи операций, продавая активы одной компании, чтобы финансировать приобретение других фирм.
Йейл становился все богаче. По истечении трех лет фирма «Уоррэнт Лимитед» контролировала активы стоимостью двенадцать миллионов фунтов стерлингов — и это произошло быстрее, чем Йейл мог предположить. Успехи объяснялись его умением обнаруживать компании с богатыми активами, недооцениваемые другими, что, правда, он относил за счет четкой работы своего исследовательского отдела. Способствовало успеху и то, что Йейл с готовностью брал на работу молодых, талантливых выпускников «краснокирпичных» университетов из мрачных мидлэндских промышленных городов, говорящих с «неправильным акцентом», толковых представителей этнических меньшинств из лондонского района Мэрилебон. Они, в обход «благородных», тесно связанных каст выпускников закрытых частных школ и престижных университетов, получали выход в финансовые центры. Все это, вместе взятое, сделало Йейла и его фирму финансовой суперзвездой. Дети столяров, мастеров-мебельщиков, фабричных рабочих могли отныне при помощи учрежденного Йейлом трастового фонда для работников своей фирмы подсчитывать свои дивиденды на капитал, а не полагаться на жалованье, как поколение их отцов.
В конце семьдесят третьего года Йейл пришел к твердому убеждению, что будущее за коммерческими банками, и заключил сделку о слиянии с «Чарлтон, Дувр», фирмой, гораздо менее консервативной, чем, скажем, «Хэмброс» или «Н.М.Ротшильд». Новая компания стала называться «Уоррэнт, Чарлтон и Дувр», и Йейл сразу стал деловым человеком совсем другого масштаба и получил гораздо более широкий доступ к разносторонней финансовой деятельности и кредитам, равно как и к особо доверенным отношениям с клиентами компании «Чарлтон, Дувр». По завершении сделки о слиянии новая фирма переехала в сверхсовременный офис в небоскребе на Парк Роу. Этот переезд символизировал для Йейла «вознесение» над остальным миром, что, как он всегда знал, и станет со временем его главной силой.
Как какой-нибудь консервативный юрист, работающий на крупную корпорацию, с ностальгией и удовольствием вспоминает свои детские мечты стать лесником, Йейл с удовольствием и иронией над своей наивностью вспоминал свои молодые амбиции сделать миллион долларов к тому дню, когда ему стукнет тридцать. Сейчас, в свои тридцать четыре года, он был на пути к своему первому десятку миллионов.
— Теперь видишь, как правильно ты поступила, выйдя за меня, — говаривал Йейл, обнимая Аликс.
— Вижу, но я тогда совсем не думала обо всем этом, — отвечала Аликс.
Ее всегда занимали не столько деньги, сколько мысли о том, как он должен быть горд, что он их зарабатывает, доказывая тем самым, что он женился на ней совсем не из-за денег.
— Ты должна была знать в глубине души, что я могу творить чудеса, — говорил Йейл.
К тому времени финансовая пресса так и характеризовала Йейла: «кудесник».
— И волшебник, — всегда добавляла Аликс. Было бы несправедливо считать, что Йейл женился на Аликс из-за ее денег. Но, с другой стороны, было бы неверным и думать, что без них у него появилось бы чувство к ней.
Правы те, кто считает, что многое меняется в отношениях людей после свадьбы, и женитьба Йейла на Аликс не была исключением. В первые годы их совместной жизни Йейл, видевший в Аликс своего рода приз, который нужно завоевать, и тщательно подбирающий методы завоевания, по-настоящему полюбил Аликс после того, как она стала его женой. Хитроумный ухаживатель превратился в очарованного мужа. Она стала для него чудом из чудес, и все ее существо, все, что бы она ни делала, вызывало в нем восхищение. Она стала для него совершеннейшей женщиной, и он с наслаждением изучал ее характер и ее привычки.
Например, она прекрасно водила машину. Когда Аликс была за рулем, куда только девались ее застенчивость и неуклюжесть! Она водила стремительные дорогие спортивные автомобили, полностью отдаваясь чувству и дисциплине опытного водителя. Казалось, что она и машина — это части единого организма. Она касалась педали акселератора с такой нежностью, с какой любовница касается любимого мужчины. С такой же нежностью — и точностью — она нажимала на педаль тормоза, как бы синхронизируя свои движения с мощным рокотом двигателя «формулы один». Будь то на крутом повороте на горной дороге или при въезде на хайвэй с боковой дороги, она неизменно вела машину с точностью и с нужной скоростью — лучше, чем любой другой водитель, с которым когда-либо приходилось ездить Йейлу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
