Нужно ее испытать уже в реальном космосе. Но командир решил проверить все три метода выхода космонавтов в открытый космос, и специальное космическое такси, на котором космонавт мог отходить от корабля на полтора-два километра, и старый, дедовский метод — выход космонавта в открытый космос на страховочном фале.
«Аннушку» испытывал Акопян. Проверил приборы, помахав на прощание руками-манипуляторами и сделав что-то похожее на воздушный поцелуй. Акопян долго ждать не мог:
— «Гранит-один», я четвертый, жду команды, — раздался в командном отсеке его голос.
Командир улыбнулся, он видел «Аннушку», но не спешил.
— «Гранит-четыре», я первый, два оборота вокруг корабля, смените метеоритные ловушки у шлюза. — На экране хорошо было видно, как «Аннушка», слегка вздрогнув, плавно сделала круг и остановилась у метеоритных ловушек.
Командир продолжал наблюдать. Манипуляторы приблизились к ловушке. В это время, так же плавно, как делала все, «Аннушка» стала заваливаться по крену. Щелкнул тумблер, и в верхнем правом углу общего экрана появилось лицо Акопяна. Его недоумевающий взгляд скользит по приборам. Купируя крен двигателями ориентации, Сурен работал с манипуляторами.
— Командир, — раздался голос Акопяна, — что-то со стабилизацией, заваливает вправо.
— «Гранит», вижу, меняйте ловушки, на Земле разберемся.
Работа заняла несколько больше времени. «Молодец», — подумал командир, записал в блокнот дополнительные издержки по замене ловушек в этих условиях.
К выходу готовился Карпенко — «Гранит-шесть».
Как облегчилась сейчас эта операция! Чтобы надеть скафандр, в первых полетах надо было затратить почти два часа времени. Десятки метров шнуровки, множество застежек, «молний». Космонавт сам одеться не мог, ему помогали товарищи.
Прошло много времени. Эксперименты, полеты, новые материалы для скафандров, новые идеи и принципы.
И вот сейчас…
Инженер-исследователь экспедиции Василий Карпенко, получив команду командира, одевался один. Он вошел в одно из складских помещений корабля… Да, да, вошел.
Когда люди впервые попадали в условия невесомости, они инстинктивно начинали плавать, даже делали руками плавательные движения. Затем стали использовать для передвижения самый древний человеческий рефлекс — хватательный. Передвигались, как обезьяны, при помощи рук. Мышцы рук, которые не привыкли к таким нагрузкам, уставали, но главное — руки, основной исполнительный орган человека, исключались из активного созидательного труда, а ноги, которые всей историей развития человека предназначались для ходьбы, становились лишней деталью, на них вешали ранцы с системами жизнеобеспечения, запасной инструментарий и т. д. Мог ли с этим мириться человек? Конечно, нет! Мысль ученых предлагает различные способы крепления для ног: скобы, магниты, клеевые вещества, ворсовые «молнии». Но это все хорошо для лаборатории, а не для практики. Человек привык ходить, не думая о самой ходьбе, а думая лишь о цели передвижения. А используя эти механические способы крепления, космонавт думал о каждом шаге, с каждым шагом расходовал свою нервную энергию. Нерационально вообще, да и передвижение теряло свою плавность, непринужденность.
Так долго не могло продолжаться. В начале 80-х годов психофизиологи из отдела биопроводниковых аппаратов Института психологии Академии наук на одном из заседаний психофизиологической секции Центра выступили с сообщением, которое так мудрено, как обычно принято у психологов, назвали, что, идя на это заседание, вряд ли кто понимал, о чем там пойдет разговор. Сообщение называлось: «Об использовании концептуальной модели локомоции для трансформации командных мышечных импульсов». Сообщение, как было принято на секции, было очень кратким и началось с демонстрации. Докладчик надел на обе ноги нечто вроде чулок, включил экран многоканального видеоосциллоскопа и прошелся по сцене, держа в руках небольшой кусочек проволоки — антенны. «Вот и все», — сказал он, показывая антенной на экран осциллоскопа. На экране были задействованы почти все каналы. То на одном, то на другом, а иногда сразу на нескольких каналах появлялись всплески импульсов, которые гасли и возникали с новой силой.
«Вот и все, — повторил докладчик. — Специальный комплекс дифференцированных датчиков, расположенный в чулках, трансформирует нервную энергию в электрическую, отдифференцирует их друг от друга и посылает на разных волнах каждый импульс отдельно».
Докладчик смолк. В зале тишина. Прошло немного времени, и, как всегда, первыми выступили молодые. По традиции, сложившейся на секции, все выступления были направлены на решение проблемы практической реализации. Было много фантастических предложений, сомнений. В доложенном факте никто не сомневался, в докладе, состоящем из демонстрации, было все ясно, неясно было только лишь одно: «Зачем?»
И вот, когда споры уже стихли, когда председательствующий — а вел заседание Игорь Петрович — хотел уже перейти к анализу, слово попросила Галина Сергеевна. Это никого не удивило. В Центре уже давно была решена проблема физиков и лириков, техники и биологи работали вместе. На технических кворумах выступали психологи и методисты, на биологических — конструкторы, инженеры и космонавты.
Галина Сергеевна выступала с места. Она сказала, смотря в маленький клочок бумажки, исписанный формулами и какими-то схемами, которые она набрасывала во время выступления, что доложенный эффект можно использовать для оптимизации передвижения космонавта внутри космического корабля и по его обшивке.
«Дело конструкторов дать разработку этого предложения психофизиологов, но вчерне схема должна быть такая». Она взяла в руки телекарандаш, легкими, привычными движениями набросала на экране схему, суть которой заключалась в следующем. Подошвы ботинок космонавта включают в себя определенное количество магнитных элементов, начало и конец работы этих элементов управляются биопотенциалами. Просто и понятно. Не прошло и трех месяцев, как эта идея была воплощена в металл, проверена на орбитальной станции и вошла в состав штатного оборудования космонавта.
Василий вошел в одно из складских помещений корабля. Он надавил кнопку, окрашенную «его» цветом, и из шкафа выдвинулась небольшая рама, в которой были заключены основные части выходного скафандра. Сам скафандр состоял из трех частей: брюк со вделанными в них магнитными ботинками и чулками-датчиками, легкой, напоминающей спортивную куртки и шарообразного гермошлема. Именно в задней сфере гермошлема была расположена автоматическая система жизнеобеспечения и связи. Василий встряхнул брюки, они легко расправились и повисли в воздухе. Он расстегнул «молнию» магнитных ботинок, снял их и заложил в освободившееся от скафандра место. Поймал брюки и расправил их на свободной стенке. Они держались на ворсовке. Надев брюки и расправив чулки-датчики управления магнитной обувью скафандра, он уже чувствовал себя свободно и продолжал одеваться дальше, не чувствуя тех неудобств, которые испытывали космонавты в невесомости. Надев куртку и герметично прикрепив ее к брюкам, он взял гермошлем и вышел в рабочий отсек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
