генетик. — Ты ничего не понимаешь в этом. Я вообще удивляюсь, как при таких провалах в знаниях ты ухитрился защититься. Мы тут все просчитали на компьютере. Сделав хвост рудиментом, мы выпрямили твоим мартышкам спину, потому что, если раньше им для того, чтобы разглядеть сородича на расстоянии, достаточно было поднять глаза и увидеть задранный к небу хвост, то теперь для этого надо встать на задние конечности. А подняв эту макаку на задние конечности, мы освободили ей руки для созидательного труда. Понял, голова твоя еловая?! Две конечности вместо одной.
Господь, несмотря на не совсем приятные эпитеты в свой адрес с куда большим уважением посмотрел на своего приятеля, чем раньше.
Теперь требовалось только внедрить сконструированный ген в самцовую половую клетку и в яйцеклетку самки. И ждать результата. Тестирование длилось несколько лет и на разных площадках ради чистоты эксперимента. И к неописуемой радости экспериментаторов, опыт удался на славу. Первым проявлением эффективности гена стало возникновение чувства стыдливости, как у подопытных самцов, так и у самок. Оно проявилось, прежде всего, в желании прикрыть, как интимные части тела, так и те участки, которые не были покрыты слишком обильной растительностью. Это дало еще один неожиданный эффект — особи стали реже заболевать простудой от переохлаждения во время сезонных дождей. Понизилась смертность. Ген начал запускать в работу и другие механизмы влияния. Самки стали еще лучше заботиться о потомстве, а самцы, доселе практически не принимавшие в этом деле активного участия, стали проявлять отцовские чувства гораздо интенсивней. Стали проявлять заботу и о старшем поколении. Если раньше уважение проявлялось только к физической силе, то теперь уважением стали пользоваться старики, обладавшие знанием и опытом прожитых лет. Это в свою очередь привело к появлению хоть и примитивных, но все же орудий труда. Если раньше в кровавых стычках между родами (еще пока не племенами) нередко доходило дело до смертоубийства, то теперь, вояки старались не столько убить соперника, сколько взять его самого и его родичей в плен (не хочется говорить слово «рабство»). Все, уже достаточно многочисленные участники эксперимента понимали, что подобное совершилось бы и без их деятельного участия, но с инновациями, которые они привнесли с собой, процесс гораздо ускорился и принял лавинообразную форму. Эволюция сокращала свой путь с миллионов лет до десятков тысяч. И это только по меркам Геи. А по меркам Сирении с начала эксперимента прошло всего-то сто семьдесят лет. Однако дел было еще непочатый край. Платформа давно была готова, и Демиург уже не единожды высказывал свое недовольство тем, что де сначала торопили со строительством, а теперь не спешат с принятием в эксплуатацию. Его, конечно, можно было понять. Слава, обещанная ему Саваофом, пока не спешила приходить. Но если озабоченности директора треста Саваоф с Господем еще как-то могли понять, то вот с пониманием у коллег получалось как-то коряво. Как ни держали в секрете основные участники сути своего эксперимента, слухи о нем до сих пор циркулирующие шепотом стали уже во весь голос обсуждаться не только внутри кафедры, но и далеко за ее пределами. Тут и там стали раздаваться голоса о том, что доцент кафедры Морфологии Биологических Структур Господь, работает над диссертацией «Направленная эволюция углеродосодержащих структур на примере высших приматов». Такого потрясения кафедра не испытывала уже много миллионов лет. Это было не просто потрясение, это было потрясение Основ. Уважая до сих пор непререкаемый авторитет Саваофа, коллеги только перемигивались да пожимали плечами за спиной маститого старца. Встречаясь же с Господем в коридорах института, откровенно спорили с ним по поводу тупиковости исследований в данной области, ибо всем с пеленок известно, что развитие цивилизаций на основе углеродистых соединений невозможно. И все потуги это исправить являются ни чем иным как ненаучным мировоззрением. Это было бы еще ничего. К разговорам подобного рода Господь уже давно привык. Но попадались и откровенные хамы, которые при встрече с ним крутили пальцем у виска прямо перед его носом, и ухмыляясь вопрошали долго ли еще ждать появления сверх цивилизации тараканов, выпавших из воспаленного мозга любимчика Саваофа, растерявшего от старости остатки разума. Всему когда-то приходит конец. Пришел он и терпению Господя, до сих пор отличавшегося крайним флегматизмом характера. Вот с таким насмешником и повстречался однажды Господь в институтской раздевалке. Насмешки в свой адрес, он бы как обычно пропустил мимо ушей, но тот явно нарывался, заглазно понося всячески его любимого учителя и руководителя. Резко развернувшись к зоилу, он схватил того за грудки и прижимая спиной к стене два раза легонько приложил его затылком к холодному мрамору облицовки со словами:
— Слышишь, ты, тупиковая ветвь цивилизации! Старик за свои пятнадцать тысяч лет написал тысячи трудов, вырастил тысячи специалистов и основал свою школу! И тебя, недоносок, вырастил в том числе! Ему своей славы хватило бы до конца дней почивать на лаврах, ничего больше не делая! А он рискнул репутацией и взялся за новое и неподъемное! Для тебя неподъемное, амеба! А что сделал ты за свои три тысячи?! Отрастил нюхало, чтобы искать вкусное, да едало, чтобы это вкусное жрать и брюхало куда вкусное складывать!
— Это безобразие! Граждане помогите, на меня напал буйно помешанный! — верещал тот, ужом пытаясь вывернуться из своего положения. — Я буду жаловаться в комиссию по этике! Это вам так не сойдет с рук! Я дойду до ректора!
— Да хоть до министра высшего образования! — подначил его Господь, не выпуская из своих рук. — Иди, жалуйся, куда и кому хочешь! Твои таланты только этим и ограничиваются! А только запомни, если я еще хоть раз встречу здесь твою мерзкую физиономию, то я вышибу все твои зубенки и вобью тебе их в твою же глотку, чтобы ты ими больше не скалился по углам за спинами! Вали давай! А я пойду в туалет мыть руки с хлоркой, потому что мама с детства меня учила мыть руки после того, как испачкаешься в кошачьем дерьме, играя в песочнице! — с этими словами он отклеил от стены вопящего зубоскала, и развернув его задом к себе, резким движением колена пониже спины, придал необходимое для полета ускорение. Пушечным ядром, вереща на всю округу, тот вылетел из раздевалки. И что характерно, никто не сделал даже малейшей попытки помочь ему или хотя бы поддержать. Все присутствующие, видя летящего на них и вопящего коллегу, только шарахнулись от него в разные стороны, как от прокаженного. У каждого, хоть раз в жизни, но наступают минуты триумфа. Кажется, именно в эти мгновенья
