Но мозг капитана Вальхарика был им уже недоступен, ибо изменник, потеряв равновесие, не удержался на колонне и полетел вниз следом за осколками зеркала.
Элрик не слышал вопля капитана, не слышал, как тело Вальхарика ударилось сперва о крышу, а потом о мостовую, где и осталось лежать среди битого стекла. Элрик катался по полу амбара, натыкаясь на товарищей, изо всех сил стараясь не потерять рассудка под напором чужих памятей. Там было все: любовь, ненависть, повседневные заботы, войны и путешествия, лица чужих родственников, мужчин, женщин и детей, животные, корабли, города, битвы, любовные игры, страхи и желания. Памяти сражались друг с другом за место в его переполненном мозгу, угрожая подавить собственные Элриковы воспоминания. Корчась на полу, прижимая руки к ушам, он твердил одно только слово, всего одно:
— Элрик, Элрик, Элрик…
Наконец усилием, с которым могло сравниться разве что то, каким он призвал Эриоха, императору удалось изгнать чужие памяти. Весь дрожа от изнеможения, он сел, опустил руки, перестал выкрикивать свое имя. Потом встал и огляделся.
Более двух третей его воинов были мертвы. Неподалеку лежал боцман: на губах застыл предсмертный вопль, лицо искажено гримасой, из пустой правой глазницы сочится кровь — видно, в беспамятстве он вырвал себе глаз. Все трупы лежали в неестественных позах, и глаза у всех были широко раскрыты. Многие сами себя изувечили, других вывернуло наизнанку, третьи размозжили головы о стены. Дайвим Твар был жив, но забился в угол и что-то бормотал, и Элрик подумал, что друг его спятил. Обезумевших было несколько: они сидели тихо и не пытались подняться. Только пятерым, считая Элрика, посчастливилось сохранить мозг в неприкосновенности. Император переходил от мертвеца к мертвецу; ему показалось, что большинству просто не хватило мужества.
— Дайвим Твар? — Элрик положил руку на плечо другу. — Дайвим Твар?
Дайвим Твар поднял голову. В его взгляде Элрик увидел опыт тысячелетий и горькую насмешку над самим собой.
— Я живой, Элрик.
— Немногие из нас могут похвастаться тем же…
Чуть погодя они вышли из амбара, ибо зеркала отныне можно было не опасаться, и увидели, что на улицах города полно трупов тех, кто принял в себя чужие памяти. Скрюченные тела протягивали к ним руки. С мертвых губ как будто слетали призывы о помощи. Элрик шагал, стараясь не смотреть по сторонам. Желание отомстить кузену снедало его душу.
Они добрались до замеченного здания. Дверь была раскрыта, и весь первый этаж представлял собой громадную покойницкую. Принца Йиркуна не было и следа. Маленький отряд поднялся по лестнице, едва ли не на каждой ступеньке которой валялся мертвец. И в комнатке под крышей они отыскали Киморил.
Девушка лежала на кушетке, совершенно обнаженная. На коже ее чья-то рука изобразила руны, которые выглядели просто отвратительно. Глаза у нее слипались, и поначалу она не узнала вошедших. Элрик бросился к ней, заключил в объятия. Тело ее было странно холодным.
— Он… он погрузил меня в сон, — выговорила Киморил. — В колдовской сон… только он может разбудить меня…
Она зевнула.
— Я держусь… силой воли… потому что придет Элрик…
— Он пришел, — нежно проговорил император. — Элрик тут, Киморил.
— Элрик? — тело девушки обмякло. — Ты… ты должен найти Йиркуна… только ему под силу разбудить меня…
— Куда он делся? — лицо Элрика посуровело, алые глаза засверкали. — Где он?
— Отправился за двумя черными клинками… колдовскими… мечами наших….. наших предков…
— Бурезов и Злотворец, — произнес Элрик угрюмо. — На них лежит проклятье. Но куда он делся, Киморил? Как он сбежал он нас?
— Через… через… через Ворота Теней… Он расколдовал их… связался с самыми мерзкими демонами… другая комната…
Киморил заснула — с улыбкой на устах.
Дайвим Твар подошел к двери в дальнем конце комнаты, крепче сжал в руке меч и распахнул ее. За дверью был мрак — и страшная вонь. Изредка в темноте что-то поблескивало.
— Да, это колдовство, — признал Элрик. — Йиркун ускользнул от меня. Через Ворота Теней он проник в какой-то из призрачных миров. В какой именно, мы никогда не узнаем, ибо число их бесконечно. О, Эриох, многое я отдал бы, чтобы последовать за своим кузеном!
— Значит, последуешь, — раздался вдруг в ушах Элрика приятный насмешливый голос.
Император сперва подумал было, что это какая-нибудь заблудшая память из зеркала, но потом догадался, что с ним говорит Эриох.
— Отошли своих людей, чтобы они нам не мешали, — сказал демон.
Элрик заколебался. Он хотел бы остаться наедине — но не с Эриохом, а с Киморил, от беспомощности которой у него на глаза наворачивались слезы.
— То, что я скажу, позволит Киморил обрести себя, — продолжал голос. — А еще поможет тебе победить Йиркуна и отомстить ему. И сделает тебя могущественнейшим из смертных.
Элрик поглядел на Дайвима Твара.
— Ты не мог бы оставить меня на некоторое время одного?
— О чем речь, — Дайвим Твар сделал знак своим солдатам, вышел за ними из комнаты и прикрыл дверь.
В тот же миг у двери возник Эриох, как и прежде — в обличье прекрасного юноши. Улыбка его была дружелюбной и открытой, и лишь глаза, бездонные колодцы веков, выдавали, кто он такой на самом деле.
— Тебе пора отправляться на поиски черных клинков, Элрик, — сказал Эриох, — пока Йиркун тебя не опередил. Помни: завладев клинками, Йиркун окажется в силах мановением руки уничтожить полмира. Вот почему твоего кузена не устрашили опасности краев за Воротами Теней. Если Йиркун опередит тебя — конец вам с Киморил, конец Молодым Королевствам и, вполне возможно, конец Мелнибо-нэ. Я помогу тебе вступить в призрачные миры.
— Меня часто убеждали, что нет ничего хуже, чем пытаться разыскать эти мечи и завладеть ими, — задумчиво проговорил Элрик. — Не предложишь ли ты чего другого, князь Эриох?
— Нет. Если тебе клинки и ни к чему, то Йиркун жаждет обладать ими. Взяв в одну руку Бурезов, а в другую — Злотворец, он станет непобедимым, ибо мечи сообщат своему владельцу силу, великую силу.
Эриох помолчал.
— Ты должен повиноваться мне. Для своей же пользы.
— И для твоей тоже, князь Эриох?
— И для моей тоже. Я вовсе не бескорыстен. Элрик покачал головой.
— Не знаю, что и думать. Слишком много уж во всем этом от того, что не подчиняется законам природы. Мне кажется, мы — игрушки в руках богов.
— Боги помогают только тем, кто готов им служить. И потом, боги тоже не властны над судьбой.
— Не знаю, не знаю. Одно дело — остановить Йиркуна, а совсем другое — завладеть клинками самому.
