— Марья Радимовна значит. Знаю о тебе. Полоз говорит о своей крови, — искоса глянул на меня брат.
Дочка поначалу прижухшая под вниманием мужчины, сейчас сама его во все глаза рассматривала. Потом она схватила его огромную руку и погладилась о нее щекой. А затем схватилась за его бороду и стала ее мять.
— У папы другая, — важно сообщила птичка, но ласкаться продолжила.
Яр разразился гулким смехом и поднял малышку над собой. Он начал кружить ее и зычно повторял.
— Дядька я твой, княжна. Брат твоей матери, дочь Полоза. Родная ты мне по крови, как и мать твоя, знающая.
Дочь расставила руки в стороны и смеялась звонкими колокольчиками, теплом и счастьем наполнился мой дом.
Мой дом?
Да.
Здесь столько всего произошло за столь короткое время, что мне уже страшно потерять эти стены. И уходить никуда не хочется. Особенно от Радима. Его образ будто в мою кожу впился и не отпускает. А стоит только вспомнить насколько гармоничны наши силы в момент ласки, так меня сразу теплом обливает.
— Слав, — позвал меня брат, — ей надо образование дать.
— Ну, читать, писать и считать ее в клубе научат. Никто из наших безграмотным не ходит, — посмотрела в глаза колдовские и поняла, что мало этого для моей Марьяны.
Брат видит намного дальше моего и знает что моей дочери в будующем пригодится. Только я непонимаю что за образование можно дать девочке в деревне.
— Что же нужно моей кровиночке? — тихо спросила, заглядывая брату в лицо. — Ты видишь?
— Ты сама в скором времени поймешь, — отчего-то слова мужчины отразились грустью в его глазах.
Он еще раз крепко обнял Марьяну и улыбнулся мне, будто попытался подбодрить.
Тяжелыми мне показались его предположения. Камнем они легли на сердце, но сделать я ничего не могла. Чувствую, что с дочерью мне попрощаться в скором времени придется. Неспокойно материнским чувствам, но против колдовских слов ничего не сделаешь. Нужно прислушаться и постараться дать Марьяне все самое лучшее и сильное, что есть в нашем роду.
Тронула светлые волосенки кровинушки. Вдохнула ее нежный, светлый аромат и прогнав грусть — печаль, весело чмокнула в носик.
— Давай папку ждать? С пирогами дожидаться!
Дочка, притихшая на время разговора, задорно закивала головой и тут же вцепилась в меня своими ручонками. Она будто не обнимала, а цеплялась за меня, боясь что ее оттолкнут или заберут.
Ох, тяжко мне о будущем думать после слов брата.
Надо отвлечься. Срочно!
На запах пирогов выползла Ульяна.
Слабая девичья фигура постаралась быть полезной, но спустя пару минут ее уже трясло от переутомления. Усадила девицу, дала ей сладкий кисель, растерла ее тело и отправила вновь в комнату. Но Ульяна пожелала хоть чем-то помочь мне по хозяйству. Она осталась присматривать за Марьяной, которая стала лепить из теста лесных жителей. В конце дочка слепила шарик с длинными ручками и пожелала отдать фигурку домовому. Девица непонимающе похлопала глазками, но я ей ничего не объяснила.
Расправившись с дворовой работой вернулся Ярослав, а вслед за ним вошел Радим. Оба как в воду опущенные. Ни лица на них нет, ни сил для разговоров. Видимо, Радим успел с Яром новостями поделиться. И делать что с этим никто не знает: и детей жалко и сельчан.
Пришлось споро собирать на стол и силы мужские едой возвращать. Аппетит к мужикам не шел. Разговор не ладился. Митор к середине трапезы выполз ни жив, ни мертв. Плюхнулся на лавку, а пока пирог грыз, под стол переместился и там зачавкал.
Нервировала меня эта атмосфера. Будто все разом умереть решили и небо на их головы свалилось.
Отослала дочь в комнату с Ульяной. Когда девки скрылись, достала настойку. Под одобрительный взгляд брата, выставила на стол кружки, соленые огурцы и квашенную капусту. Для себя сыр и вялину настругала.
Знаю, что колдунам пить нельзя, но когда дела важные решаются им надо помочь.
— Ждана мы уже не остановим, — после первой стопки я захрумкала огурчиком и поймала довольный взгляд брата. — Поэтому надо решить где встретить и разместить ребятишек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нельзя в деревню, — брызнул силой муж, искоса поглядывая на мою одиночную трапезу.
Оба колдуна к кружкам не притронулись, но приобрели разговорное настроение. Иногда они даже пирог брали и киселем заедали.
Аппетит пришел.
Хорошо.
— Можно в дальнее поселение поселить, — брат растянулся на лавке и едва не пихнул Митора под столом.
Парень замер, притих и звука не издавал.
— Это где? — никаких поселений на пути в Кондрашевку я не видела.
— Есть такое, — кивнул Радим. — Стороной обошли. Слава плохая.
— Колдун там когда-то скончался, — задумчиво произнес братец. — Бремя при жизни не передал. В мучениях умер. Чернушку оставил и та ждет невольника своего и ведь дождется.
— Чернушка? — недоверчиво прищурился муж.
— Чурка или игрушка на которую было передано бремя. Она никому не покажется, кроме своего будущего носителя, — я тяжело вздохнула. — Видимо, у колдуна родной крови не было, чтобы та дальше несла бремя рода.
— Мне тоже надо будет искать приемника, — прикрыл глаза брат. — У деда, отец взял, а дальше…, — Радим почему-то посмотрел мне в глаза и извиняясь улыбнулся. — Колдун задачи родовые по линии своей передает и знания, как эти задачи исполнять. Так наши отцы — боги завещали. Каждому отпрыску по занятию, по предназначению.
— Будем прародителей молить, чтобы чернушка хозяина не нашла среди наших детей, — вздохнула я и убрала настойку в сторону.
Мужчины не пьют, а я одна не могу себе позволить расслабиться. Одного глока с меня хватит. А иначе, я с лавки не поднимусь.
— Встретить Ждана, — гнетущая аура мыслей мужа легла на плечи присутствующих. Дышать, стало резко тяжело. — Поселить всех в поселении.
— Ограду того села красными лентами украсить в знак опасности. Я это у городских подсмотрел, — предложил брат. — Там у болеющих на двери красная тряпица висит.
— Болеть долго будут. Нужна провизия, — Радим тяжело вздохнул. — А в поселении нужна ведающая, знахорка и помошники. Кто туда добровольно пойдет?
— А ты завтра на собрании о своей идее расскажи и у самих людей спроси, — предложил брат. — Уверен, что кроме нашей семьи найдутся еще несколько небезучастных.
— Там надо дома поправить перед заселением и протопить их. Дрова, продовольствие, чашки, постельное…
Я достала из кармана кусочек бересты и уголек.
— Пиши, Радушка, что надобно. С сельчан добрых затребуешь. Коли детей пожелают спасти и от себя беду отвести, соберут все что скажешь. От тебя ждут решения, как от колдуна ведающего и сильного, поэтому слову твоему будут покорны.
Радим заглянул мне в глаза и как-то осторожно начал чиркать список на бересте.
Ярослав залихватски подмигнул мне и шепнул:
— Молодец. Возвращай колдуну уверенность в своих силах.
Пока мы дальше обсуждали что и как сделать, Митор подполз к теплому боку печки и заснул на полу. И опять его волчий хвост не давал мне покоя.
Он так постоянно болтаться будут? Или его убрать можно?
26
Утро в нашей семье началось с Ульянкиной тихой ругани. Оказалось, что ночью Митор хотел на двор сходить, но открыть дверь входную не смог. Забыв о своей человеческой сущности, волчок опписал угол избы и был в этом обличен. Девица приметила этот беспредел и теперь стояла над непонимающим полу-человеком с метлой. Ей не хватало скалки и совсем, как бабка ворчунья будет.
Пришлось споро вставать и вспоминать кто здесь хозяйка.
Заправила постель и недовольно выдохнула.
Вчера Радим и Ярослав всю ночь обсуждали детали общего замысла. Но я, сморенная сном и настойкой, покинула их. Сегодня я проснулась одна. Видимо, мужики совсем не ложились. Да и дом покинули наскоро позавтракав тем, что нашли. Старались никого не будить и не тревожить.
Даже как-то обидно стало, что оба моих мальчика настолько возмужали, что могут обойтись без меня. Вспомнился кузнец, который негодовал, когда ему завтрак в постель не подали.
