— Это вы, Фрэнк?
На пороге дома появился высокий, ладно скроенный человек в тяжелом летном комбинезоне, в кожаном шлеме и с кислородной маской. В одной руке кинокамера, в другой — черный чемоданчик. Он быстро подошел к машине.
— Так я и думал, что это вы. Как раз вовремя. Еще пять минут — и мы бы отправились без вас.
Из дому выбежали еще трое и кинулись к самолету. Они даже не заметили стоявшую сбоку, у самой двери, машину. Ни Хенуэл, ни Айберсон не успели спросить, что случилось: высокий вновь заговорил, от волнения у него даже голос дрожал.
— Дождались, Фрэнк! Дождались! Нам сообщили двадцать минут назад. Слышимость была паршивая, но главное понятно. Дождались!
— Ради Бога, Энди! — закричал в ответ Хенуэл. — Объясните толком! Что происходит?
Энди постарался взять себя в руки, заговорил более связно:
— Альпинисты передали по радио. Гарни и Кауфман были как раз над трещиной. Вся та глыба отделилась и рухнула. Рассыпалась в пыль. А ковчег там, на месте. Они его ясно видели.
— Какой он? — быстро спросил Айберсон.
Энди уже почти овладел собой. Сказал негромко:
— Они сообщили очень мало. Мне даже показалось, не хотели говорить. Только повторяли, что он огромный. И все. Просто повторяли, что огромный… Полетите с нами, Фрэнк?
— Конечно!
— А как насчет глаз и ушей широкой публики?
— Без меня вам не улететь, не надейтесь! — мрачно сказал Айберсон.
Через считанные минуты дакота была уже в воздухе и упрямо набирала высоту. В грузовом отсеке Энди проверял киноснаряжение. Остальные забрались в герметичную кабину, но оператору надо сделать четкие и ясные снимки, значит, придется держать люк открытым. В тесной передней кабине жались Айберсон, Хенуэл и те члены экспедиции, кого новость застала в главном лагере. Журналист злился. В таких случаях нужен простор, чтоб было где двигаться, дышать, думать. И главное, важно быть одному в ту минуту, когда увидишь ковчег! А тут изволь толкаться, изворачиваться, чтобы хоть что-то увидеть из крохотного окошка. Чувство такое, словно тебя обокрали. Выпало редкостное счастье, такой случай бывает раз в жизни — и нелепо, несправедливо, что нельзя им насладиться в наилучших условиях. Вот Энди повезло, он там, в хвосте фюзеляжа, один.
Внезапная мысль так поразила, что Айберсон сказал вслух:
— А зачем Энди кислородная маска? Высоко нам надо подняться?
— Сколько, по-вашему, в этой горе? — спросил кто-то вместо ответа.
— Не знаю. Восемь тысяч футов, ну, может, девять или чуть побольше.
— Шестнадцать тысяч девятьсот шестнадцать, — уточнил Хенуэл. — Если округлить, семнадцать тысяч футов.
— И на какой высоте ковчег?
— Примерно футов на восемьсот ниже вершины.
— Не может быть! — запротестовал Айберсон. — Как же его туда занесло?
Один из спутников засмеялся:
— Вы еще не рассказали ему про теорию Кристи, Фрэнк?
— Не успел. — Хенуэл обернулся к Айберсону. — Сейчас объясню. Коротко говоря…
— Не надо коротко, — перебил журналист. — Мне нужны подробности. Расскажите все, как есть.
— О Всемирном потопе повествует не только Книга Бытия, — начал Хенуэл. — Подобные предания существуют, например, в Австралии, в Индии, Полинезии, Тибете и Южной Америке. Вернее, рассказы о великом потопе в древности передавались из поколения в поколение у всех народов мира. Самый подробный — шумерский эпос о Гильгамеше. Он даже обстоятельней, чем Библия, и притом во многом с ней совпадает. Так вот, мы считаем, что все эти легенды описывают одно и то же событие: грандиозное наводнение, которое произошло за четыре тысячелетия до нашей эры. Следы его первым открыл Вули в тысяча девятьсот двадцать девятом, при раскопках древнего шумерского города Ур. На глубине тридцати футов он наткнулся на слой глины. А под этим слоем опять оказались черепки и другие следы древнего поселения. Так что мы знаем: Всемирный потоп или, точнее, какой-то очень сильный потоп действительно был. Мы даже примерно высчитали его масштабы. Но как бы он ни был грандиозен, этот потоп четырехтысячного года до нашей эры все-таки не мог поднять ковчег почти на вершину Арарата.
Вот на этом и строит свою теорию Кристи. Он утверждает, что предание о Ноевом ковчеге относится к событиям гораздо более ранним. Рассказ передавался из поколения в поколение, какие-то частности постепенно менялись. А записали эту историю впервые лет через двести или триста после потопа четырехтысячного года, и тот, кто записал, украсил ее либо подробностями, дошедшими от очевидцев этого второго потопа, либо взятыми из эпоса о Гильгамеше — тогда он был уже широко известен. Так что многое из первоначальной легенды о Ноевом ковчеге оказалось утраченным.
Кристи полагает, что катастрофа, которую пережил Ной, была куда страшней потопа четырехтысячного года, — а он тоже оказался тяжким бедствием, можете мне поверить. И в этом, по крайней мере, я готов согласиться с Кристи. Ведь какая неслыханная мощь нужна разгулявшейся стихии, чтобы забросить Ковчег на высоту семнадцати тысяч футов! Но дальше Кристи начинает завираться.
— То есть?
— Сейчас попробую объяснить. Знаете вы, что такое «полумесяц плодородия»?
— Как будто знаю. Кажется, так называют колыбель цивилизации?
— Правильно: часть Среднего Востока между Нилом и долиной Тигра и Евфрата. Здесь — начало Греции, Риму, современной Европе; все истоки ведут сюда, к «полумесяцу плодородия», хотя мы толком не знаем почему. Кристи дает на это ответ. Он уверяет, что искру жизни здесь высек сам Ной. По его теории Ной был представителем какой-то очень древней цивилизации — она погибла во время катастрофы, а он чудом уцелел. Если верить доктору Кристи, Ной родом вовсе не со Среднего Востока, его родина гораздо дальше, за многие тысячи миль.
— Атлантида, что ли?
Хенуэл пожал плечами и умолк. Самолет, гудя, поднимался все выше.
— Эй, смотрите! — крикнул кто-то.
Все кинулись к окнам. Жесткая трава, которой поросли склоны внизу, сменилась зернистым льдом, он начинался на уровне четырнадцати тысяч футов и окутывал всю гору вплоть до ледяной вершины. А вот и альпинисты: отчетливо чернея на этой белизне, они гуськом, в одной связке возвращаются на ночь в свой лагерь. Один вскинул голову, мельком глянул на самолет, но никто даже рукой не помахал.
— Что-то не очень приветливо нас встречают, — удивился Айберсон.
— Да, — отозвался Хенуэл. — Как-то странно…
Его прервал треск в радиорупоре. Тесную кабину заполнил голос пилота:
— Внимание, всем приготовиться! Сейчас посадка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
