— X-крейсер оснащен генератором невидимости. Точно говорю. Не засекается вообще никакими средствами обнаружения. Поэтому и «Икс».
— Такого не бывает. Махину первого ранга по-любому засекут. Ты же массу, скажем, в миллион тонн не спрячешь. Такое маскировке не поддается.
И тут поднялся Пушкин.
— Товарищи офицеры, вы, конечно, извините, но вы все не правы.
— Ну-ка, Саша, просвети! — попросил Яхнин.
— X-крейсер передвигается в так называемом граничном слое X-матрицы. Засекает цели посредством детекторов масс, выныривает в обычное пространство, осуществляет наводку, стреляет и ныряет обратно в X-матрицу. То есть выход на цель он проводит в граничном слое, а окончательное наведение и сама стрельба у него в обычном пространстве. Бой X-крейсера ведут как и любой другой вымпел, и только потом прячутся туда, где их ни засечь, ни достать невозможно.
Изложив всё это, Пушкин сел обратно.
— А я о чем? — Пилот, что высказывался о пусках ракет из X-матрицы, горделиво поднял палец. — О том самом!
— Нет. — Саша Пушкин был само терпение. — Я же сказал: в граничном слое X-крейсер подкрадывается в жертве. А стреляет уже после выхода в обычное пространство.
— А разве это возможно?
— Да. Потому что граничный слой это такая зона, где X-крейсер может идти в нормальном режиме. И фиксировать гравитационные тени объектов, которые, в самом деле, не спрячешь. Собственно, тот факт, что X-крейсер стабилизируется в граничном слое X-матрицы, и отличает его качественно от остальных звездолетов.
— Ты откуда знаешь? — поинтересовался Яхнин, жуя чубук.
— Во-первых, я в составе сводного отряда офицеров летал на Землю… ну… после плена. Нас возили в… скажем так, в одно специальное место, где прочли целую лекцию по этому поводу. Во-вторых, я был на борту X-крейсера. Пока вы клонские танки жгли. Строго говоря, я в Город Полковников прилетел именно оттуда, с борта X-крейсера.
— А чего раньше ни гу-гу?
— Так ведь военная тайна. Но, наверное, теперь уже можно. — Пушкин заскромничал и залился малиной, совсем как в счастливые кадетские годы.
В мой бок ткнулся локоть Вени Оршева.
— Румянцев! — зашептал он. — А не такой ли корабль нас тогда возле Титана спас? Ну, помнишь? На «Дзуйхо»? Когда мы зачет сдавали и напоролись на чужаков?
Я, конечно, помнил. Более того, все мозговые мощности были заняты именно этими мыслями.
— Тише, дурак, — тоже шепотом ответил я. — Насчет чужаков подписку еще никто не отменял!
«Какая же ты, Румянцев, самовлюбленная сволота! — думалось мне. — Сидишь тут и гордишься причастностью к гостайне! Ты-то, в отличие от Венечки, в курсе насчет чужаков. Даже название знаешь!»
Пушкин выхватил долю восхищения от торпедоносцев. Ну, ясное дело, они обсуждали его приключение, гадая, получит он Героя России или нет. Сашка окончательно засмущался и ушел.
Ушел и я.
Хватило соображения не дергать Пушкина, хотя свербило расспросить, как же так ему случилось посвататься к конкордианскому офицеру? Самохвальский в общих чертах просветил…
Мысль о Коле привела в чувство и поставила на верную волну. Его смерть вместе с тем фактом, что пушкинская невеста служит в клонском флоте, то есть воюет против нас и, чего уж там, подвергается смертельной опасности — вовсе не тема для разговора с Пушкиным. Тем более что моя предполагаемая невеста сейчас в действующем флоте. Всё том же, вражеском. Пусть не на передовой, но это может в любую секунду измениться.
А вот эта мысль показалась весьма своевременной.
Я помчался к информационному терминалу, где имелись списки пленных и погибших клонов. Из тех, разумеется, что были опознаны.
Рошни среди них не значилось. Это хорошо.
От Рошни моя прыткая мысль доскакала до ее авианосца. «Римуш» болтался сейчас на орбите. И где-то неподалеку болтался мой личный то ли ангел хранитель, то ли демон — товарищ Иванов.
Я достаточно знал этого человека и свою судьбу, что так тесно с ним связана. Если он неподалеку, значит, совсем скоро моя личная скука оборвется самым необычным способом.
Переговоры Иванова по рации я слышал при захвате «Римуша». Это факт, как говорится, медицинский. На Глетчерном столкнулся с Сашей Браун-Железновой. Тоже факт.
Стоило держать ушки домиком!
Интуиция и здравая житейская логика не подвели, хоть и довелось проверить их выкладки опытным путем не скоро. По военным меркам, конечно.
Вернувшись в общежитие, я решил, что раз уж у нас повисла оперативная пауза, то приведу-ка я в порядок личные вещи.
Начал разбирать свой офицерский чемоданчик и наткнулся на папку с надписью «Vector. Дело № 56».
Я нахмурился. Что за папка? Откуда? Какой «Вектор», да еще «дело номер пятьдесят шесть»?
О том, что папку пригнала мне прямо в руки взрывная волна, когда мы с Колькой Самохвальским пережидали взрывы ракет «Паирика» подле НИИ Экологии Глубокого Космоса, я вспомнил не сразу.
Мне в первую секунду показалось, что словом «Vector» озаглавлена часть документации к истребителю «Дюрандаль» — у новой машины была умопомрачительно продвинутая и сложная система управления вектором тяги. Не только на маршевых дюзах, но также на большинстве тангажных и креновых.
«А, ну техдокументация, понятно… — подумал я. — Приложения какие-нибудь…»
Непривычный значок (аббревиатура «ХЗ» в красном треугольнике) в правой верхней части папки меня тоже не насторожил, потому что у нас на флоте секретен почти весь документооборот; применяется огромное количество пиктограмм, отвечающих различным уровням секретности и различным службам; короче, мало ли!
«ХЗ? — пронеслось по задворкам сознания. — В смысле икс-три? Или… Х его знает, что это за ХЗ!»
Я раскрыл папку. Все ее содержимое — страниц пятьдесят на глазок — было запаяно в прозрачную пленку.
В заголовке первой страницы значилось: «Документ 1. Стенограмма».
Ниже, очень мелким шрифтом (бумагу экономили?) и впрямь шла стенограмма какого-то совещания… Мелькнули слова «безопасность», «органы», «ГАБ»…
Тут только я сообразил, что держу в руках документы, адресованные определенно не мне. Вспомнил, что папка прилетела из разбомбленного клонами НИИ космической экологии, каковая вывеска служила явно прикрытием для какой-то секретной конторы.
И что, наконец, я намеревался отнести эти документы в ГАБ еще тогда, в феврале!
Я уже захлопнул папку, когда вдруг сообразил, что мой взгляд скользнул по фамилии «Румянцев».
«Чего-о?! Какой-такой Румянцев?!»
Я вновь распахнул папку.
Прочитал пару строчек вверх-вниз и понял, что речь идет о моем отце, Константине Румянцеве.
Тут уж, дорогие друзья, вы меня извините, я не выдержал.
Включил в изголовье койки красную лампочку аварийного света (в казарме царил сумрак). Разорвал прозрачную пленку, достал бумаги и принялся читать…
Vector. Дело № 56, Документ 1
«Стенограмма (выдержки)
А.Р.: Товарищи, и снова у нас ситуация „Вектор“.
Ж.П.: Очень вовремя.
С.Б.: Лучше не придумаешь.
Ж.П.: Векторы-векторочки…
Л.В.: Извините… А что это такое?
А.Р.: Ах да, вы не в курсе. Сергей Дмитриевич, не соизволите?..
С.Б.: Охотно. „Вектор“ — это группа однотипных чрезвычайных ситуаций, с которыми наш отдел…
Ж.П.: Кхм.
С.Б.: …Ну и не только наш, конечно, а целый конклав… благородный синклит ответственных органов!.. имеют неудовольствие сталкиваться уже лет тридцать и которые характеризуются…
Ж.П.: Скажите уже проще: от нас бегут люди.
С.Б.: Товарищ Патру, я бы попросил вас не перебивать… Хотя, конечно, да. Бегут.
Л.В.: Простите? Куда бегут? В Конкордию?
С.Б.: Никоим образом. Перебежчиками в Конкордию занимается только ГАБ…
Ж.П.: Не занимается. Никто у нас ими не занимается.
С.Б.: …Занимаются другие организации. Наш отдел к разработке перебежчиков не привлекают. А тут люди исчезают. Без следа. Вместе с ними исчезают транспортные средства. Как правило, звездолеты. Но и не только. К примеру, полгода назад восемь финнов использовали спортивную версию флуггера „Малага“, на котором пристыковались в системе Львиный Зев к парому-улью чоругов. И были таковы, растворились вместе со своей „Малагой“ где-то в глубинах Чоругского Домината. Каждый подобный инцидент мы называем „вектором“.
Ж.П.: Потому что vector, на латыни, это „ездок“, „мореплаватель“ и даже в некотором роде „беглец“.
С.Б.: Но и не только. Нам еще нравится игра смыслов: убежал, дескать, по вектору. По дли-и-инному такому вектору.
Л.В.: Тогда уж лучше было бы „адрес“. Убежал, дескать, по известному адресу из трех…
