Добиться руки любимой девушки возможно лишь при помощи богатства. Потому-то Петр и соблазняется дьявольским предложением добыть золото ценою преступления. «Нет, не видеть тебе золота, покамест не достанешь крови человеческой!» – говорит ему ведьма и он убивает «безвинного ребенка» – Ивася, маленького братца Пидорки. Получив ценой преступления богатство, Петро не обретает желаемого счастья. Женившись на Пидорке, зажив с нею «словно пан с панею», он не может вытерпеть мучений заглушаемой совести: «Как будто прикованный сидит посереди хаты, поставив себе в ноги мешки свои. Одичал; оброс волосами; стал страшен; и все думает об одном, все силится припомнить что-то, и сердится, и злится, что не может вспомнить». Да и самое богатство оказалось призрачным, и, когда он вспомнил свое преступление, червонцы в мешках превратились в битые черепки.
Это осуждение жестокой власти «золота», эгоистического, собственнического начала, разлагающего простую и цельную жизнь народа, дано Гоголем в форме народной легенды, в которой народные представления о сущности зла персонифицированы в фантастических образах дьявольской силы. Герой повести, совершающий во имя богатства ужасное преступление, является исключением в народной среде, отщепенцем. Писатель не мог наделить его теми же народно-эпическими чертами, которыми он наделяет кузнеца Вакулу или другие положительные персонажи. В таких повестях, как «Вечер накануне Ивана Купала» и «Страшная месть», фантастика приобретает черты романтической легенды, проникнута глубоким философским смыслом. Трагическая идея «Вечера накануне Ивана Купала» и «Страшной мести» также тесно связана с фольклором, с народным представлением о нравственном долге человека. В народных сказках и легендах «нечистая сила» обычно олицетворяет злое, антинародное начало в самой действительности, является выражением жестокости и корыстолюбия, чуждых народу, присущих господствующим классам. В сказках и легендах о кладах, к которым обратился Гоголь при создании «Вечера накануне Ивана Купала», нечистый дает людям золото в обмен на душу.[94] Басаврюк (в первой редакции – Бисаврюк, от украинского «бис», то есть бес), «бесовский человек», соблазняет бедняка Петра обещанием показать клад, но этот бесовский клад оплачивается ценой крови невинного ребенка. Таким образом, корыстное чувство, жажда богатства, хотя они и внушены Петру его безвыходным положением и любовью к Пидорке, приводят к преступлению, к нарушению самых священных основ народной морали.
В «Вечере накануне Ивана Купала» реалистические сцены народной жизни сменяются фантастически-таинственным колоритом, изображением ужасов в духе романтической поэтики. Начало повести выдержано в том же бытовом, сказовом стиле, что и остальные повести, – как рассказ дьячка Фомы Григорьевича. Там же, где рассказчик переходит к описанию преступления Петра, убийства им Ивася, повествование теряет свой бытовой, юмористический характер. Рассказчик обращается здесь к эмоционально-книжному описанию в духе романтической поэтики ужасов: «Глаза его загорелись… ум помутился… Как безумный, ухватился он за нож, и безвинная кровь брызнула ему в очи… Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним». Здесь и чудовищная старуха ведьма с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, и дитя, закрытое белою простынею. Ведьма, вцепившись руками в обезглавленный труп, пьет из него кровь. Мотивы балладной фантастики переплетаются в этих эпизодах с мотивами народной легенды.
Несмотря на включение в повесть этих фантастических мотивов, «Вечер накануне Ивана Купала» примыкает к остальным повестям «Вечеров», передавая народное предание, в котором выражено осуждение корыстолюбия и власти золота. «Вечер накануне Ивана Купала» имеет подзаголовок «Быль, рассказанная дьячком ***ской церкви», и повествование окрашено тем же народным юмором, что и другие рассказы Фомы Григорьевича.
В еще большей мере этот характер старинной легенды выдержан в повести «Страшная месть», напечатанной в первом издании «Вечеров» с подзаголовком «Старинная быль».[95] «Страшная месть» – историко-героическая повесть-поэма, выделяющаяся своим характером и темой среди повестей «Вечеров». В ней сказался горячий интерес писателя к прошлому Украины, его обращение к тем героическим событиям народной жизни, которые связаны были с борьбой украинского народа с польской шляхтой в XVI–XVII веках.
«Страшная месть» отразила интерес Гоголя к прошлому Украины, сказавшийся и в написанном несколько раньше незавершенном историческом романе – «Гетьман» и в ряде исторических набросков («Кровавый бандурист»). Для создания этих исторических повестей Гоголь обратился к столь любимым им украинским песням, «думам» и преданиям. Основной мотив повести о колдуне – предателе своей родины – близок к фольклорным сказаниям о «великом грешнике», хотя и не совпадает с ними. Сочетая в «Страшной мести» события реальной истории со сказочными и фантастическими мотивами, Гоголь во многом ослабил и заслонил этим историческую основу повести. Но героическое начало, пафос свободолюбивой борьбы украинского народа с польскими панами-поработителями определили ее народно-эпический характер и поэтический склад, намечая пути патриотическому эпосу «Тараса Бульбы». Именно поэтому и видел Белинский в «Страшной мести» соответствие «Тарасу Бульбе», отмечая, что «обе эти огромные картины показывают, до чего может возвышаться талант г. Гоголя».[96]
«Страшная месть», разрешенная в плане фантастической романтики, однако, отличается от исторического эпоса «Тараса Бульбы», в котором Гоголь показал типические характеры и события исторического прошлого Украины. В «Страшной мести» на первом плане этические проблемы, трагические события, которые увлекали молодого Гоголя своей эффектностью и яркостью поэтических красок. «Страшная месть» – прежде всего романтическая, красочная легенда, «быль» о славном прошлом Украины, о ее доблестном казачестве и хищных и преступных ее врагах.
В центре повести образ защитника родины – казачьего полковника Данилы Бурульбаша (в черновом тексте он даже назван был Данило Бульбашка, совпадая с фамилией Тараса Бульбы). Мужественный облик Данилы Бурульбаша предвещает Тараса и других «лыцарей» Запорожской Сечи. Данило стоит за вольность своей родины, и оттого так ненавистен он ее врагам. Он не боится «ни чертей, ни ксендзов», подобно доблестным героям украинских «дум», мотивами и сравнениями которых так часто пользуется Гоголь. Данило Бурульбаш прежде всего живет мыслью о родине. Он горюет о том, что «порядку нет на Украине: полковники и есаулы грызуться, как собаки, между собою. Нет старшей головы над всеми. Шляхетство наше все переменило на польский обычай, переняло лукавство… продало душу, принявши унию…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
