— всех не упомнить, что были у меня с тех пор, как я поднялся.
Хотел и боялся.
Она не велась.
Ускользала, убегала, даже будучи физически рядом и собственное бессилие это изменить сводило с ума. Только алкоголь на время немного помогал отвлечься от понимания, что я, похоже, впервые в жизни серьезно влип. И понятия не имею, что делать. Как устроить, чтоб влипла и она…
Маленькая тонкая рука крепче сжалась на моем торсе, длинные ресницы дрогнули. А через секунду девчонка подхватилась с моей груди. Окинула себя взглядом, тихонько выдохнула с облегчением, что одета. И посмотрела на меня. Растерянность в ее глазах сменилась беспокойством. Ну только не это. Не хватало еще, чтоб носилась со мной, как с инвалидом. Долбанное бухло и нервяки…
— Как себя чувствуешь? — сиплым спросонья голосом спросила Лера.
— Если бы ты сейчас разделась, то было бы отлично. А так просто нормально, — очень стараясь не показывать, как взбесило подтверждение моих опасений, ответил я.
— И не мечтай, Войт, — она спрыгнула с кровати.
В процессе платье задралось, обнажая стройные ножки в тонких колготках. в мозгу вспыхнула красочная картинка, как задираю его до талии, рву на ней колготки, трусики и касаюсь влажных складочек, а потом…
— Я пойду завтрак готовить. Минут через десять приходи.
А потом что? Внутри все противно сжалось от понимания того, как скоро меня ждет разговор о ее отъезде.
Хрена с два я тебя отпущу!
Лера
И как только я могла уснуть? Лежала же как мышь под веником, растерявшаяся из-за поцелуя, металась между пониманием, что надо требовать отпустить и нежеланием это делать. А потом, опа, проснулась так же лежа на плече у Марка. С колотящимся сердцем сбежала под благовидным предлогом в кухню. Подальше, подальше от этого мужчины и всего ненужного для меня, что с ним связано.
А то, что это все не нужно, я знала точно.
Потому, что никогда раньше не испытывала того, что испытываю сейчас. Это я тоже знала точно. Да еще и к мужчине, который ясно дал понять, на какие именно отношения рассчитывает. Те, в которых ни намека на любовь, долго и счастливо, детей, внуков и совместную смерть лет в сто. И да, кстати, задел на все вышеописанное у меня уже был. В комплекте с не такими как сейчас чувствами с моей стороны и безумной любовью с его. И закончилось оно одиннадцатью годами, которые можно выбросить на помойку.
И вот, стоя посреди кухни в измятом после сна платье и с неистово колотящимся сердцем я приняла решение сегодня же уехать домой. А в понедельник написать заявление об уходе из компании. Это все, что я могла сделать дабы прекратить начавшееся не по моей воле… А если Войт вздумает как-то мстить? Что ж, тогда у меня будет опасный враг, а не… Кто?
Мотнув головой, я приказала себе удовлетвориться принятым решением, а проблемы, которые из-за него возникнут решать по мере поступления. А сейчас пора заниматься завтраком. Скромный продуктовый набор в холодильнике почти иссяк, потому я, наскоро умылась, переоделась в джинсы и джемпер, надела ботинки и пальто, взяла ключи Войта и сбегала в небольшой магазин находившийся на территории жилищного комплекса, чтоб пополнить его.
И вот через полчаса на большой плоской тарелке выросла горка тонких блинчиков. Свернув несколько треугольниками, я разложила их в другой тарелки и витиевато полила кленовым сиропом. Красиво. Не хуже, чем в каком-то ресторане, это точно. Впервые в жизни я наслаждалась готовкой, а не терпела ее, как досадную повинность, которую приходится выполнять да еще и для человека, который время от времени намекает, что его мама готовит вкуснее. В такие моменты я предлагала ему переехать в свою квартиру и начать полностью обеспечивать семью, чтоб дать мне возможность совершенствоваться в кулинарии вместо того, чтоб зарабатывать на жизнь и мы ругались. Приказав себе об этом не вспоминать, я включила кофемашину.
Оказывается, готовить приятно. Не на маминой кухне, а словно бы на моей. В моем доме. И для мужчины, который дал его мне. Вот бы и правда я и Марк были просто самой обычной парой. Я бы готовила, гладила ему рубашки на работу. А потом ждала бы его возвращения вечером, создавая уют в доме и занимаясь нашими детьми.
Дура ты, Лерка!
Поставив чашки с кофе на стол, я сделала порцию блинчиков и для себя. Поставила остальные по центру стола, добавила к ним приборы… Вполне можно звать Марка завтракать.
Но Войт, словно почувствовав, явился сам. Было странно его видеть с растрепанными волосами и в трениках и футболке, а не с укладкой и в деловом костюме. И к нему такому — расслабленному, домашнему и словно какому-то настоящему и открытому было еще труднее не испытывать… Ничего.
— Вау. Это было у меня в холодильнике?
— Нет, это все вот эти золотые ручки, — я покрутила руками над столом.
К моей удивлению, Войт перехватил их и по очереди поцеловал. Касание губ обожгло кожу и горячие волны разлились по телу.
А мужчина просто отпустил их и с невозмутимым видом взялся за еду. Точнее набросился на нее, словно голодный хищник. Хотя, почему “словно”? Марк Войт и есть хищник. Опасный, коварный и безжалостный. Из тех, от которых лучше держаться подальше. Особенно таким дурам, как я. Ибо хорошенько наигравшись все равно сожрет. Хоть как в некоторые моменты хочется верить, что это не так. Сожрет. И точка.
Я заставила себя тоже поесть. Снова похудею — куда больше-то? Мужиков много, а здоровье одно.
Нужно сказать ему, что возвращаюсь к родителям. Когда это сделать? Во время завтрака или лучше после?
— Сегодня поедем в одно место, — сказал Марк. — Там вкусно и город как на ладони. Только оденься тепло, ладно?
— Хорошо, — выпалила я.
Вот после прогулки и скажу. Какая разница, сейчас или через несколько часов? Они ничего не решат, если этой ночью я буду спать не здесь. А я буду, это точно.
— Очень вкусно, спасибо, Лер.
Он сказал это так искренне, что защипало в носу. Вот вроде бы обычная вежливость, но с такой окраской, от которой сладко щемит в груди.
— Через пару часов готова будешь?
— Ага.
— Пара часов, это два, Лер, — он откровенно посмеивался. — Не три, не четыре.
— Марк Александрович, в отличие от привычных вам дам, мне не требуются долгие часы и команда стилистов для того, чтоб выглядеть уместно, — фыркнула я и ушла.
Позвонила мама. Приготовившись к абсолютно любому развитию беседы, я сняла трубку.
