Даниэль забрал мои вещи и расправил на камне около костра. Сел к нам спиной и всем своим видом давал понять, что ему не интересно что же происходит у него за спиной. А вот Хьюго не отказывал себе в удовольствии меня рассматривать. Я сжалась в комок, пытаясь прикрыть все свои стратегические места, а в глазах принца появился подозрительно лихорадочный блеск. Т-а-а-к, пора сворачивать водные процедуры, а то мои уши, которые горят как маков цвет, готовы отвалится от стыда.
— Мне надо уже выходить, — тонко намекаю я Хьюго.
Он сходил за пледом, который недавно служил мне полотенцем. Вытащив меня из бассейна, заворачивает в него. После чего относит к костру, и вместо того чтобы посадить на табурет, сам садится на него, а меня устраивает у себя на коленях.
Не передать словами степень моего смущения. На Даниэля стараюсь не смотреть. Но он молодец, держит лицо, даже ни один мускул на лице не дрогнул. Смотрит упрямо к себе в миску и ест.
Прячу лицо на груди Хьюго, мне и стыдно и приятно, а ещё очень волнительно. Аппетита нет, но Хьюго настаивает, что бы я выпила горячий отвар, который заменяет мне чай. Я подчиняюсь и осушив кружку иду спать. Парень помогает мне устроиться в одеялах и пледах, спеленав, как ребенка, во все теплые вещи, которые есть в нашем распоряжении.
Как только согреваюсь, я спокойно засыпаю.
Последствия прогулки под дождём не заставили себя долго ждать. У меня начался жар, и проснулась я в следующий раз уже в горячечном бреду. Пыталась скинуть с себя ворох одеял, но не смогла, не было сил. Не знаю, сколько раз я просыпалась, но со мной был то Хьюго, то Даниэль. Меня отпаивали отваром, и я потеряла счёт времени, проведённого в бреду.
Когда же я пришла в себя, то лежала между двух горячих тел. На улице была глубокая ночь. Начала ворочается, хотелось немного свободы, да и вообще, не привыкла я спать в тисках.
— Как ты? — хрипло отозвался Даниэль.
— Нормально, мне бы проветриться выйти, поможешь? — осторожно отстраняюсь от Хьюго, а он вымотанный не чувствует, что я отползаю.
Даниэль протягивает мне сухие рубашку и штаны.
— Уже высохли? — удивляюсь я.
— Ещё бы, ты почти три дня в бреду была. Конечно, высохли, — усмехается Дан.
Ничего себе, три дня в этом состоянии. Караул, на кого я похожа, пугало наверно огородное. Одеваюсь и с помощью Даниэля выхожу из пещеры. Меня пошатывает, но мне нужно в кустики и на свежий воздух. На улице наконец-то нет дождя, но небо хмурое, серое, даже в сумраке это видно. Воздух наполнен влагой, чувствуется, что дождь совсем недавно прекратился.
Сделав все свои дела, я возвращаюсь к Даниэлю, который ждёт у входа в пещеру.
— Ты нас так испугала. Думал, Хьюго поседел бы, если не был бы блондином, — шутит Дан.
— Прости, это все нервы, да и болела ж недавно совсем. Что-то я тут у вас часто болею, — тоже шучу, а самой неловко, что заставила парней волноваться.
Видимо время, проведённое с Хьюго без моего участия, и беспокойство за меня, немного утихомирили его чувства. Я не вижу его глазах уже той тоски. Я так рада, мне становится очень спокойно.
Тихонечко возвращаемся в постель, и я как партизан подползаю к Хьюго и, устроившись под его боком, спокойно засыпаю, почувствовав крепкое объятие на талии.
36. Что приносит нам река
Дни пролетают один за другим. Все это время я отгоняю от себя мысли о том, что же будет дальше.
Дождь почти закончился, и это просто здорово, потому что с припасами у нас туго. Хьюго достал из всех закромов снедь, но новую дичь из-за погоды поймать не получалось.
Уже два раза ходили к реке. Но из-за дождя эта спокойная речушка, которую мы вброд переходили, когда поднимались к пещере, превратилась в полномасштабный горный поток, который сносит все на своём пути. Парни ходили по очереди, так как опасались оставлять меня одну в пещере. От болезни я почти оправилась. Хотела выходить с ними, но мне не позволяли, так как боялись следующего витка простуды в моем слабом организме.
Нежусь в объятиях Хьюго, и просыпаться совершенно не хочется. Но надо успеть искупаться в источнике, пока Даниэль ушёл к реке. Он все питает надежды поймать рыбу. Два раза ему даже это удавалось. Везло или волшебство, но та рыба неплохо разнообразила наш скудный стол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Чувствую поцелуи на щеке, которые неспешно начали спускаться на шею. К губам присоединились и пальцы, которые отодвинули ворот рубахи освобождаю кожу для поцелуя. Я не мешаю, вся замираю в предвкушении. Так приятно под этими невесомыми поцелуями. Тёплая истома разливается по телу, расслабляя. Открывать глаза совсем не хочется, хочется так и лежать и наслаждаться тем, что ты любима. Мы с Хьюго не обсуждали это, но его любовь сквозит в каждом, даже случайном взгляде, брошенном в мою сторону.
Вот пальцы расстёгивают ворот рубахи, и жаркие губы касаются кожи. Хью целует ключицы, и прокладывает дорожку поцелуев между грудей. Сама же грудь прикрыта полами рубашки, а мне уже хочется, чтобы он убрал раздражающую ткань и поцеловал. Мужчина не торопится, снова поднимается к ключице, наслаждаясь каждым поцелуем. У меня уже кровь кипит, так хочется почувствовать прикосновения к груди. Она как оголенный нерв, чувствует малейшее колебание воздуха, даже через ткань рубашки.
Вдруг я чувствую, что Хьюго отстраняется от меня, и я от удивления открываю глаза. Встречаюсь с взглядом, в котором светится любовь, обожание, восхищение. Не разрывая зрительного контакта, он наклоняется и целует горошинку соска через ткань. Чувства настолько обострены, что ощущаю прострел тока, идущий от соска, который разливается по всему телу, завершаясь в животе, скручиваясь узлом. Инстинктивно хочется ерзать, сжать бедра.
— Тише, тише, — еле слышно шепчет мне Хьюго, наклонившись к уху. Сам же в этот момент оказывается у меня между ног, вдавливаясь своим пахом в меня. Я от неожиданности охаю, так как чувствую степень возбуждения своего жениха. — Нам лучше не продолжать, — говорит мужчина, но сам же и противоречит своим словам, целуя в другую грудь, по-прежнему прикрытую рубашкой. — Тише, я сейчас успокоюсь и отпущу, только не ерзай, не провоцируй, — хрипло просит принц. А я не могу слова сказать, хрипло киваю.
Некоторое время мы лежим в такой недвусмысленной позе. Я и принц стараемся восстановить дыхание, успокоиться. У меня это выходит лучше, если судит по упирающемуся в меня, возбуждению парня. Но от гляделок мы отвлекаемся моментально. Громкие топанья, при том думаю намеренные, выводят нас из ступора. Я резко отталкиваю Хьюго, который и сам пытается принять вертикальное положение. Встав на ноги, мужчина направляется к входу в пещеру, узнать, кто там изображает слона.
Но, как мне кажется, здесь к гадалке ходить не нужно. После моего выздоровления так начал входить в пещеру Даниэль, видимо, чтобы не застать нас в пикантной позе. С одной стороны я ему благодарна, а с другой готова сгореть со стыда, так как все понимают, что мы с Хью не анекдоты друг другу рассказываем, когда наедине.
Вскочив, я в мгновение привожу рубашку в порядок и, подбежав к источнику, начинаю усиленно умываться. Заодно и раскрасневшееся лицо спрячу и успокоюсь так скорее.
— Хью, скорее, там человек, я один не дотащу, он ещё жив, — вбегает и кричит Даниэль. Сегодня его топот был обусловлен не тактичностью, а тем, что он бежал как угорелый.
— Какой человек? Что случилось? — спрашивает обескураженный Хьюго. Оборачивается на меня, во взгляде четко вижу, опасение оставлять меня одну в пещере, я киваю в ответ, и мужчина убегает с Даном.
— Река принесла. Я его еле выловил. Сначала думал коряга, потом испугался, думал утопленник. Но он ещё живой, я его еле на берег вытащил. Один я его в пещеру не дотащу, поторопись, — и тут я удивленно замечаю, что Даниэль насквозь мокрый. С волос и одежды стекает грязная вода, которая образует на месте, где он стоит уже приличную лужу.
— Иди, поторопись, — говорю я Хьюго, не хватало ещё, чтобы из-за беспокойства обо мне Хьюго остался со мной в пещере и не смог помочь человеку, оказавшемуся в беде.
