— А можно мне попить? — робко спросила я у гроссмейстера Вилурейса. Он дал команду, и через минуту страж принёс кружку с прохладной водой, которую я выпила в три глотка.
Стоять уже становилось тяжело. Хоть я и не была связана по рукам и ногам, но всё равно я устала от неподвижности позы. Вздохнула, покрутила головой, делая маленькую гимнастику, повращала плечами вперёд-назад, и даже подрыгала по очереди ногами, пытаясь снять с них напряжение.
— Устала стоять, — шёпотом объяснила гроссмейстеру, который, прищурившись, наблюдал за моими телодвижениями.
Между тем, публику, собравшуюся вокруг помоста, тоже утомило долгое слушание, но никто не расходился. Наоборот, старались расположиться основательно и с большим комфортом: многие сидели на табуретках или ящиках, невесть откуда взявшихся на площади. Среди людей уже бегали лоточники, продавая пирожки и квас, как во время народных гуляний. Я это увидела, и в животе у меня заурчало. Видимо, слишком громко, потому что гроссмейстер Вилурейс, ещё раз покосившись на меня, сказал что-то стражу. Тот махнул рукой, подзывая к себе торговца и взял у него несколько пирогов, которые передал мне.
— Приговорённых к смертной казни полагается в последний раз накормить, — громогласно объявил гроссмейстер Вилурейс.
Эта страшная фраза ничуть не перебила мне аппетит, напротив, с утробным урчанием я впилась зубами в пирог. Мясной, м-м-м.
— Вы тут не рассказывайте пока без нас, — крикнул кто-то из публики, — домой за жратвой хоть сбегаем.
— Объявляется перерыв — полчаса, — решил гроссмейстер. — Опоздавших ждать не будем.
Жуя пирог, я наблюдала, как люди с площади спешно побежали кто куда, местами даже создав небольшие пробки. Всё-таки не хватает в этом мире телевидения, развлечений совсем у народа нет.
Спустя несколько минут мне даже принесли стул, хороший, с подлокотниками и спинкой, рядом поставили столик с кувшином и кружкой, и я не спеша доела пироги. А потом под конвоем проводили в уборную в здание тюрьмы.
Когда вернулась на помост, увидела, что стул так и остался, и я уселась на него. Никто мне ничего на это не сказал. Народ возвращался на площадь, и я выжидала оставшееся время до окончания перерыва. Ну вот, почти на четыре часа жизнь продлила, если так пойдёт, то ещё и поужинаю. Я разглядывала людей, которые собрались тут, многие мне были знакомы хотя бы в лицо, а кто-то и совсем близко: Верт, его тётушка, не смотря на возраст и здоровье, тоже была тут, а ещё Флейм, несколько преподавателей, много студентов, журналисты, все торговцы с нашей улицы — там, видимо, все магазины сегодня закрыты. Интересно, все эти люди действительно верят, что я совершила всё то, в чём меня обвиняют? Ладно, незнакомые, они ещё могут так подумать, а вот близкие? Неужели, они считают, что я на такое способна?
А вот кое-кого я не нашла, например, Элденора. Жаль, я надеялась увидеть его в последний раз. Хотя я не могу его обвинять, у него служба.
— Тишина! — вдруг скомандовал гроссмейстер, и разговорившийся народ постепенно затихал, как публика в театре. В какой-то момент я подумала, что сейчас раздадутся аплодисменты как перед началом акта, чтобы меня поторопить.
Я глубоко вздохнула и продолжила.
Глава 30
Глава 30
В архив в тот день я уже не успевала, пора было домой. По дороге зашла в хозяйственную лавку и купила несколько листов картона и рулон тонкой бумаги, в которую здесь заворачивали продукты вместо целлофановой плёнки. Появилась у меня одна идея по поводу упаковки для Стёфиных отваров. Шить мешочки мне надоело, я уже все пальцы исколола, и я решила сделать картонные коробочки. Странно, что мне раньше это в голову не пришло, это же так просто! Нужно только сообразить развёртку, чтобы не просто в форме кубика, а поинтересней что-то получилось.
Думать о коробках было приятнее, чем о других проблемах. Например, о том, мне нужно будет опять сходить в библиотеку, а очень сильно не хотелось. Всё из-за этого призрака. Я боялась, что мне уже даже не обязательно в секцию словесности заходить, он теперь меня везде будет доставать. А мне так важно сейчас изучить книги по артефакторике. Что же делать? Эта мадам ясновидящая со своим талисманом совсем мне не помогла, скорее даже напортила. Надо сходить к ней и разобраться… Хотя справедливости ради, призрак согласился мне помогать, это я сама отказалась. Потому что достал, а нервы у меня не железные! Блин, что же делать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Добрый день, лерисса Маришка, — раздалось из-за спины, и я обернулась. Меня бесшумного нагнал отряд защитников города верхом на моих любимых цветных коняшках.
— Добрый день, — весело отозвалась я. — Как служба?
— Прекрасно, едем как раз заступить на дежурство, — ответил маг с фиолетовыми волосами, остальные приветливо улыбались. Всё-таки они были очень красивыми мужчинами, а эти разноцветные волосы — это что-то! — Вы как всегда чем-то нагружены. Вам помочь?
— О, нет, спасибо, это всё легкое! Не стоит беспокоится, — я прижала к себе рулоны бумаги, будто испугалась, что их сейчас отнимут.
— А что вы обычно делаете по вечерам? — фиолетововолосый маг продолжал задавать вопросы, а его товарищи, напоследок кивнув, поехали вперёд, оставив нас вдвоём.
— О, много чего! Работаю в магазине, учу лекции — столько дел!
— Понятно. А свободные вечера у вас бывают?
— Честно говоря, я всё время чем-то занята, — ответила я осторожно. — А что?
— Да так. А как вы себя чувствуете?
— Прекрасно! А почему вы спрашиваете?
— Вы как будто побледнели. Мне кажется, раньше вы были смуглее.
— Ну так лето кончается, загар сходит. У меня так бывает.
— Хорошо! Вы позволите вас проводить до дома?
— О! Боюсь, это было бы неудобно, — замялась я. — Вы же на службу спешите, да и вообще…
— Что ж, тогда всего вам хорошего!
— До свидания! — отозвалась я.
Мужчина пришпорил коня и уехал вперёд, а я пошла дальше.
Около нашей лавки опять ошивался лерейд Чайник, то есть Тианик. Но придуманное мною прозвище казалось мне весьма логичным. А что, мясом торгует мясник, молоком — молочник, ну а чаем — чайник. Главное, вслух так его не назвать.
— Добрый день! — поприветствовала я соседа. Мужчина буквально прижался носом ко стеклу витрины и пытался сквозь неё посмотреть, что происходит внутри. Услышав мой голос он подскочил и обернулся. — Ищите что-то конкретное?
— Да, то есть нет, я уже купил, — он показал мне на мешочек с успокаивающим отваром. — У вас всё так красиво упаковано, даже мои клиентки обратили внимание, в пример мне вас ставят.
— Здорово, — улыбнулась я и спохватилась. — Надеюсь, из-за этого ваша торговля не страдает?
— Нет, что вы, нет, конечно. Как вам вывеска, радует вас?
— Ну, радует, конечно, насколько может радовать вывеска.
— Я, каждый раз, как иду мимо, всё вспоминаю, как помогал её вешать.
— Должно быть, приятные воспоминания, — улыбнулась я.
— Что? — он удивлённо на меня посмотрел.
Повисла неловкая пауза. Я не спешила что-то ещё добавить, а лерейд Чайник явно не знал, о чём ещё поговорить.
— Ну, — наконец-то сказал он, — я тогда пойду.
— Хорошо, доброго вам дня.
— И вам тоже всего хорошего.
Он наконец-то отправился восвояси. Нет, мне определённо не нравилось его чрезмерное внимание.
Стёфа сидела за прилавком и, в отсутствии посетителей, записывала в бухгалтерскую книгу доходы и расходы.
— Представляешь, — сказала она. — Я посчитала, и получается, что заработала больше, чем год назад в этом же месяце. И продала чуть побольше, и подороже.
— Прекрасно, — улыбнулась я.
— Это всё твои придумки. Я так боялась, что раз мы дороже сделали товар из-за всех этих ленточек-мешочков, думала, никто покупать не будет, а получилось наоборот.
— Ну, так, а я что тебе говорила!
— Я сейчас рассказала об этом лерейду Тианику, он тут только что был, и он тоже очень удивился.
