В общем, формально утро уже наступило, но город еще почивал, хотя в одном из домов, до этой ночи заброшенном и частично разобранном хозяйственными соседями, уже горел свет. В старом сарае, наспех переделанном в конюшню, ютилась и жалобно ржала дюжина непоеных жеребцов, во дворе было тесно от карет и сонных людей, лениво заносивших в заселяемый дом огромные тюки, корзины с провизией и обитые железом сундуки. Работа, конечно же, не кипела, но все-таки шла. Среди общей суеты бездельничало лишь пятеро лоботрясов. Трое из них сидели на крыльце и внимательно следили, чтобы разбуженные посреди ночи мужики не вздумали сунуть любопытные носы в господские сундуки или, что еще хуже, прикарманить парочку приглянувшихся вещиц. Двое других, как и вооруженные до зубов надсмотрщики, тоже были заняты важным делом: засели в самой большой из комнат второго этажа и в перерывах между распитием согревающего кровь, но противного на вкус вина, вели разговор на повышенных тонах.
– Забылся, с кем говоришь, лапотник?! – в излюбленной манере, не повышая голоса, но сурово и строго, привел неоспоримый аргумент Мерун, уставший от жалких пререканий и тщетных потуг сотника выставить его таинственную компанию из города.
Для усиления эффекта и чтобы еще раз подчеркнуть неоспоримость своих слов и беспрекословность приказов, Мерун выплеснул остатки вина из бокала на пол, притом так близко от ног сотника, что половина из них оказались на штанах и сапогах поджавшего губы Марвета.
– Отчего ж, помню, как же такое забыть? – усилием воли поборов желание сгрести в охапку и выкинуть важную персону из окна, произнес сотник. – Да вот только сомнения меня гложут, уж больно странно все. Являетесь среди ночи, без формы и фанфар, как разбойник лесной одетый. Командуете, приказываете, но почему-то городскому управителю показываться не желаете… А может, господин хороший, вы чего натворили и теперь в бегах? Может, я не властям содействую, а преступника покрываю?
– За одни только подобные речи тебя стоило бы посадить на кол, – флегматично заметил Мерун, наливая в бокал новую порцию вина, которой он, по-видимому, решил оросить рубаху и бороду собеседника, – но порой я бываю необычайно мягок и терпелив. Заметь, поэтому, и только поэтому, я пропускаю твой бред мимо ушей. У меня неограниченные полномочия, как от Великого Патриарха, так и от твоего вшивого короля, я могу выжечь твой город дотла, превратить его в груду камня и пепла. Недавно я мог приказать разрубить тебя на куски и скормить собакам, притом на глазах у всего провинциального сброда: и управителя, и твоих недотеп-ополченцев. Я не сделал этого, так будь благодарен и пятки мои лижи, а не перечь! Кто ты такой и кто таков твой жалкий управитель, чтобы осмеливаться показываться мне на глаза, если я этого не желаю? Прекрати тратить мое время, у меня много дел, о которых тебе, кстати, и знать-то не положено. Я пробуду здесь столько, сколько пожелаю, и буду заниматься тем, чем захочу! Кто нос на двор сунет, вздерну, впрочем, для самого управителя вашего городка я все-таки сделаю исключение: пожелает, дурень, зайти, вздернуть не вздерну, но собственноручно перед воротами, на глазах у всей черни выпорю! Все, пшел вон, утомил!
Марвет стерпел и послушно удалился, в который раз сожалея, что не послушался свой интуиции и все-таки открыл проклятые ворота. Прождали бы рыцари до утра, все было бы совершенно не так, тяжкий груз принятия решения и ответственности легли бы не на его плечи, а повисли бы пудовыми гирями на шее городского главы. Теперь же он был в незавидном положении, должен был молчать, спасая верхушку Лютена от их же глупости. Амбициозные купчины, дорвавшиеся до власти в провинциальном городке, явно полезли бы на рожон. В их захудалый городок слишком долго не заглядывали важные господа, и даже дворянчики средней руки объезжали его стороной. Управитель и вся его раболепная свора чувствовали себя полновластными хозяевами, они непременно стали бы докучать путешествующему инкогнито рыцарю Ордена и поплатились бы за дерзость головами, не забыв за компанию втянуть в неприятности и его. Бесцельно бродя по улочкам в ранний утренний час, Марвет напряженно размышлял, пытаясь «сориентироваться» в сложной ситуации и принять единственно верное решение: идти с докладом к городскому управителю или затаиться, надеясь, что проклятый храмовник пробудет в Лютене не так уж и долго, и за это время ничего не случится. Ломая голову над сложной задачей, сотник бродил по лужам более часа, но в конце концов принял решение и отправился спать в казарму. Уж лучше прогневать светские власти и лишиться поста, чем потерять голову и бессмертную душу. Если верить базарным слухам, а сотник им верил, рыцари Ордена были способны на всякое, гневить их не хотелось ни при каких обстоятельствах.
– Сомнения его, видишь ли, гложут, – тихо проворчал Мерун, как только за сотником закрылась дверь и со скрипучей лестницы донеслись его тяжелые шаги. – Мне тоже бы было не по себе, коль в тихий огород такой бодливый козлик, как я, пожаловал. Но что с того? Его душевные терзания меня не интересуют, лишь бы олуху-управителю не проболтался, тот ведь сдуру набедокурит. Пойдет слух, не оберешься вопросов, да и конспирация вся насмарку, а враг опять ускользнет…
Наконец-то расправившись с остатками кислого вина в кувшине, Жанор встал с единственного табурета в пустой комнате и принялся мерить ее шагами, то ли согреваясь, то ли просчитывая шансы на успех нового мероприятия. На этот раз он решил действовать тихо, без шумных кавалькад, облав и массовых ристалищ на городских улицах. Провал операции в Дукабесе многому научил Наставника, показал, что враг хитрее и гораздо более непредсказуем, чем он ожидал. Вебалс имел союзников среди населения, притом неизвестно в каких кругах. Даже пройдоха Самвил пытался воспрепятствовать Ордену, хотя, возможно, герцог действовал по иным убеждениям, но уж точно не стал бы так рисковать лишь из личной неприязни к нему, слуге Небес и лучшему охотнику за нежитью во всем Ордене. В сложной и неимоверно запутанной игре чувствовалось присутствие еще парочки действующих лиц, но кто они, Мерун не представлял. Подручные Вебалса, но колдун одиночка, он даже не создает оборотней, как Кергарн или Малс, другие представители рода Озетов, рода древнейших богов, представляющих самую большую угрозу для всего живого на этой планете. Собственно, из-за них роботы-наблюдатели и объявили на РЦК 678 строжайший карантин, против воли своих недальновидных и беспечных создателей с Небес. Роботы не взбунтовались, а, наоборот, пытались защитить своих создателей, не допуская их на поверхность планеты, в очаг страшнейшей эпидемии, которую человечество только может представить себе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
