порция, и заранее расстраивался при мысли, что нам в ближайшее время придется питаться всякой дрянью. Одно время я пытался брать с собой в Лабиринт еду из Фриланда, но из этого ни разу не вышло ничего хорошего: разворачиваешь, например, сверток с лепешками, а внутри вдруг – волглые увядшие листья травы.
Между тем у мостика успела собраться небольшая толпа дозорных – человек около десяти. Незнакомый охотник поднялся, распрощался и ушел. Черный котенок продолжал гипнотизировать меня блюдцами синих глаз.
– А где Баламут? – спросил я у Моргана.
– Не знаю, – ответил Капитан с плохо скрытым удовольствием. – Наверное, передумал идти. Он всегда избегал брать на себя какую бы то ни было ответственность.
Это уж вряд ли, подумал я. Чтобы Рыжий – да упустил возможность воспользоваться своей добычей? К тому же у него была еще одна причина идти, самая веская из всех причин, когда-либо заставлявших Рыжего что-то делать.
Маша всё разговаривала с дамой профессорско-ведьминского вида: то внимательно выслушивала, то смеялась. В рассеянности или нетерпении она слегка пинала каменный обломок под ногами, показывая из-под платья носочек башмака. Платье, конечно, было зеленое, самое простое. Как может зеленый цвет так идти к черным волосам? Наверное, дело в том, что глаза у нее тоже зеленые. Разве бывают такие глаза – звездчатые с переменчивым, как неспокойное море, мерцанием?..
Я понял, что снова зависаю, и зажмурился на несколько секунд, чтобы избавиться от наваждения, но это плохо помогло.
Аптека, дружочек. А не притормозить ли тебе, пока не поздно?
Вот только уверен ли я, что еще не поздно?..
Тут ветер донес до меня обрывок разговора, и я насторожил уши.
–...эпилептоид, психотик и невротик?
– Ой, а кто ж это, интересно, всегда утверждал, что нам противопоказано делать выводы с первого взгляда? – говорила Маша, смеясь.
– Ты вот сейчас серьезно?
– Абсолютно.
– И с учетом того, что он не проводник… И ты точно не хочешь взять еще хотя бы пару стражей.
– Абсолютно точно не хочу. Группу я протестировала настолько тщательно, насколько это было возможно… в условиях такого ограниченного ресурса времени. Они стабильно сохраняют единство мотивации в условиях экстремального эмоционального давления. Этого нам совершенно достаточно. Ну, может, оборотень немного того... но было бы странно, если бы было по-другому. И мы не знаем, как повлияет на динамику введение еще хотя бы пары нормотипических личностей. Даже мое присутствие может быстро привести к кризису. Но я надеюсь, ты веришь, что мне хватит умения этого не допустить!
– А смотри, сколько добровольцев…
– ...И, понимаешь, экспериментировать сейчас нам уже некогда. А уж про этические риски я вообще молчу. Ты же не хочешь, чтобы я всего лишь ради собственной безопасности поставила под сомнение свою степень?..
Но тут ветер подул в другую сторону.
Мы с Капитаном сидели молча. Я дожевывал плов и размышлял о степени своего психического здоровья.
– Что ты знаешь по поводу того, что ты не проводник? – спросил Морган. Он, конечно, тоже расслышал разговор. Я пожал плечами.
– Проводник или нет, а сейчас она, похоже, без страховки со мной идет…
Невозможно было сомневаться, что фриландец (тем более – целитель) всегда говорит правду. Морган покивал и пробормотал: «Ну, поглядим».
Наконец что-то поменялось. Пограничные, собравшиеся у мостика, прекратили разговоры и повернулись к Маше и профессорской даме. А Маша посмотрела на нас, махнула: мол, идите туда – и тоже вместе со спутницей направилась к мостику. Морган неторопливо поднялся и проверил застежки вещмешка.
3.
– Привет, – сказала Маша и поправила на плече маленькую зеленую сумку.
– Здравствуй, Маша, – сказал я. Вблизи на нее было почти больно смотреть.
Пограничные столпились вокруг. Дама в остроконечной шляпе молча рассматривала нас с Морганом.
– Где Баламут? – спросила Маша, оглядываясь. Капитан не успел ответить. – Где-то я его только что видела… Рыжий! – подняв голову, позвала она. – Домой!
Прошелестело в траве. Черный котенок под полотняным навесом выгнулся колесом, сипло мявкнул и бесследно пропал со скамейки.
Качнулись длинные метелочки, и все повернулись к зарослям.
Неторопливо раздвинув носом траву, прямо перед нами на поляну вышел царственной походкой огромный лис. И остановился, как на сцене, глядя поверх аудитории. Мастерски выдержав паузу, он с большим безразличием отвернулся и сделал всем телом некое странное движение: как будто перекувыркнулся, одновременно оставаясь на месте.
Даже меня каждый раз это впечатляет, а я вроде как человек привычный. Спутница Маши подняла брови, по группе фриландцев прошел легкий шепоток. Судя по всему, оборотней в Стране больше нет, и увидеть такое зрелище у них раньше не было возможности.
Вы очень ошибаетесь, если думаете, что превращение должно отнимать у оборотня все силы. Что, вернувшись в человеческий облик, он обязан пару недель отлеживаться в кустах, а потом выползти ночью, чтобы тайком стянуть с бельевой веревки какую-нибудь одежду взамен обрывков. Во всяком случае, с Баламутом дело всегда обстояло ровно наоборот.
Он стоял перед нами, высокомерно устремив отсутствующий взгляд поверх голов. Черный бархатный испанский камзол обнимает плечи, глаз горит,
