Салвадор вдохновляет на творчество. Город живет сразу в нескольких веках. В Пелоуриньо полностью сохранилась застройка XVII–XVIII веков, и на любой улице можно снимать историческое кино. Если проехать от него 7 минут на автобусе — попадем в Кампу Гранди, где высокие дома 70-х годов XX века, оттуда еще 10 минут на транспорте, и подъезжаем к Игуатеми (Iguatemi) и Танкредо Невес (Tancredo Neves) — деловому центру с небоскребами-«стекляшками», в которых отражается солнце. А еще есть по-деревенски уютный район Боа Вьяжень (Boa viagem) рядом с одноименным пляжем, где частный сектор — разноцветные одноэтажные дома, отдельные дворы с деревьями и цветами, у всех разные ограды и калитки. Жизнь в этом городе благосклонна к оригиналам и всяким эмоциям… стоп, не всяким!
Видя, как взрослые люди кричат на всю улицу, громко разговаривают, широко жестикулируют, поют в автобусе (причем могут напевать потихоньку, а могут устроить целый хор и горланить песню, отбивая ритм ладонями по сиденьям), бурно обнимаются, не беспокоясь, как со стороны все это выглядит, я решила — здесь можно все! Не сказать, что совсем «отключила тормоза», но порядком расслабилась. Подумала, что «маска» вежливой отстраненности, которую мы с вами обычно «надеваем», выходя из дома, в этой стране не нужна. Однажды, не найдя взаимопонимания с любимым человеком, я, естественно, расстроилась, добрела до первой попавшейся автобусной остановки, села на скамейку и дала волю слезам. Тут же люди, ждавшие автобус, сгрудились вокруг меня. Все решили, что меня обокрали. У меня наперебой спрашивали, что пропало — документы, деньги? Пожилая женщина совала мне 2 реала, думая, что мне не на что доехать домой, другая дама настойчиво выясняла у меня, где я живу. Пришлось вытереть слезы и успокаивать сердобольных бразильцев, объясняя, что никакой угрозы ни моей жизни, ни кошельку не было. «А что такого случилось?» — искренне недоумевали они. Не объяснять же всем и каждому, что я расквасилась из-за того, что любимый человек меня не ценит? Оставалось только поблагодарить всех, кто предлагал помощь, и убраться с людного места.
Переполох на остановке отвлек меня от грустных мыслей. И заставил задуматься: почему громкий смех и крики радости — это нормально, а слезы вызвали у окружающих настоящий стресс? Присмотревшись внимательнее к поведению людей, я поняла, что «выпускать» можно только положительные эмоции. Я не видела тех, кто бы ругался, возмущался, «качал права», даже когда для этого есть повод. Претензии высказываются нечасто, негатива бразильцы стараются просто не замечать, а если критикуют — спокойно, без повышения тона и не забывая об уважении к собеседнику. Чего в Бразилии нет — это хамства.
В магазине, в кафе, на приеме у чиновника, в очереди в банке — везде люди вежливы и внимательны. Это очень облегчает жизнь — из подсознания уходит постоянное напряжение, возникающее от вероятности услышать в свой адрес «за просто так» обидное слово, нет необходимости держать психологическую защиту в состоянии «боевой готовности». Сколько сил и энергии высвобождается! Расправляются плечи, улучшается осанка, меняется выражение лица. А ведь жизнь в Бразилии тоже простой и легкой не назовешь. Только люди здесь не срываются друг на друга, не сбрасывают напряжение на ни в чем не повинного ближнего.
В Бразилии верх невоспитанности — проявлять в общественном месте свой гнев, раздражение, обиду. Слезы оправданы, если случилось что-то из ряда вон выходящее — катастрофа, угроза жизни и т. д. Размолвка с кем-то — совсем не повод для того, чтобы раскисать на улице и портить настроение окружающим, они-то ни в чем не виноваты. Отрицательные моменты жизни обсуждают только с самыми близкими друзьями, с теми, кому вы действительно дороги, а вот о хорошем можно поболтать с кем угодно, хоть со случайным соседом в автобусе — он с удовольствием поддержит разговор.
Как отличить друзей от приятелей, чтобы не нагружать своими переживаниями того, кто не готов их разделить? Сначала, приехав в Бразилию, я тонула в море улыбок. Все такие позитивные, и все мне рады, как здорово! Потом убедилась, что отнюдь не все, кто приглашает съездить на природу или посидеть в кафе, хотят заниматься моими проблемами. Друзья — это те, кто периодически без просьб предлагают помощь, подсказывают, предупреждают. А приятели — те, кто ходят с вами гулять, а когда «тусовка» закончилась, забывают о вас до следующей встречи.
Бразильские имена
Творческий потенциал бразильского народа сполна отражается в именах, которые здесь дают детям. Такого разнообразия не встретишь ни в одной стране мира. Имена пришли отовсюду — есть типично португальские, испанские, французские, английские, скандинавские, польские и даже китайские и японские (последние — у детей, которые вовсе не являются потомками китайцев и японцев). Популярны в Бразилии некоторые русские имена: Людмила (здесь произносится как «Людимила»), Татьяна, Наталья, Данило, Игорь (говорят «Игор»), Юрий, Иван. Причем не все, кого зовут русскими именами, знают происхождение своего имени. Называют здесь и сокращенными русскими именами — Катя, Таня, Наташа. Например, одну из преподавательниц Баиянского университета зовут Таня Мария, где «Таня» вовсе не сокращение от «Татьяна», а самостоятельное имя. Имя Лариса здесь тоже популярно, только пишется оно с двумя «с» — Larissa.
Имена приходят из фильмов, мифов, песен, книг. Я знакома с несколькими женщинами, которых зовут Валкирия. Причем только одна из них знала, что валькирия — персонаж скандинавских мифов. В творческом кружке «Академия культуры» участвует писательница по имени Варенка (Varenka). Когда я сказала, что у нее очень необычное имя, Варенка ответила, что ее назвал папа в честь героини романа М. Горького «Бедные люди» Вареньки Олесовой. Я рассказала ей, что «Варенька» в русском языке — уменьшительно-ласкательный, «детский» вариант имени Варвара, которое, в свою очередь, является славянской версией имени Барбара. Варенка так впечатлилась новой информацией, что даже написала небольшой рассказ о корнях своего имени. Раньше она никогда бы не подумала, что «Варенка» и «Барбара» — две версии одного и того же имени.
Знакома я с актером и режиссером, которого зовут Агамемнон. И со спасателем по имени Янг Пинг — последний совершенно не похож на потомка китайцев. В моде имена со скандинавским окончанием «сон»: Робсон, Эдилсон, Андерсон, Реджисон. Девочек называют звучными мусульманскими именами — Мириам, Ясмин, Лейла — в семьях, не имеющих никаких восточных корней. Выбрали имя просто потому, что слово понравилось.
