— Простите, — прошептала я, едва преодолев желание броситься к нему и обнять. Теперь уже не понимая, как могла в нем сомневаться, как могла подумать такое. Алуа тоже уже выдохнул, слегка успокаиваясь.
— В этом больше нет смысла, — обратил на себя внимание Рин, тоже вставая. В голосе и позе появилась поистине императорская властность. — Через месяц мы с Наярой станем супругами, она окажется под моей протекцией. Так что не имеет значения, даже если с ней успеет породниться какая-нибудь семья.
— К сожалению, поскольку Наяра ничья, на нее имеет право любой род. Если она не выберет сама, это решит суд, — пояснил ИнФерио.
— Как это ничья?! Она — моя! — прогрохотал ИнЛекрит не хуже Алуа, аж мебель завибрировала, и тут уже мне пришлось подойти и взять его за руку, чтобы успокоить. Он тут же накрыл мою ладонь своей, подсознательно, даже не глядя.
— На тебе приговор суда. До снятия наручей ты не можешь взять ее замуж, — пояснил ректор, проигнорировав микровзрыв. Но, судя по виду, вовсе не испугавшись, скорее, сопереживая. — За это время один из родо́в все равно потребует провести процедуру принятия.
Рин резко выдохнул и развернулся, отходя от стола.
— В момент произнесения клятв вся его магия должна быть свободной от оков, чтобы она могла объединиться с твоей, — предугадывая мои дальнейшие вопросы, сказал ИнФерио, снова садясь. — Есть один вариант, но…
— Я не поступлю так с ней, — отозвался Рин глухо, не оборачиваясь. Я вертела головой то в его сторону, то в сторону ректора. Алуа молчал, опустив глаза.
— А в чем вопрос, что за вариант?
— Физическое соитие может заменить клятву, — буркнул Алуа, пока Рин с ИнФерио подбирали слова. Каким-то образом и шед, и ректор знали, что этого еще не случилось.
— Но, магия… браслеты… — все еще не понимала я. Насколько мне известно, во время этого… «физического соития» Рин также должен быть свободен от любых сдерживающих чар. Шед слегка присвистнул, разглядывая высокий потолок с таким вниманием, что я даже подняла глаза тоже наверх, будто там может быть написан ответ.
— Я где-то слышал, что Д'энии может снять эти наручники, не изнутри, конечно, но снаружи — вполне. Но это, разумеется, выдумки, — отозвался ИнТарлид, заговорщически подмигивая мне.
— Или можем поступить проще, — отозвалась я, улыбаясь. — У меня ведь есть право выбора? Тогда я просто выбираю род ИнТарлид, и дело с концом.
Взгляд шеда поменялся. Никогда не видела у него такого взгляда. Будто холодная, серая, непробиваемая стена, одинокая, обдуваемая всеми ветрами севера, вдруг расцвела… ну, не цветами, но хотя бы мхом покрылась. Смотрел словно на близкого, родного человека… на дочь? Интересно, у него были дети? Жена умерла очень давно, а больше о его личной жизни я почти ничего не знала. Читала хроники, описывающие его участие в устранении множественных прорывов, случившихся по большой неудаче в крупном густонаселенном городе. Он был единственным заклинателем, и использовал слишком много сил, чтобы отогнать всех тварей и защитить город. Его резерв получил невосстановимое ментальное повреждение, после чего он уже не мог применять силы императорской крови. Его дух боевика был сломлен, он долго игнорировал внешний мир, находясь в самоизоляции, потом его пригласили работать в институте. Несколько раз чуть не выгнали, за грубое и топорное обращение с учениками. Но его методы приносили результат. С блестящими результатами сдавались будущие боевики-защитники, его много раз признавали лучшим шедом. Со временем Алуа смягчился. Слегка. Привык к адептам, вне зависимости от степени их дибилизма. Нашел подход ко всем.
— Вот и… чудно. Я отправлю представителям остальных родов ответ с твоим решением, — выдохнул ректор, почему-то изначально неуверенный в том, что это хороший вариант. Нечто меня смущало в его виде, будто его что-то беспокоило.
Глава 27
Мы вышли из кабинета, и я вдруг заметила у Рина такое же подозрительное выражение на лице. Он взял меня за руку, повел ладонью в воздухе, рисуя какой-то сложный жест. Эта магия, в отличие от разрывов, давалась ему с трудом, будто загустела, как забытый клей. Я прикрыла глаза, призывая силы, и осторожно поделилась частью резерва по нашей связи. Магии соединились с золотистыми всполохами перед глазами, Ринсдею тут же удалось с легкостью закончить магическое плетение. Пространство изменилось, словно тонкая полоса тумана проползла по полу, стенам и сомкнулась на потолке, оставляя полупрозрачную белесую пленку. Стол ассистентки пропал вместе с ней. Двери в переговорную растворились, открывая все еще сидящего за столом шеда. Ректор же нервно переходил из стороны в сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты понимаешь, что они убьют тебя? — сдерживать нервозность ИнФерио не удавалось ни в голосе, ни в резких, судорожных движениях. — Едва представители родов узнают, в чью пользу сделан выбор, на тебя начнутся покушения. Ты один, в твоей семье сейчас нет сильных наследников. Твой родной брат, Наави́р, пропал пару лет назад, остались кузен Маниж, семь лет, и Леон, года два, я ничего не перепутал? Дети не смогут стать новым представителем, а лишившись главы, род тут же отзовет заявление на удочерение, чтобы избежать жертв.
Я дернулась вперед, уже и думать забыв, что хотела расспросить Рина об этой магии, существования которой и не предполагала. Что наделал шед? Что я наделала, соглашаясь? Вот что значит полный ноль в интригах родовитых семей! Даже в мыслях не было такого варианта. ИнЛекрит сжал ладонь, призывая не двигаться, так как все еще питал свое колдовство моей магией.
— Значит, стоит провести обряд побыстрее. Если меня убьют, Наяра продолжит мой род. Я не по годам устал, друг мой. После смерти Летэды и сына, смысл в мою жизнь вошел только вместе Морией. Глядел на нее и видел, как учил бы свое дитя.
У меня холод прошел по плечам, сковал губы и скулы. Даже магия истинного не помогала, как-то помутнев.
— После свадьбы и Наяра, и мой род будут в безопасности. А я… кому нужен старый хашрин вояка?
«Мне, мне нужен!!!» — чуть было не завопила я, бросаясь вперед, но в эту же минуту Рин расслабил пальцы, держащие магию, и пространство вернулось на своё место. Он только успел перехватить меня, уже бегущую к двери в кабинет ректора, и раскрыть разрыв прямо перед моим носом.
Портал выбросил нас в незнакомой комнате, по планировке очень напоминающей мою. ИнЛекрит повалил меня подножкой на пол, придавив к нему, не давая вырваться.
— Пусти! Пусти меня, Рин, я должна что-то сделать! Мне нельзя было соглашаться! Его же убьют, ИнИ́ггтривы, Са́еры, Окро́виезы… хашры, жизнь одного человека ради процветания рода… кого остановит? Отпусти меня! Я не смогу его потерять… — Рин обнял меня, я вцепилась в его спину пальцами, прижимаясь ближе к так быстро ставшему родным мужчине. Слезы текли по вискам, меня разрывало от страха и боли, будто что-то плохое уже случилось. И оно случилось. Я сама на это согласилось. Хашры, в кого я такая тупая эгоистка? Почему мне это даже в голову не пришло?
— Ная, мышка, успокойся. Мы не дадим ничего плохому случиться. Ну же, родная, расслабься, — уговаривал Рин, когда мой словарный поток иссяк, уступая место потопу из слез. — Мы что-нибудь придумаем, наложим защиту, самую лучшую, пригрозим родам. Пусть только попробуют что-нибудь изобразить…
Рин поднял меня и перенес на диван. Убедившись, что я не брошусь к дверям, налил воды из графина, щелкнув по стакану, охладил ее. Я истерично рассмеялась.
— Хватит колдовать. Тебе запрещено и разрывы-то открывать, а ты перемещаешься куда не лень, — мне просто необходимо было хоть на что-то отвлечься.
— Непременно прекращу прямо сейчас, — серьезно отозвался Рин, тут же формируя магические послания и отправляя искры адресатам. Вспышки озарили комнату не менее десяти раз.
— Что ты делаешь?
— Отправил письма отцу, генералам и О'Терии…
— Что? О'Терия Стафнер? Зачем тебе эта ведьма-кровопускательница? — Я вскочила, мгновенно забыв об истерике. О'Терия когда-то очень давно была боевиком, только в не совсем современном смысле этого слова. До объединения Санавиром трех империй они были разобщены и раздираемы не только тварями, но и между собой. А иногда и внутри. Стафнер начинала как обычный инали, но воевала тогда не против тварей, а против людей, и весьма колоритным и запоминающимся способом. Она раздирала их на части и пила кровь. Что-то такое в крови придавало ей сил и поддерживало магию.
