Вторым незваным гостем оказалась девушка. Ее рот и нос вместо маски скрывал повязанный налицо платок, и я видел лишь большие глаза да красивые брови. Из-под франтового мужского котелка во все стороны непослушными вихрами торчали волосы. Их цвет я не определил бы за все сокровища короны – после «Якоря» мир все еще оставался в черно-белых тонах.
Длинное темное приталенное пальто с более светлым подбоем было распахнуто, так что я видел белую (уж тут-то я был уверен) рубашку с острым воротником. Я не удивился, что на ней штаны в крупную клетку. Риерта не Королевство, у нас женщина в таком виде вызвала бы если не скандал, то порицание и уж точно внимание к своей персоне. А здесь, в городе куда более свободных нравов, подобное не являлось плевком в лицо порядка. И, глядя на незнакомку, признаюсь честно, я мог лишь порадоваться этому. Некоторым женщинам, чего уж скрывать, идет мужская одежда. Особенно если их ноги не стоит прятать под двойным, а иногда и тройным слоем юбок.
Ее руки, затянутые в перчатки, сжимали тупоносые револьверы, на бедре висел короткий широкий клинок. Сразу становилось понятно – леди Длинные Ноги пришла сюда отнюдь не на бал.
Взгляд больших глаз равнодушно скользнул по мне, хотя я вел себя мило и даже ей улыбнулся. Впрочем, не спеша вставать и подходить ближе. Люди в последнее время довольно нервные без всякой на то причины, а я не слишком горел желанием схлопотать пулю только потому, что вежлив с дамой.
Мужчина тоже посмотрел на меня, с куда большим интересом, а девчонка проворной тенью метнулась вдоль камер. Вернулась тотчас, сказав:
– Его здесь нет! – В ее голосе было и разочарование, и печаль, и растерянность.
– Что? – не поверил тот. – Сведения были верны.
– Все камеры, кроме этой, пусты. Его здесь нет!
– Эй, Вилли! – крикнули им от двери. – Не возитесь! Времени мало!
Девушка увидела подсыхающую кровь на полу, оставшуюся после убийства Фреда и Плаксы.
– Это не кровь Кражовски. – Я решил обозначить свое присутствие.
Они оба уставились на меня.
– Продолжай, – поторопил меня «бульдог».
– Его увели до того, как солдат расстрелял двух других заключенных.
– Кто? Увели куда? – подалась вперед девушка. – Он жив?
Я позволил себе секундную паузу.
– Откройте решетку. Не хочу здесь оставаться.
– Вот еще! – возмутилась она. – Мы не вытаскиваем из тюрьмы преступников!
– Некоторых, судя по всему, вы бы с радостью вытащили. Будь они здесь.
Это высказывание ее несколько смутило, и напарник девушки решительно произнес, забирая инициативу в свои руки:
– Слушай, парень. У нас нет времени на уговоры. Поэтому либо ты расскажешь мне, кто и куда забрал Кражовски, либо я пристрелю тебя прямо сейчас.
– Дай подумать, приятель. Что же мне выбрать? Получить пулю из «Крушителя» в грудь и отправиться на экспрессе в рай или дождаться утра и захлебнуться в Совином канале? Уж лучше пуля. Говорят, захлебываться очень неприятно.
Он чертыхнулся, понимая, что смертью меня точно не напугаешь. С тюремного двора вновь раздались выстрелы, и от двери опять крикнули:
– Не спите!
Девчонка бросилась назад, вернулась с ключами, висевшими на большом кольце.
– Мюр, ты уверена? – вкрадчиво спросил Вилли, глядя на меня не слишком дружелюбно.
– А у нас есть выбор? – Ключ повернулся в замке, и решетка с грохотом поехала в сторону. – Слушай, иностранец. Попытаешься нас надуть, я сама тебя пристрелю.
– Вполне честная сделка, – сказал я, выходя.
Почему-то когда герои бульварных романчиков бегут из тюрьмы, авторы никогда не говорят, насколько это непросто. Отсутствие конфискованных подтяжек и шнурков играло в этом самую непосредственную роль. И если штаны я потерять не боялся, то бегать в ботинках, норовящих покинуть ноги от любого резкого движения, то еще удовольствие.
Мюр пошла первой, ее друг рванул ручку детонатора, бросил ящик на пол и теперь сопел позади, разве что только не тыкая мне в спину «Крушителем». Он был очень недоволен, что вместо человека, ради которого они подняли на уши Гнездо, им достался непонятно кто. Удивительно, что он, как главный, не стал возражать девчонке.
Возле дверей нас ждал тощий парень с пистолетом-пулеметом.
Увидев меня, молодой человек был ошеломлен, и его покрытое оспинами лицо со впалыми щеками вытянулось еще больше.
– Не похож он на Кражовски.
– После разговоры. Уходим, сейчас рванет, – буркнул Вилли.
По тюремному двору были раскиданы груды битого камня, вырванного из стены взрывом. К вони меленита примешивался запах свежести и холодной речной воды. Самые настоящие духи после сырого подземелья.
Двое вооруженных карабинами бандитов обстреливали здание напротив, не давая тюремщикам пересечь двор. Еще один, с лихо закрученными усами, мой ровесник, судя по всему, сидел, опираясь спиной на бочку с дождевой водой и зажимая рукой рану в левом боку.
Во дворе, затянутом легкой туманной дымкой, лежали тела охранников.
– Прочь! У нас меньше двух минут! – приказал Вилли, обратившись к стрелкам. – Мюр, осторожнее. Иностранец, раз уж ты с нами, отрабатывай свободу. Помоги раненому.
Я не имел ничего против, хотя и понимал, что с обузой пересечь простреливаемый тюремный двор гораздо сложнее. На своем веку мне приходилось таскать людей под вражеским огнем. Впечатление, что все палят только в тебя, а ты ползешь словно пьяная улитка.
– Идти сможешь? – спросил я.
Парень с побелевшим лицом слабо кивнул, взял с земли свою кепку-айви[48], сунул ее под жилет, словно она чудодейственным образом должна была остановить кровь. Я перекинул его руку через плечо, обнял за талию, точно мы собрались танцевать, и осторожно поднялся. Он тихо застонал, но на ногах устоял.
– Двинулись.
Мюр уже пересекла двор и держала на прицеле револьверов окна нижнего этажа.
Вилли шел сразу за мной. Я буквально волок парня на себе, и продвигались мы довольно споро. Дважды командир отряда останавливался, и «Крушитель» выпускал по зданию тяжеленные пули, оставляющие в воздухе голубые росчерки.
Несколько охранников забрались на крышу, и перестрелка усилилась. Они прятались за выступающими чердаками, открывали одиночный огонь и снова скрывались, прежде чем кто-то из бунтовщиков успевал их задеть.
Впереди была развороченная тюремная стена. В ней зиял рваный проход, через который при желании можно было пропустить железнодорожный вагон. Мелинитовая бомба отлично постаралась.
Винтовочная пуля снесла моему подопечному часть черепной коробки, раскидав ее содержимое во все стороны. Кровь попала мне на лицо, залив всю левую половину, в том числе и глаз. Если кто-то думает, что липкую, горячую дрянь так просто вытереть, то пусть попробует. А еще и тело, разом потерявшее устойчивость, легло на меня всем весом. Я с трудом оттолкнул его от себя, присел за каменным куском разрушенной стены.
