Майа ничего не успела сообразить — окна взорвались градом осколков, обе двери вылетели, и в помещение ворвались полтора десятка вооруженных спецназовцев.
— Всем оставаться на своих местах! Не двигаться!
Двое охранников даже не успели сообразить, что происходит — они сразу схлопотали пули в ноги, а ассистент Ричикатела попытался удрать. У него не получилось — один из спецназовцев ударил его прикладом по голове, и последний рухнул на пол. Ричикател остался сидеть в кресле. Майа уже давно решила для себя, что живой она полиции не достанется. Поэтому она выхватила пистолет, и выстрелила в одного из оперативников — он вскрикнул, и упал замертво — пуля попала прямо в шею, между шлемом и бронежилетом. Стоящий рядом с ним парень поднял автомат.
— Ни с места!
Майа нырнула вниз, и выстрелила. Пуля попала в бронежилет, но девушке хватило этого мгновения, чтобы нырнуть под руку оперативника, и броситься к двери. На пути стояли двое. Она открыла огонь, но на этот раз спецназовцы не стали ждать — они открыли огонь на поражение.
Последнее. что увидела Майа — это снимающая шлем Элли, и ее слова:
— Мы ее не знаем…
А Ричикател так и остался сидеть в своем кресле, перед мониторами.
— Ну что, сученыш! — усмехнулся Тайлер, — разворачивая его, — на этот раз тебе не исчезнуть!
— Я и не собирался убегать, — спокойно ответил Сталли.
— Элли, хочешь сама прикончить его? — спросил Родж, подходя к доктору.
— Нет. Я выйду, — отозвалась Саммер.
— А как же свободная страна и честный суд? — издевательски удивился Ричикател.
— Не для тебя, тварь! — сквозь зубы ответил Джефферсон, и ткнул дулом пистолета в лоб доктору.
Элли услышала выстрел, когда уже вышла из склада.
* * *
— Джон Эндерсон, вы приговариваетесь к двадцати двум годам лишения свободы, в тюрьме строгого режима.
— Сэм Эндерсон, вы приговариваетесь к тридцати годам лишения свободы, в тюрье строгого режима.
— Александр Маршалл, вы приговариваетесь к двадцати годам лишения свободы, в тюрьме строгого режима.
— Вероника Лэнс, Дилан Гарднер, Скотт Томпсон, вы приговариваетесь к пожизненному заключению в одиночных камерах тюрьмы строгого режима на Аляске.
Мы выходили из зала суда. Не слишком довольные — каждому из нас теперь придется отсидеть огромный срок в тюрьме. Тем не менее мы улыбались — наши родственники живы, мы живы, Ричикател, или Уильям Сталли, как выяснилось — мертв. Вся его шайка получит пожизненный срок.
— А на воле то все же хорошо, — вздохнул Сэм, выдохнув облачко пара. Нас вели к полицейскому фургону. На улице было минус пятнадцать.
