- Я просто зажмурилась в последний момент!
- Не суть важно. Так что готовься. Маникюр там убери, штанишки, какие не жалко, приготовь... - она осеклась, увидев, что сестра её уже не слушает.
- А ведь про оружие мы тоже умолчали... - задумчиво протянула Лина.
- И?
- Помнится, я в юности неплохо из рогатки стреляла... Вишневыми косточками.
Ева застыла с открытым ртом. То, что сестричка у неё не совсем дура, она подозревала всегда. Но сегодня получила доказательства.
- Линка, иди сюда, поцелую в знак уважения! Стасик был культурным мальчиком, ходил в музыкальную школу и не хулиганил, поэтому с рогаткой вряд ли близко знаком. Так что шанс у тебя все же есть! - за эту почти гениальную идею решено было немедленно выпить, и девушки так увлеклись, что не заметили как уговорили большую часть коньяка.
- И все-таки, мне Стаса немного жаль. Ты его особо с развозом твоей тушки не напрягай. Он, конечно, козел, как и все мужики, но друг он замечательный, - немного заплетающимся голосом попросила Ева. - Он обо мне так трепетно заботился после аборта...
Линка почувствовала, как от этих слов хмель полностью выветрился из её головы, и в ужасе уставилась на сестру.
- После какого аборта?!?!
Ева выхватила у сестры бутылку и, хлебнув уже из горлышка, вздохнула.
- Я когда разводилась, ещё не знала, что беременная. Ну, плохо, тошнит, цикл сбился... Не мне тебе говорить, что то же самое может быть просто от нервов. А через три дня после получения свидетельства о разводе, я во время занятий упала в обморок. Меня Стас сгреб в охапку и повез в больницу. Представляешь, под дверью гинеколога сидел, пока тот меня осматривал. Вот тогда я и узнала...
Ева прервалась, потухшими глазами уткнувшись в обивку дивана. Линка понимала, что торопить сестру сейчас нельзя, поэтому просто подвинулась ближе и обняла за плечи. Бутылку она из рук старшей на всякий случай отобрала и поставила на пол. В глубокой предрассветной тишине было слышно только, как на кухне тикают часы и где-то далеко-далеко сработала сигнализация автомобиля.
Лина уже решила было, что Ева больше ничего не скажет, как вдруг сестра жестко схватила её за плечи и, уткнувшись в шею, начала быстро-быстро говорить каким-то механическим голосом.
- Я до этого была как неживая. Это показное сочувствие одногруппников... Я же знала, что многие в душе злорадствуют, мол, так тебе и надо, золотая девочка... Если бы ты знала, сколько таких гадюк мне тогда в подружки набивались, чтобы посмаковать моё горе... Тошно было так, что руки на себя наложить хотелось. Я тогда со Стасом и подружилась... Он ничего не говорил, просто рядом был, не давал глупостей наделать. Представляешь, я раз подъехала к корпусу универа и, сидя в машине, поняла, что достаточно сейчас вернуться домой, закрыться в гараже и оставить двигатель машины заведенным. Говорят, смерть от отравления углекислым газом довольно быстрая и безболезненная...
Ева продолжала сидеть, как замороженная, с застывшим лицом, не обращая внимания на судорожный всхлип сестры и катящиеся по её щекам слезы.
- Не знаю, как он тогда догадался, но Стас вытащил меня из машины, поволок в мужской туалет и сунул мою голову под холодную воду. Наверное, другие посетители сортира сильно удивились при виде этой картины, - невесело усмехнулась она. - Он тогда первый раз на меня голос повысил. Орал так, что охрана прибежала, думали, что кого-то убивают. Короче, если опустить мат, которым он меня покрыл сверху донизу, он предупредил, что если ещё раз такое выражение на моем лице увидит, лично в психушку отвезет... И, знаешь, у него было так выглядел, что я ему сразу поверила.
Ева снова замолчала и, не разжимая объятий, начала потихоньку раскачиваться из стороны в сторону. Лина плакала уже не таясь, только пыталась всхлипывать потише.
- В общем, когда мне врач сказала, что у меня беременность девять недель, я только тогда очнулась. Ощущение было такое, как будто меня по голове бревном треснули. И я испугалась. Ну, куда мне в таком состоянии ещё и ребенок. Гинеколог предложила аборт, и я согласилась. Стасу ничего не говорила, он сам все понял. Он только спросил: "Ты уверена?", а я в ответ кивнула. Ты бы видела, какими глазами на него смотрели медсестры, когда он приехал забирать меня после операции. Если бы взглядом можно было кастрировать, он бы уже давно сопрано пел, - измученно засмеялась Ева, тряхнув волосами. - Такая вот невеселая история. Эй, ты чего ревешь? Я уже пережила это всё, в себе переварила.
- Ты когда-нибудь жалела о своем решении?
- И да, и нет. Да - потому что теперь боюсь, что в наказание за этот грех, у меня больше не будет детей. А не жалела, потому что Агеев меня очень сильно обидел. Я слышала, что когда ребенок рождается, мать забывает обо всем. Но, вдруг, я бы не смогла и всю жизнь винила бы своего ребенка за грехи его отца?! Да и потом, я хочу, чтобы у моих детей была нормальная семья, в которой не нужно ждать выходных, чтобы увидеть папу. И, ты знаешь, я достаточно насмотрелась в своей практике на разрушенные семьи, чтобы решить, что все-таки я сделала правильный выбор...
- Почему ты никому из нас ничего не сказала?
- А чем бы вы мне помогли? Ты тогда школу заканчивала, своих проблем много было. А если бы родители узнали... Папа Димку и так пристрелить хотел, а если бы я ещё рот открыла... Это насекомое недостойно того, чтобы моего отца судили за его убийство! - неожиданно жестко и холодно закончила Ева. - Систер, у меня к тебе просьба.
- Все, что угодно!
- Я хочу, чтобы ты забыла этот разговор, как будто его и не было.
- Почему?
- Потому что те, кто говорит, что если своей болью поделится - она уменьшиться, нагло врут. Меньше не становится и быстрее не забывается. Просто со временем становится не такой острой. Ну, так что, сможешь забыть?
Младшая помолчала несколько минут, пытаясь восстановить дыхание и успокоиться. И только когда у неё это получилось, ответила:
- Забыть - нет, а вот сделать вид, что забыла - смогу. Знаешь, мне кажется, что Стас в тебя влюблен...
- Перекрестись! - фыркнула Ева. - Мне тоже так казалось. Я даже попыталась его соблазнить через несколько месяцев после этого.
- И как? - Линка сейчас готова была убить себя за этот вопрос. Она не могла простить себе, что ничем тогда не помогла сестре, но, вместе с тем, внутри у неё что оборвалось, когда она услышала последнюю фразу сестры. Потому что в её отношениях с мужчинами было одно табу - парни сестры и подруг неприкосновенны!
- Да никак!
- Что, не сдюжил парнишка?
- Ох, это был один из главных обломов в моей жизни. Я приготовилась по полной, морально настроилась... А когда начала раздевать обалдевшего Стаса, он наорал на меня второй раз.
