К этому времени Шпеер уже достаточно хорошо ориентировался в мире дворцовых интриг. Поэтому перед началом совещания он направился к Гитлеру и сообщил о беседе с Герингом. «Очень хорошо, – ответил Гитлер, – Если против вас будут предприняты какие-либо шаги, или у вас возникнут трудности, прервите совещание и пригласите его участников в комнату для правительственных заседаний. Тогда я скажу этим господам всё, что нужно».
В совещании приняли участие киты германской индустрии: руководитель концерна «Объединенные сталелитейные предприятия» Альберт Фёглер, глава промышленной ассоциации Германии Вильгельм Занглер и другие. Тут же был командующий резервной армии Эрнст Фромм, адмирал Карл Витцель, глава отдела экономики и вооружений германского генштаба Георг Томас, министр экономики Вальтер Функ. Совещание вел представитель военно-воздушных сил фельдмаршал Эрхард Мильх.
Первым выступил Фёглер. Он говорил о том, что в экономике Германии имеются большие резервы, но они плохо используются из-за отсутствия должной концентрации усилий по руководству хозяйством. Необходимо, чтобы был человек, который бы направлял эти усилия. Для промышленников безразлично, кто это будет. Это мнение было поддержано и другими участниками совещания. В своем выступлении Вальтер Функ сказал, что таким человеком должен стать заместитель Геринга – фельдмаршал Мильх.
У Шпеера не было сомнений в том, что «всё было заранее согласовано». Тогда он прошептал Мильху о том, что Гитлер предложил продолжить совещание в кабинете для правительственных заседаний. Опытный маршал тут же понял смысл слов Шпеера, а потому поблагодарил Функа за предложение, но отклонил его. Затем он передал слово Шпееру. Тот пригласил всех участников совещания в кабинет к Гитлеру.
В течение часа Гитлер говорил о проблемах военного производства и необходимости его роста. В то же время он резко заявил о том, что Геринг «не может следить за вооружениями в рамках четырехлетнего плана». Поэтому, считал Гитлер, вооружения должны быть выделены из сферы администрации четырехлетнего плана и переданы под начало Шпеера.
18 февраля 1942 г. Шпеер провел совещание с теми же участниками, которые собирались под председательством Мильха. На нем он изложил планы реорганизации военного производства. Участники одобрили его предложения. Гитлер утвердил их.
Однако тут же Шпеер был вызван к Герингу в его поместье Каринхалле. Заставив Шпеера долго ждать, Геринг явился к нему в домашнем халате и тут же выразил свое возмущение тем, что он не был приглашен на совещание к Гитлеру. Он обрушился на Мильха и других за их «бесхребетность». По словам Шпеера, Геринг заявил, что он «не потерпит того, что у него по кусочкам отгрызают полномочия… Он пойдет к Гитлеру и подаст в отставку с поста руководителя администрации четырехлетнего плана».
Шпеер знал, что «такая отставка не нанесет вреда. Хотя в начале Геринг пробивал с большой энергией четырехлетний план, к 1942 году все знали, что он обленился и ненавидит работать. Он производил впечатление неустойчивого человека. Он подхватывал слишком много идей, постоянно менял курс и был постоянно нереалистичным». Однако Шпеер также знал, что Гитлер не захочет отставки Геринга, а потому будет искать компромисс. Такой компромисс мог быть достигнут за счет Шпеера. Поэтому Шпеер заявил, что он никак не хотел вторгаться в сферу четырехлетнего плана. Он сказал, что готов стать подчиненным Геринга в рамках администрации четырехлетнего плана.
Через три дня он снова приехал к Герингу с проектом соглашения, по которому Шпеер становился «главным представителем администрации четырехлетнего плана по вопросам вооружений». 1 марта 1942 г. Геринг подписал это постановление, а 16 марта Гитлер одобрил его.
Однако Геринг остался недоволен. В зарубежной печати появились сообщения, что его полномочия были ограничены. Геринг жаловался, что такие сообщения подрывают его авторитет среди ведущих деятелей промышленности Германии. Шпеер объяснял подоплеку этой жалобы: «Ни для кого не было секретом то, что роскошный образ жизни Геринга финансировали деятели промышленности. Мне кажется, он опасался, что падение его престижа приведет к сокращению субсидий со стороны промышленников». Шпеер опять решил схитрить. Он писал: «Я поэтому предложил, чтобы мы пригласили ведущих промышленников на совещание в Берлин, на котором он мог бы официально объявить о том, что я ему подчиняюсь».
Геринг ухватился за это предложение. В Берлин для участия в совещании прибыло около 50 представителей промышленности. По словам Шпеера, в своей речи Геринг говорил о важности военной промышленности, призывал участников совещания «прилагать максимум усилий» и повторял «прочие банальности». Однако, писал Шпеер, «он не упомянул о моем назначении ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Благодаря летаргии Геринга, я мог работать свободно и не чувствовал себя связанным»
Нейтрализовав Геринга, Шпеер решил расширить свою сферу деятельности. 21 марта 1942 г. Гитлер подписал новое постановление, в котором говорилось: «Требования всей германской экономики должны быть подчинены производству вооружений». По словам Шпеера, «это постановление передавало мне диктаторскую власть в экономике».
Сомнительные достижения военного производства и их человеческая цена
Шпеер воспользовался неограниченными правами для того, чтобы реорганизовать военную промышленность. Он признавал, что в основу реорганизации он взял идеи, высказанные в свое время Тодтом и Мильхом, а еще ранее – министром иностранных дел Веймарской Германии Вальтером Ратенау. Эти идеи предусматривали специализацию предприятий, стандартизацию производства, активизацию обмена техническими новинками. Шпеер был убежден в том, что эти нововведения помогли Германии значительно увеличить военное производство.
Шпеер указывал, что по сравнению с февралем 1942 г. в августе 1942 г. производство артиллерийских орудий возросло на 27 %, танков – на 25 %, производство боеприпасов удвоилось. Производительность труда в военном производстве выросла на 59,6 %. За два с половиной года (с февраля 1942 г. по июль 1944 г.) военное производство выросло в 3,2 раза. При этом, как подчеркивал Шпеер, число рабочих выросло в этот период всего на 30 %.
Эти достижения военного производства Германии стали поводом для восхвалений Шпеера Гитлером, а также зависти и недоброжелательства со стороны Геринга и ряда других видных деятелей рейха.
После войны деятельность Шпеера на посту стала предметом многочисленных публикаций, авторы которых всячески превозносили министра вооружений Германии. Между тем подобный рост военного производства не был чем-то уникальным в то время. Например, советское военное производство показало гораздо более высокие темпы роста по сравнению с германскими. Несмотря на огромные потери, понесенные советской промышленностью в 1941 г. и отчасти в 1942 г., производство дивизионных пушек выросло в 1943 г. по сравнению с 1941 г. в 4,6 раза, танковых – более чем в 3 раза, танков, самоходно-артиллерийских машин – в 3,7 раза. В 1943 г. советская авиационная промышленность произвела на 37 % больше самолетов, чем в 1942 г.
Ускорение советского военного производства продолжалось и в 1944 году. Так, в 1944 г. было произведено 29 тысяч танков по сравнению с 24 тысячами в 1943 г., 40,3 тысяч самолетов по сравнению с 34,9 тысячами в 1943 г. Некоторое снижение производства орудий всех типов в СССР в 1944 г. по сравнению с 1943 г. (122,5 тысяч против 130,3 тысяч) объяснялось снятием с вооружения устаревших пушек и резким увеличением производства усовершенствованных артиллерийских систем.
Опережение Советским Союзом Германии в области военного производства отразилось в изменении соотношения сил двух армий. Если к началу войны СССР отставал от Германии по многим видам вооружений, а после отступления 1941 года это отставание существенно возросло, то ситуация изменилась к началу наступления советских войск под Сталинградом. К ноябрю 1942 г. (в первые девять месяцев деятельности Шпеера) германские вооруженные силы сосредоточили на советско-германском фронте свыше 70 тысяч орудий и минометов, 6600 танков и 3500 самолетов, а Красная Армия имела 77 734 орудий и минометов, 6956 танков и самоходных установок, а также 3254 самолетов. Очевидно, что между двумя армиями существовало почти равновесие в вооружениях. (Следует также учесть, что вооружения Красной Армии были поставлены в основном советской военной промышленностью. Советский историк Г. А. Куманев указывал, что в общем объеме советских вооружений «американские поставки боевой техники… составили: по орудиям – 1,4 %, по авиации – 9,8 %, по танкам и САУ – 6,2 %», по автоматам – 1,7 %, по пистолетам – 0,8 %, по снарядам 0,6 %, по минам – 0,1 %».)
Однако в дальнейшем соотношение между вермахтом и Красной Армии по их вооруженности менялось в пользу последней. К лету 1943 г. у Германии имелось 54 300 орудий и минометов, 5850 танков и штурмовых орудий, около 3 тысяч самолетов, а у СССР – 103 тысячи орудий и минометов, 9918 танков и самоходно-артиллерийских установок и 8357 самолетов. Очевидно, что несмотря на усилия Шпеера и других, Германия не поспевала за Советским Союзом в производстве вооружений.
