— Ничего ты не понимаешь, Фрол, — повторил Зверев. — Покажи лучше, где тут Боровинкина дубрава. Хочу глянуть на вашу Каменную выпь. То есть нет. На свою!
* * *
Зверев не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок и пытаясь представить, как лучше устроить свою мельницу. Ведь мало иметь семиметровый перепад между верхним и нижним уровнем воды. Нужно еще заставить воду сделать работу, а не пролиться мимо. В том виде, в каком ручей находился сейчас, прыгая по камням, как по ступеням, на расстоянии полукилометра, пользы от него было, как от осеннего дождя после летней засухи.
Первой, самой простой идеей стало заключить ручей в трубу, а внизу поставить турбину. Трубу можно положить под наклоном, хоть в старое русло — напор от этого меньше не станет. Семь метров — труба станет вращаться, как самолетный пропеллер! И тут же Андрей понял, что ничего из этого не получится. Ведь пропеллер, как и турбина, это не просто лопасти, это еще и прочные стальные подшипники. А где их тут взять? Смазанная гусиным салом деревянная ось на кленовой ступице такой нагрузки не выдержит, прямо в воде обуглится. И потом, как снять с турбины эти сумасшедшие обороты? Туго натянутым ремнем? Порвется. Деревянными зубцами? Переломаются все. Железными шестернями? Где найти кузнеца, который возьмется их отковать с помощью молотка и зубила? Про металлические шестерни сейчас только часовые мастера слыхивали. Да и то не про стальные, прочные, а про медные, помягче, чтобы обрабатывать проще было. Стрелки ведь двигать — много силы не нужно. Опять же, подшипники…
В общем, что хорошо для генератора ГЭС — для мельницы только лишняя головная боль. И Зверев, с жалостью распрощавшись с достижениями прогресса, вернулся к своему времени. Мельничное колесо, деревянные кармашки. На одну сторону вода льется, собственным весом заставляет колесо неторопливо крутиться, другая сторона поднимается. Толстый дубовый вал, деревянные втулки, густо набитые салом, такие же деревянные храповики и шестерни. Сделать все потолще и помассивнее — и никакой стали не нужно. Разве только для стамесок и топоров, чтобы все это вырезать и подогнать. А вода… Ну, что же, теми же трубами ее можно отвести от ручья к тому месту, куда колесо встанет. Потеряет он на этом полметра-метр высоты, лишится чуток мощности — но ведь это не ГЭС, обороты не важны. Просто работа пойдет на несколько процентов медленнее.
Не в силах справиться с волнением, Андрей выбрался из постели, нетерпеливо оделся, вышел из каюты, спустился на причал. И остановился. Здесь не усадьба, конюшни с лошадьми нет. Только навес жердяной княгиня вчера выстроить заставила. Не пешком же к ручью идти? Он поднялся немного по тропинке, остановился, глядя на склон за плесом, в который впадали речушка за причалом и ручей из Суходольского озера.
Послышались осторожные шаги, рядом остановилась Полина в накинутой на плечи, прямо поверх исподней рубахи, собольей шубе.
— Что, муж опять к девкам побежал? — усмехнулся Андрей.
— А куда ты рванул среди ночи из постели?
— Сюда, — обнял ее Зверев за плечи. — Смотри, видишь берег пологий над плесом? Представь себе, что там стоит водяное мельничное колесо четырех сажен в высоту. Вон, ручей сверху течет, за плакучей ивой в озеро падает, видишь? Если его желобами… ну, длинными такими деревянными корытами к колесу подвести и сверху литься заставить, оно крутиться станет так, что не просто маленький жернов, а целый дом вращать сможет. Теперь смотри на склон, по которому ручей течет. Там ставим навес от непогоды, поверху подвозим бревна и спускаем комлями вниз, на пилы, что колесом будут приводиться в движение. Деревья под своим весом опускаются, одновременно превращаясь в доски. Доски можно тут же затаскивать обратно и опускать через другой желоб, чтобы обзор срезал. Нам просто сам Бог велел здесь лесопилку поставить, как считаешь?
— Какой ты умный! И как ты только смог все это придумать! Это восхитительно! — Княгиня крепко обняла его и поцеловала. После чего задала резонный вопрос: — А зачем нам столько досок?
— Ну, мы же должны строиться! Представляешь, сколько досок нужно на полы для усадьбы вроде той, что у дядюшки твоего, князя Друцкого? У нас в княжестве, коли всех мужиков доски пилить заставить, года два на это уйдет. И то если про работы прочие, полевые забыть. Здесь же, на мельнице, два холопа с такой работой за неделю управятся.
— А потом?
— Потом доски в Новгород, корабелам продавать можно. Наши, которые не вручную выпилены, мыслю, раза в четыре дешевле обходиться будут. Продавать на треть дешевле — все покупатели к нам перебегут.
— А как ты станешь их в Новгород возить, милый? По озеру сплавлять?
Зверев крякнул. Зрелище плывущих связанными в длинные плоты, свежеструганых досок шокирует кого угодно. Вот только кому потом этакий материал будет нужен? Сушить по полгода, зажав в штабеля, чтобы не погнуло? Перекладывать через день, чтобы грибок не завелся? Золотые досочки получатся. Никакого смысла связываться.
— Ладно, Полина, — вздохнул князь Сакульский. — Что-то рано мы сегодня вскочили. Пошли спать.
Поутру, позавтракав квашеной капустой с соленым судаком, княгиня с новой энергией взялась за обустройство «дома», указывая холопам, где рыть чистую глину и куда носить собранные камни, из которых к вечеру будет сооружена летняя печь. Зверев сильно сомневался, что его воспитанная в чистоте и духовности супруга знала, как правильно месить раствор и укладывать булыжники, равно как об этом не подозревал выросший в боевом седле Пахом, — но вот Звияга, спасенный прошлым летом из татарского полона, был мужиком крепким, наверняка способным сделать все как надо. Холопам с демонстративной торопливостью помогал трезвый как стеклышко Тришка. Левший и мальчишки что-то вязали на палубе, девки полоскали в затоне белье, а от полуслепого Лучемира пользы в работе все равно не было никакой.
Андрей, пользуясь всеобщей занятостью, без предупреждения ушел по тропе в сторону запорожской деревни, от которой повернул к ручью, посидел на его берегу, то опуская в поток, то поднимая руку. Вода давила хорошо. В нее можно просто колесо с лопастями опустить — и то закрутится. Но если использовать перепад высот на полную катушку — эффект должен быть в несколько раз больше. Налюбовавшись и намечтавшись, князь обогнул край озера по самому берегу и стал подниматься на Боровинкину гору — заросший непролазной дубравой, нелюбимый местными смердами холм.
Каменная выпь неплохо охраняла свои владения — среди кустов лещины, дикой смородины и бузины не проглядывало ни единой звериной тропы, не то чтобы стежки-дорожки. Рухнувшие за ветхостью старые деревья так и оставались лежать, не тронутые топором дровосека, не подрытые зверьми, даже не погрызенные жвалами древоточцев. Уходили в рыхлую землю, затягивались зеленым мхом, придавливались новыми стволами, превращаясь в итоге в многоэтажную крепость, способную устрашить своим видом любого врага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
