остановить довольную улыбку на своем лице, чувствуя себя сытой и готовой ко сну. Но это чувство быстро исчезает, когда я понимаю, что только что пришла к мысли о Гриффине. Но ведь это ничего не значит, правда?
Он тебе нравится. Влюблена ли я в него?
Разве это так плохо?
Это было бы ужасно. Как мне может нравиться человек, который болеет за мой провал? Прежде чем я успеваю убедить себя в том, что не испытываю к нему никаких чувств, в дверь моей спальни стучат, и я резко открываю глаза и поднимаюсь с кровати.
— Элиана, ты еще не спишь?
Приглушенный голос Гриффина доносится с другой стороны двери.
О, блять, боже мой.
Из всех людей, которые должны были появиться у моей двери, это должен был быть он!?
Я никак не могу встретиться с ним лицом к лицу, не после того, что я только что сделала. Не после того, как представила, что это он делает со мной. Мне нужно, чтобы пол разверзся и поглотил меня целиком. Точно.
— Элиана?
Гриффин пробует дернуть ручку двери, но она заперта.
Открыть ли ее и подвергнуть себя риску унижения? Или тихо лежать здесь и притворяться спящей?
— Элиана, я знаю, что ты не спишь, — говорит он, — в твоей комнате горит свет.
Черт. Люди постоянно спят с включенным светом, не так ли?
В панике и не зная, что делать, я быстро бегу к двери, отпираю ее и распахиваю. Я готова сказать ему, чтобы он уходил, но, когда наши глаза встречаются, все слова словно испаряются, а воздух высасывается из моих легких.
Тепло между ног возвращается с новой силой, когда я смотрю в его серые глаза. Почему мое тело так предает меня, когда я рядом с ним?
— Ты в порядке? Мне показалось, я слышал, как ты плакала.
Его брови сходятся вместе в беспокойстве, когда он осматривает мое лицо.
Плакала? Я не плакала. Почему он решил, что слышал мой плач?
Сердце неумолимо колотится о грудную клетку, и я внутренне кричу, понимая, что он слышал мой первый в жизни оргазм. Я никогда не переживу этого. Он должен уйти, немедленно.
— Я в порядке, — говорю я, мой голос дрожит, — уже поздно, ты должен спать. Завтра большие соревнования.
Пытаюсь закрыть дверь, но его ладонь прижимается к ней и толкает ее дальше, чтобы он мог видеть все мое тело. Его бровь приподнимается, когда он изучает меня, и мое лицо вспыхивает.
Все, о чем я могу думать, глядя на него, — это о том, как легко я поддалась желанию при одной мысли о нем. Я пытаюсь незаметно скрестить ноги, чтобы немного ослабить растущее давление между ними, но по его взгляду я вижу, что он догадался, что происходит. Его глаза медленно возвращаются к моим, а ноздри раздуваются.
— Ты вся раскраснелась. — замечает он, делая шаг в мою комнату.
Нет, нет, нет. Я не могу сейчас остаться с ним наедине в своей комнате, потому что во мне буквально бушует возбуждение. Мне нужно выпроводить его.
— Правда? — нервно спрашиваю я, делая шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами.
— Да, — подтверждает он, делая еще один шаг, пока не оказывается внутри.
Осторожно закрывает за собой дверь, прежде чем его горячий взгляд прочерчивает дорожку по моему телу.
Мои щеки вспыхивают еще большим румянцем, пока я смотрю на него, загипнотизированная и неспособная придумать разумный ответ. То, что он находится в моей комнате и смотрит на меня так, как сейчас, — чистая пытка. Но какая-то часть меня наслаждается этим больше, чем следовало бы.
Мое тело реагирует на него так, как не хочет мой разум. Я знаю, что не должна так реагировать на человека, который неоднократно давал понять, что я ему совсем не нравлюсь. Он пытается избавиться от меня с самого первого дня.
Эта мысль отрезвляет меня ровно настолько, чтобы заглушить растущую потребность, когда мой мозг снова начинает работать.
— Итак, я так понимаю, ты последовала моему совету, — он поднимает свой горячий взгляд на меня, — ты смогла понять, что именно тебе нравится?
Ты.
Я прочищаю горло.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — умудряюсь сказать я, поворачиваясь к нему спиной и отходя к своему окну, чтобы избежать зрительного контакта.
— О, ты не знаешь?
Его глубокий голос звучит ближе.
Я слегка вздыхаю, чувствуя тепло его тела, прижавшегося к моей спине. Поворачиваюсь к нему лицом и отпрыгиваю назад, когда мы оказываемся лицом к лицу, а мои губы почти касаются его.
Гриффин кладет руки по обе стороны от меня, заключая мое тело между собой и окном. Это самое горячее, что со мной случалось, — мои соски затвердели и стали заметны сквозь пижамный топ.
Я сужаю глаза, глядя на него.
— Что ты делаешь?
Уголок его рта приподнимается в полуухмылке, и он смотрит на меня сверху вниз, в глазах пляшут озорные искорки.
Один только его взгляд вызывает во мне непреодолимую потребность сорвать с него одежду и умолять о большем.
Наблюдаю за тем, как его язык высунулся и прочертил изгиб нижней губы, глаза не отрываются от моих, и мне кажется, что мое сердце может выскочит прямо из груди.
Я совершенно и абсолютно безнадежна.
— Думаю, мне лучше знать, что ты делала до того, как я постучал в твою дверь, — звучит его хрипловатый голос.
— Я спала, — вру я, подергивая носом.
Его взгляд перескакивает на мой нос, а затем возвращается к моим глазам.
— С включенным светом? Дай угадаю, ты боишься темноты?
Качаю головой и смотрю на него, поджав губы и стиснув зубы, ненавидя это чувство неловкости. Я не умею врать, и меня бесит, что он так легко меня читает.
— Эй, — мягко говорит он, глаза смягчаются, когда он делает шаг назад, его руки опускаются по обе стороны от меня, — тебе нечего стесняться, солнышко.
Я насмехаюсь.
— Ты прав, смущаться нечего, потому что ничего не произошло.
Мой нос снова подергивается, и он снова опускает глаза на него, отслеживая движение.
— Это милая ложь, но тебе придется постараться.
Его голос звучит низко, почти вызывающе, заставляя меня напрячься.
Я делаю паузу и обдумываю, стоит ли говорить ему правду. Что самое худшее может случиться? Он будет смеяться надо мной? Люди смеялись надо мной всю мою жизнь, в этом нет ничего нового. В конце концов, решив, что мне нечего терять, я говорю ему.
— Хорошо, — я издаю дрожащий вздох, когда мое лицо становится невыносимо горячим, — ты прав, я сделала это.
Его улыбка исчезает на
