он собирается сказать, еще до того, как он открывает рот. —
О, Сави…
— Нет.
Его брови удивленно приподнимаются. — Нет?
— Ты слышал меня. Нет. Иди сам готовь свой чертов обед.
Джейс выдыхает с облегчением. — Самое время. Черт возьми, Сэв. Я уже начал задаваться вопросом, куда делся твой хребет.
— Да, ну, я могу только пытаться быть милой так долго, прежде чем людям нужно будет знать свое место.
Наверное, глупо провоцировать его, и есть такая огромная вероятность, что это обернется против меня, но у меня такое чувство, что он пока не готов раскрыть свои карты. Он все еще хочет контроля. Он хочет заставить меня страдать, и он не может сделать этого, не затягивая с этим. Итак, я разоблачаю его блеф.
— Знаешь мое место, да?
Он обнимает Кинсли одной рукой. Она лучезарно улыбается ему, как всегда, когда он проявляет к ней хоть какое-то внимание. На это почти грустно смотреть. Она так увлечена им, что не видит, как плохо он с ней играет.
— Это должно меня запугать? Ты трахнул школьную шлюшку. Поздравляю! Как и все остальные с одним почтовым индексом.
Картер давится своим напитком, в то время как лицо Кинсли приобретает сердитый оттенок красного.
— Я начинаю думать, что ты так одержима моей сексуальной жизнью, потому что у тебя нет своей собственной. Ты что, девственница? — Парирует она.
Я хихикаю, разыгрывая это с легкостью. — Нет, милая. Может, я и не сплю с половиной города, но я определенно не девственница.
— Докажи это, — кокетливо замечает Джейс.
Челюсть Грейсона отвисает от этого предложения. Я прикусываю губу и оглядываю Джейса с ног до головы. — Поехали.
— Не смей, черт возьми. — Голос Грея такой низкий, что кажется почти демоническим — взгляд его глаз бросает мне вызов снять с него оковы.
Картер откидывает голову назад, смеясь. — Здесь определенно есть два человека, которым нужно вытрясти немного дерьма из своих систем, но Джейс не один из них. Извини, приятель.
Каждая частичка меня хочет отбросить осторожность на ветер и трахнуть Джейса только ради того, чтобы разозлить Грейсона. Он неделями тыкал мне Кинсли в лицо, и мысль о том, что я смогу заставить его почувствовать хотя бы каплю этой ревности, так заманчива. Однако последнее, чего я хочу, — это отказаться от этой части себя, чтобы я могла причинить боль кому-то другому.
— К черту это. Это не стоит моего времени. — Я встаю из-за стола, хватаю свои вещи и направляюсь к двери.
Коридоры превращаются в город-призрак, когда я пробираюсь по ним. Кем, черт возьми, он себя возомнил? Последние несколько дней он только и делал, что выставлял меня дурой, использовал Кинсли, чтобы заставить меня ревновать в течение нескольких недель, а теперь он думает, что может указывать мне, что я могу, а что нет? Ни единого шанса в аду.
Я открываю свой шкафчик и замечаю знакомую картинку, приклеенную скотчем к дверце. Нам с Греем было всего шесть, когда это было снято, сразу после того, как его отец закончил строить домик на дереве на заднем дворе. Мы выглядим такими счастливыми, когда улыбаемся из окон. Что случилось с мальчиком на этой фотографии? Черт, что случилось с девушкой на той фотографии?
— Я должен был тогда знать, какая ты лгунья.
Я оборачиваюсь и вижу, что Грейсон стоит там, уставившись на фотографию так, словно хочет сжечь ее своими глазами. Когда он тянется за ней, я захлопываю свой шкафчик. Я уже потеряла свое ожерелье. Он больше ни черта у меня не заберет.
— Открой это, — требует он.
— Нет.
Подойдя ближе, он вторгается в мое пространство. — Тебе становится слишком комфортно с этим словом.
— Что сделало тебя таким холодным? — Спрашиваю я в полном недоумении. Это не может быть тот самый мальчик, с которым я раньше пила молочные коктейли.
— Позволял себе верить, что ты была хорошим человеком. Что я мог бы доверять тебе. — Он усмехается. — Все, что с тобой случилось, и все, что будет — ты это заслуживаешь. — Уголок его рта приподнимается, как будто он знает, что следующие слова будут жалить. — Даже иметь отцом пьяницу-наркомана.
Моя рука взлетает, чтобы влепить ему пощечину, но это уже то, чего он ожидал. Он ловит мое запястье в воздухе, и эта раздражающая ухмылка становится еще шире.
— Ты хочешь попробовать это снова?
Я замахиваюсь другой рукой, только для того, чтобы он поймал и это тоже. Одним быстрым движением он прижимает меня к холодному металлу, мои руки зажаты над головой. Наши глаза встречаются, оба яростные и решительные, пока его губы не врезаются в мои собственные.
Глава 12
Грейсон
Наши рты слипаются, как будто они предназначены только для этого. Как будто все должно было произойти в этот самый момент. Как и всю мою жизнь, мы принадлежали этому месту. Я отпускаю ее запястья и обнимаю ее за тонкую талию. Ее руки движутся к моему затылку, притягивая меня ближе, пока она вдыхает мой запах.
Мой язык находит ее, и она издает хриплый стон. Это все, о чем я мечтал годами — жаркое, интенсивное и страстное, как грех. Я ничего так не хочу, как поднять ее и взять эту ее сладкую маленькую вишенку прямо здесь, наплевав, кто может увидеть.
Скользя руками по ее спине, я хватаю ее за бедра и поднимаю. Она сразу же обхватывает меня ногами, и мой член болезненно твердеет в штанах. Я прижимаюсь к ней, пока она вплетает свои изящные пальцы в мои волосы. Я беру ее нижнюю губу зубами, посасывая и покусывая ее так, что это сводит ее с ума.
— Грей, — вздыхает она, и это похоже на то, что на меня вылили ведро ледяной воды.
Какого хрена я делаю? Я отпускаю ее в одно мгновение, позволяя ей соскользнуть вниз, пока ее ноги не коснутся земли. Я ухожу и оставляю ее стоять там — одинокую и смущенную.
***
Пока я бегу, воздух прохладный и свежий. Мои легкие горят с каждым вдохом, но вместо того, чтобы остановиться, я набираю темп. Я заслуживаю всей боли в мире после предательства единственного человека, который всегда хотел для меня лучшего. Поцеловать Саванну никогда не было частью плана, но она неотразимая чертова лисица. Как только она оказалась в моих руках, совершенно беззащитная, я ничего не мог с собой поделать. Весь самоконтроль в мире не остановил бы меня.
После того, как я ушел от нее, я полностью бросил школу. Я никак не мог сидеть там до конца дня, глядя в ее небесно-голубые глаза, отчаянно нуждающиеся в ясности,
