Тогда я вновь принялся за расспросы прислуги, питая надежду, что среди их знакомых найдутся подозрительные лица. Надо сказать, что прислуга покойного князя, получая крупное жалованье и пользуясь при этом большой свободой, весьма дорожила своим местом и жила у князя по нескольку лет. Исключение в данном случае составлял кухонный мужик, который поступил на работу к князю не более трех месяцев тому назад.
Прекрасная аттестация о нем графа Б., у которого он служил десять лет до отъезда последнего за границу, все собранные о нем сведения и правдивые ответы о том, как он провел последнюю ночь, внушали полную уверенность в его непричастности к этому делу.
Я уже хотел закончить его допрос, как вдруг у меня появилась мысль спросить про кухонного мужика, который жил у князя до его поступления.
— Я поступил к князю, когда уже был рассчитан прежде служивший кухонный мужик, потому я его не видал и ничего о нем не знаю.
Стоявший тут же дворник при последних словах кухонного мужика сказал:
— Да он вчера был здесь.
— Кто это «он»? — спросил я у дворника.
— Да Гурий Шишков, прежний кухонный мужик, служивший у князя! — последовал ответ.
После расспросов прислуги и дворников оказалось, что служивший месяца три тому назад у князя кухонным мужиком крестьянин Гурий Шишков, только что отсидевший в тюрьме свой срок по приговору мирового судьи за кражу, заходил за день до убийства во двор этого дома, чтобы получить расчет за прежнюю службу. Но, не дождавшись князя, ушел, сказав, что зайдет в другой раз.
Предчувствие или опыт подсказали мне, что эта личность может послужить ключом к разгадке тайны.
— Но где же проживает Шишков? У кого он сейчас служит или служил раньше?
На эти вопросы прислуга князя ничего не могла ответить, так как никто ничего не знал.
Немедленно я послал агента в адресный стол узнать адрес Шишкова. Прошел томительный час, пока агент вернулся.
— На жительство, по сведениям адресного стола, Гурий Шишков в Петербурге не значится, — вот ответ, который принес агент.
Между тем узнать местожительство Гурия Шишкова было весьма важно. Но как это сделать? Подумав, я приказал полицейскому надзирателю Б. немедленно ехать в тюрьму, в которой сидел Шишков, и постараться получить сведения о крестьянине Гурие Шишкове, выпущенном на свободу несколько дней тому назад. Эти сведения он должен был получить от сидевших с Шишковым и еще отбывающих срок наказания арестантов.
Я был вполне уверен, что этот прием даст желаемые результаты.
«Быть не может, — думал я, — чтобы во время трехмесячного нахождения в тюрьме Шишков не рассказал о себе или о своих родных тому, с кем он дружил. Весь вопрос в том, сумеет ли выведать Б. то, что нужно».
Через три часа я уже знал, что Шишкова во время его заключения навещали знакомые и его жена, жившая, как указал товарищ Шишкова по заключению, на Васильевском острове, у кого-то в кормилицах.
Приметы Шишкова следующие: высокого роста, плечистый, с тупым лицом и маленькими глазами, на лице слабая растительность. Смотрит исподлобья.
— Прекрасно, поезжайте теперь к его жене, — сказал я Б., передавшему мне эти сведения, — и если Шишков там, то арестуйте его и немедленно доставьте ко мне.
— А если Шишкова у жены нет, то арестовать прикажете его жену? — спросил меня Б.
— Но не сразу… Оденьтесь на всякий случай попроще, чтобы походить на лакея, полотера, вообще на прислугу. В этом виде вы явитесь к мамке[8], конечно, через черный ход, вызовете ее на минуту в кухню и, назвавшись приятелем ее мужа, скажете, что вам надо повидать Гурия. Если же она вам на это заявит, что его здесь нет, то, как бы собираясь уходить, вы с сожалением в голосе скажете: «Жаль, что не знаю, где найти Гурия, а место для него у графа В. было бы подходящее… Шутка сказать, 15 рублей жалованья в месяц на всем готовом. За этим я и приходил… Ну, прощайте, пойду искать другого земляка, время не терпит. Хотел поставить Гурия, да делать нечего». Если и после этого она не укажет вам адреса знакомых или родных, где, по ее мнению, можно найти Гурия, то вам надо будет, взяв дворника, арестовать ее и доставить ко мне, сделав обыск в ее вещах.
Вот что вышло из этого поручения. Между четырьмя и пятью часами вечера к воротам дома по второй линии Васильевского острова подошел какой-то субъект в стареньком пальто, высоких сапогах и шарфом вокруг шеи. Это был переодетый Б. Он вошел в дворницкую и, узнав там номер квартиры, в которой жила г-жа К-ва, пошел с черного хода и позвонил. Дверь отворила кухарка.
— Повидать бы мне надо на пару слов мамку, — произнес Б. просительно.
Кухарка вышла и через минуту возвратилась с мамой. С первых же слов Б. узнал, что мужа ее в квартире нет. Но когда он довольно подробно объяснил цель своего прихода и сделал вид, что собирается уходить, мамка его остановила.
— Ты бы, родимый, повидался с дядей Гурьяна… Он всегда останавливается у него на квартире, когда без места, а у меня он больше трех месяцев не был, хоть срок ему уже вышел. Неласковый какой-то он стал! — с грустью заключила баба.
Кроме адреса дяди, мамка назвала еще два адреса его земляков, где, по ее мнению, можно было встретить мужа. Когда Б. передал мне весь свой разговор с женой Шишкова, я решил сделать одновременно обыск у дяди Шишкова, крестьянина Василия Федорова, проживавшего по Сергиевской улице кухонным мужиком у греческого консула Р-ки, и еще в двух местах по указанным адресам, где можно было бы рассчитывать застать Шишкова.
Обыск у крестьянина Федорова был поручен тому же Б., которому были известны приметы Гурия, а в помощь ему были командированы два агента…
Несмотря на приближение ночи, был уже на исходе девятый час вечера, Б. с двумя агентами и околоточным надзирателем подъехали на извозчиках к дому по Сергиевской улице. Тотчас звонком в ворота были вызваны дворники. Из соседнего дома также по звонку явились два дворника, а по свистку околоточного надзирателя — два городовых. Все выходы в доме тотчас были заняты караулом, после чего полицейский чиновник Б. вместе с агентом, околоточным надзирателем и старшим дворником стали взбираться по черной лестнице на второй этаж. Чтобы застать врасплох и исключить возможность сопротивления или сокрытия вещей, Б. распорядился действиями своего отряда так: старший дворник должен был позвонить у черных дверей и, войдя на кухню, спросить у Василия Федорова о Шишкове, за которым прислала его жена с Васильевского острова.
У черных дверей, которые дворник не должен наглухо затворять, чтобы можно было с лестницы слышать все, что происходит на кухне, и соообразно этому действовать, должны были находиться чиновник Б. и околоточный надзиратель. Агент же должен был занять нижнюю площадку лестницы и по свистку явиться в квартиру.
Старший дворник дал звонок. Дверь тотчас отворила какая-то женщина. Появление в кухне дворника, как весьма обычное явление, никого не встревожило, и все продолжали делать свое дело. Дворник, окинув взглядом кухню, прямо направился к невзрачному человеку, чистившему на прилавке ножи.
— Послушай, Василий, мне бы Гурия повидать, там какая-то баба от жены его прислана.
— Да он тут валяется — должно быть, выпивши! — И Василий крикнул: — Гурьяша, поди-ка сюда! Тут в тебе есть надобность!
Из соседней с кухней комнаты с заспанным лицом и мутным взглядом вышел плечистый малый и буркнул:
— Чего я тут понадобился?
Ноне успел он докончить фразы, как его схватили.
— Где эту ночь ночевал? — обратился к Шишкову чиновник Б.
— У дяди, — последовал ответ.
— Василий Федоров, правду говорит племянник?
— Нет, ваше высокородие, это не так. Гурий вышел из квартиры вчерашнего числа около шести часов вечера, а возвратился только сегодня в седьмом часу утра.
Остальная прислуга подтвердила показания дяди об отсутствии племянника в ночь, когда было совершено преступление.
При осмотре у Шишкова было найдено в жилетном кармане 21 рубль кредитными бумажками, из которых на одной трехрублевой бумажке были следы крови. Больше ничего подозрительного не было найдено ни у Шишкова, ни у его дяди.
Когда обыск был закончен, чиновник Б. приказал развязать Гурия, предупредив последнего, что при малейшей его попытке к бегству он будет вновь скручен веревками. Затем его посадили в карету и повезли в сопровождении чиновника Б. и околоточного надзирателя.
Во время дороги Шишков хранил молчание, исподлобья посматривая на полицейских чинов. Спустя полчаса карета подкатила к воротам Управления сыскной полиции, размещавшегося в то время на одной из самых аристократических улиц города.
Итак, к вечеру того же дня, когда было обнаружено убийство, был задержан один из подозреваемых.
Между тем все подробности происшествия (вид задушенной жертвы, которая нещадным образом была перевязана или, вернее сказать, скручена веревками; время, которое надо было иметь, чтобы оторвать эту веревку от шторы, не выпуская жертвы из рук, так как веревка, очевидно, потребовалась уже после задушения, для безопасности, чтобы не вскочил придушенный, и, наконец, довольно значительные следы крови и повреждений на несгораемом сундуке, прикованном к полу), вместе взятые, убеждали меня в том, что тут работал не один человек, а несколько, друг другу помогавших, и потому ограничиться арестом одного из подозреваемых в убийстве — значит, не выполнить всей задачи раскрытия преступления.
