Сразу после посадки линзмен направился в кабинет Харклероя. Он был в космическом скафандре, который выглядел вполне обычным, хотя и немного великоватым. Но на самом деле скафандр не был ни легким, ни обычным: настоящая силовая станция, изготовленная из дуреума толщиной в четверть дюйма. Киннисон на сей раз не шел самостоятельно, а просто управлял батареей двигателей мощностью в две тысячи лошадиных сил. Без такого вспомогательного устройства он не смог бы даже приподнять ногу в скафандре.
Как Киннисон и ожидал, все, кто попадался ему навстречу, носили мыслезащитные экраны, и он не удивился, когда в холле его окликнул громкоговоритель, поскольку лучи цвильника были остановлены в метре от его скафандра.
— Стой! Отключи экраны, или мы пришлепнем тебя на месте!
— Что? Будь поумнее, Харклерой. Я сказал тебе, что у меня есть кое-что в рукаве, кроме руки! Либо я войду так, какой я есть, либо отправлюсь куда-нибудь делать бизнес с тем, кому тионит нужен больше, чем тебе. Может, ты боишься, что у тебя не хватит на меня бластеров?
Насмешка достигла своей цели, и посетителю было разрешено пройти. Однако, войдя в кабинет Харклероя, он увидел, что рука цвильника лежит рядом с кнопкой, нажатием которой можно дать сигнал двум десяткам спрятавшихся солдат испепелить его. Они полагали, что груз либо лично с ним, либо на его корабле снаружи. Времени было мало.
— Я извиняюсь, — так ты на таком приеме настаиваешь, да? — усмехнулся Киннисон, не склонив голову ни на миллиметр. Палец Харклероя коснулся кнопки.
— «Неустрашимый»! Спуск! — мгновенно послал приказ Киннисон.
Рука, кнопка и часть стола исчезли в пламени излучателя Киннисона. В стене открылись амбразуры, излучатели и пулеметы извергали огненные лучи и пули. Киннисон бросился к столу. Стрельба постепенно затихала, и когда он приблизился к босконцу и схватил его, совсем прекратилась. Мощный удар превратил генератор мыслезащитного экрана в расплавленный металл. Харклерой закричал, чтобы охранники продолжали вести огонь, но, прежде чем пуля или луч оборвали жизнь цвильника, Киннисон выяснил все необходимое.
Харклерой знал кое-что про Черного линзмена. Он не имел понятия, откуда появлялись Линзы, но ему было известно, как выбирали людей. Более того, он был лично знаком с линзменом — неким Меласниковым, имевшим офис в Кадсиле, на самой Калонии III.
Киннисон повернулся и побежал — была объявлена тревога, и сюда тащили орудия, слишком тяжелые даже для его доспехов. Но «Неустрашимый» уже спустился, попутно разпушив пять городских кварталов. И пока облаченный в дуреум Серый линзмен выбирался из крепости Харклероя, майор Питер ван Баскирк и целый батальон валерианцев, вооруженных космическими секирами и полуавтоматическими излучателями, начали пробиваться ему навстречу.
Глава 15
ТАЙРОН ИДЕТ ПО СЛЕДУ
Шаг за шагом Киннисон продвигался по усеянному телами коридору. Под ударами смертоносных лучей его защитные экраны сверкали нестерпимым блеском, но не поддавались. Ливень металла стучал по непробиваемому дуреумовому скафандру, но и он держался. Против дуреума — невероятно плотного, прочного и твердого — и против тысяч лошадиных сил, движущих бронескафандр и питающих энергией его экраны, цвильники с таким же успехом могли светить лампами-вспышками и бросать конфетти. Непосредственным противникам не удастся причинить ему вреда, но у босконцев в резерве были мобильные излучатели, энергии которых экраны скафандра не выдержат.
Однако у линзмена было одно большое преимущество перед врагами — чувство восприятия, которое отсутствовало у них. Он мог их видеть, а они его — нет. Все, что ему надо было делать, — спрятаться от них хотя бы за одной непрозрачной стеной, пока он не окажется в безопасности за мобильными экранами, питающимися от гигантских генераторов «Неустрашимого», которые ван Баскирк и валерианцы предусмотрительно тащили с собой. Если под рукой оказывалась дверь, то он проходил через нее, если же двери не было — через стену.
Валерианцы, яростно сражаясь, быстро приближались. Два последних слова применительно к представителям этой расы означают нечто совершенно невероятное для любого, кто никогда не видел валерианцев в бою. Высотой они в среднем немногим меньше двух метров, их средний вес — чуть больше двухсот килограммов, а мышцы, кости и сухожилия рассчитаны на силу притяжения почти втрое больше земной. Самый слабый воин ван Баскирка мог в тяжелом скафандре прыгнуть с места на высоту около четырех метров при теллурианском притяжении и передвигаться с пудовой космической секирой с невероятной скоростью при полном сохранении боеспособности. Более стойких и агрессивных бойцов в рукопашном бою, чем валерианцы, никогда не было. И хотя любому здравомыслящему разуму трудно поверить, они получают наслаждение от такого жестокого боя.
Волна валерианцев докатилась до сражающегося Серого линзмена и сомкнулась вокруг него.
— Эй, ты, малявка теллурианская, здорово! — радостно проревел приветственную мысль майор Питер ван Баскирк в такт с ударами своего неотразимого оружия. Ритм нарушился — его грозная секира застряла. Даже дуреумовая подкладка не могла выдержать удара таких секир, но иногда их было довольно сложно вытащить обратно. Гигант стал тянуть, выворачивая секиру, поставил забрызганную кровью ногу на нагрудник поверженного врага, согнул могучую спину и быстро распрямился. Секира выдернулась так резко, что обычному человеку переломало бы руки, но валерианец даже не заметил. — Разве тебе не весело?!
— Привет, Бас, валерианский бабуин! — послал ему ответную мысль Киннисон. — Я подумал, что ты и твоя банда можете пригодиться — так что тысячу благодарностей. Но сейчас надо отходить назад, и побыстрее!
Хотя валерианцы не любят отступать, особенно после успешной операции, они безропотно подчинились. Всего через несколько минут валерианцы почти в полном составе — потери были небольшие — собрались на «Неустрашимом».
— Ты подобрал мой катер, Фрэнк? — обратился Киннисон к молодому линзмену, сидящему за «большой панелью».
— Конечно, сэр. Они быстро собирают силы, но не проявляют враждебность, как вы и предполагали, — он беззаботно кивнул на экран, на котором было изображено небо, усеянное военными кораблями.
— Никаких истребителей?
— Пока не обнаружено, сэр.
— Хорошо. Выполняй полученные приказы. При появлении первого истребителя начинай операцию «Возможность». Сообщи всем, что, хотя объявление операции немедленно и автоматически отстранит меня от командования, до ее начала я сам буду отдавать приказы. Какими они будут — у меня нет ни малейшего понятия. Все зависит от того, что решит делать Его Милость в борьбе с Брэдлоу Тайроном — ход за ним.
Последняя фраза послужила как бы искрой — из громкоговорителя вырвался поток шума. Члены команды, которые не были линзменами, смогли разобрать только слова «Брэдлоу Таиров». Однако имя объясняло, почему их пока не атаковали. На Калении много слышали о непреклонном и упрямом пирате и небывалой мощи его корабля. Киннисон был уверен в том, что «Неустрашимый» интересовал калонианцев гораздо больше, чем он сам.
— Я не понимаю вас! — пролаял Серый линзмен на языке который лишь недавно выучил. Хорошо. Я вижу, что ты действительно Брэдлоу Таиров. Что ты хочешь сказать своей возмутительной атакой? Сдавайся! Пусть твои люди сложат оружие, снимут скафандры и выйдут из корабля — или мы распылим тебя на месте! С тобой говорит вице-адмирал Мендонаи!
— Я извиняюсь, — Киннисон-Тайрон наклонил свою упрямую голову примерно на полтора миллиметра, не собираясь выполнять лаконичные приказы. Затем он спросил с жаром:
— Что за дьявольская планета? Я прибыл сюда, чтобы встретиться с Харклероем, — мой приятель говорил, что он большая шишка, и с ним можно делать бизнес. И я предупредил этого кретина — сказал, что у меня много людей, и если он попытается надуть, то прихлопну как муху. И что же? Несмотря на все предупреждения, он попытался обвести меня вокруг пальца, вот я и отправил Харклероя в ад, где его давно заждались. Тогда являетесь вы со своими жестянками, как будто я нарушил какой-то закон. В конце концов, кто вы такие? Какое имеете право соваться в мои личные дела?
— Но я не слышал такой версии! — на экране появилось изображение типичного калонианца — голубое, холодное и жестокое лицо с проницательным взглядом. — Говоришь, что Харклерой был предупрежден? Точно?
— Куда уж точнее! Спросите любого цвильника в его офисе. Многие из них остались в живых и должны были слышать.
Экран померк, из громкоговорителя опять полилась тарабарщина. Однако линзмен знал, что командир парящего над ними флота расспрашивает телохранителей убитого цвильника. Он был уверен, что все сказанное им полностью подтвердится.
— Ты меня заинтересовал, — язык босконца опять стал понятен для всех. — Мы забудем Харклероя — глупость всегда получает свое, а разрушения нас сейчас не интересуют. Насколько мне удалось узнать, ты никогда не принадлежал к так называемой Цивилизации и никогда не был одним из нас. Как ты смог остаться в живых? И почему ты действуешь в одиночку?
