— Так что же нам делать? — вопросила она, щекой упираясь в плечо Дункана. — О, Боже, что же нам делать?
— Прежде всего мы не будем впадать в панику, — твердо заявил ей Дункан, ощущая растущее желание защитить возлюбленную от всех бед и навсегда стереть с ее щек эти горючие слезы. — Наверняка мы можем что-нибудь придумать… И обязательно придумаем.
— Мы могли бы дождаться, пока все успокоится, — всхлипнула она. — Только это наверняка займет какое-то время… может, целый год…
Дункан пошатнулся от одной мысли так долго терпеть разлуку в молчании. Мариса и сама явно была не в восторге от этой мысли, ибо она всхлипнула еще громче и поглубже зарылась лицом в складки тартанового пледа. Ее рыдания разрывали Дункану сердце, и он почувствовал, что не в силах этого больше терпеть.
— Мы не станем ждать, — заявил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно решительнее… Но на самом деле он и сам был до смерти напуган собственным упрямством. — Мы оба уже взрослые и вполне можем сами решать за себя. Мы вознамерились пожениться и обменялись клятвами. Если эти клятвы и впрямь хоть что-то стоят для каждого из нас… значит, пришло время исполнить их. А если мы на это не способны, значит, мы говорили не всерьез.
Она медленно подняла голову и влажными от слез янтарными глазами воззрилась на любимого.
— О чем ты говоришь?
Дункан с шумом сглотнул.
— Я говорю, что нам следует пожениться, — заявил он, смущаясь тем, как прерывается юношеский голос, произносящий эти взрослые слова. Он покраснел и откашлялся. — Сегодня ночью, пока вся эта глупость не зашла слишком далеко, мы просто обязаны пожениться.
Глаза Марисы расширились. Она бросила опасливый взгляд вверх и вниз по лестнице, а затем опять с изумлением и надеждой воззрилась на Дункана.
— Но разве это возможно? — прошептала она испуганно, но одновременно в восторге от собственной смелости. — Кто же нас поженит? Ваш местный священник или капеллан моего отца? Кто из них скорее согласится при таких обстоятельствах?
Дункан облизнул пересохшие губы. Его глаза от волнения сделались почти прозрачными, и он слепо уставился куда-то поверх ее плеча, воображая себе возможную реакцию окружающих, как только те узнают об их безумном, невероятном поступке. Что скажет епископ Браден, его наставник в Грекоте, один из тех, кто был всегда уверен, что из Дункана выйдет превосходный священник? Что скажет король Брион? Аларик? Их родители? Кевин, Бронвин, все Мак-Лайны, Мак-Ардри и их близкие и дальние родичи?..
— Нам не нужен священник, — хрипло прошептал он наконец, чувствуя, как сердце его яростно колотится в груди от подобной дерзости. — Поскольку впоследствии мы намерены пожениться должным образом, когда все обо всем узнают и ничего нельзя будет изменить, то сегодня нам можно обойтись без священника. Я читал об этом в прошлом семестре… когда у нас были занятия по каноническому праву.
— Но это же незаконно! — возразила Мариса. Надежда угасла на ее лице, и она вновь впала в отчаяние. — Как же можно без священника? Разве такие свадьбы бывают?
— Это именуется «per verba de praesenti», — пояснил он ей, намеренно пользуясь латынью, чтобы придать своему заявлению весомости. — Клятва, произнесенная перед свидетелями. Она имеет ту же силу, что брак в присутствии священника… только затем его надлежит должным образом освятить. Люди, живущие высоко в горах, постоянно так поступают, — в тех местах, где нет своей церкви, и им приходится дожидаться, пока странствующий священник не забредет в их края.
— Но кто станет нашим свидетелем? — спросила Мариса, к которой вернулась ее всегдашняя практичность. — И где и когда мы сможем это сделать? Мы должны решиться сегодня, это правда… но где?
— Единственный свидетель, кто мне приходит на ум и кто точно не проболтается — это Бронвин. — Дункан вздохнул. — Но она нам не подойдет. Она еще несовершеннолетняя и не сможет за нас поручиться.
Мариса удивленно воззрилась на него. Учитывая, что возлюбленный только что отверг единственного свидетеля, на которого они могли бы рассчитывать, она не понимала, почему Дункан по-прежнему не желает отчаиваться.
— О чем ты думаешь? — спросила она, взяв его за подбородок, чтобы взглянуть в лицо. — У тебя такой странный взгляд, словно ты видишь перед собою ангелов.
Дункан с трудом заставил себя вернуться к реальности. С лицом, исполненным неземного спокойствия, с глазами, горящими надеждой, он опустил руки на плечи Марисе.
— Вот почему выгодно иметь в женихах человека, который готовился стать священником, — заметил он, и на губах его наконец заиграла легкая улыбка. Мариса отчасти начала успокаиваться: теперь он уже не казался пришельцем из какого-то иного мира. — Мы поженимся в герцогской часовне… лучше всего прямо в полночь, поскольку это особый, священный час, а свидетель будет ждать нас на месте. Собственно говоря, Он находится там и сейчас… Он там всегда, вот почему Он нам так идеально подходит.
Мариса уловила почтение, с которым он произносил это слово «Он».
— Пригласить Господа Бога в свидетели?!
Он крепче сжал ее плечи и дружески встряхнул девушку.
— Разве ты не понимаешь, любимая? — воскликнул он. — Бог — единственный, кому мы можем доверять. Он никогда не предаст нас. Он не участвует в ссоре наших отцов. Он скорбит по всем погибшим точно так же, как и мы с тобой. Мы обменяемся клятвами перед Ним, в присутствии освященных облаток на алтаре… Во имя всех святых, Мариса, во всех Одиннадцати Королевствах нам не найти лучшего и более достойного свидетеля!
Неожиданно он улыбнулся.
— И, кроме того… разве кто-то сможет упрекнуть Бога во лжи и оспорить то, что отныне мы с тобой будем женаты по закону?
Мариса толкнула его кулачком в плечо.
— Кто посмеет призвать Его к ответу? — воскликнула она. — Прошу тебя, Дункан, не богохульствуй!
— Прости меня, я непременно покаюсь… как только у меня перестанет кружиться голова от радости. — Но уже спустя мгновение он вновь сделался серьезен. — Ну, так что скажешь, Мариса Мак-Ардри? Согласна ли ты выйти за меня сегодня в полночь в часовне моего отца, где не будет никого, кроме нас самих и Отца Небесного, на чью волю отныне мы станем уповать?
— Я согласна, — негромко отозвалась она… так, что он едва расслышал эти слова. — Но… когда все об этом узнают, не смогут ли они аннулировать наш брак?
— У них не будет на это права, если мы доведем дело до конца. Это называется «консуммацией брака», — пояснил Дункан, сам поражаясь, что смог спокойно и без колебаний выговорить слова, наполненные для него столь глубоким смыслом. Теперь они были не просто двумя влюбленными подростками, но взрослыми ответственными людьми, просчитывающими все последствия своего шага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
