делать заявления для прессы. И этот навык выделять главное и отбрасывать несущественное из потока информации очень пригодился в дальнейшем.
На этой службе в Берлине Редер смог познакомиться не только с самыми знаменитыми немецкими журналистами, но и с многими влиятельными людьми, от которых зависела политика Германии. Их внимание привлекли аналитические статьи Редера о морских сражениях на Дальнем Востоке между русскими и японскими кораблями. Благодаря возникшим связям, в то время Эрих близко познакомился даже с самим адмиралом фон Тирпицем, хотя по званию Редер все еще оставался лишь младшим офицером. Снискав уважение Тирпица и членов императорской фамилии, в 1910-м году Редер получил почетную должность штурмана императорской яхты «Гогенцолерн». Несмотря на все эти успехи, звание корветтен-капитана Редеру присвоили лишь в 1911-м году, когда его возраст уже перевалил за тридцать пять лет. Тогда же ему доверили должность старшего офицера флагманского рекогносцировочного броненосного крейсера «Йорк», где он прослужил два года под командованием вице-адмирала Бахмана, а затем под руководством контр-адмирала Хиппера, который взял его в собственный штаб.
Международная обстановка, между тем, постоянно накалялась, а противоречия между державами с каждым днем усугублялись. Приближалась война, и крейсер «Йорк» все чаще участвовал в маневрах флота. В 1913-м и в первой половине следующего года особое внимание руководство кайзермарине уделяло взаимодействию быстроходных крейсеров с остальными кораблями эскадры. Когда началась Первая мировая война, Редеру, как старшему офицеру своего штаба, адмирал Хиппер поручил планирование операций по постановке минных заграждений и организации обстрелов английских берегов. Но уже тогда штабная работа казалась Редеру скучноватой.
Эрих Редер всегда мечтал не корпеть над картами и расчетами, а руководить морскими сражениями непосредственно с мостика могучего флагмана. Но теперь, когда он добился этого, сделавшись гросс-адмиралом и Главнокомандующим кригсмарине, а мощнейшие корабли флота были в его полном распоряжении, Эрих почему-то не чувствовал удовлетворения. Сейчас его как раз беспокоило собственное планирование предстоящей операции против большевиков, потому что слишком уж многое предстояло учесть.
Гросс-адмирал осознавал невозможность просчитать все риски, которые возникают в нынешнем противостоянии с русским флотом. Кто же мог предположить, что их старый «Новик» потопит «Силезию»? По всем правилам военно-морского искусства такого случиться просто не могло! Но случилось. А все из-за того, что русские всегда были непредсказуемы, и их личная храбрость граничила с настоящим безумством еще в предыдущей войне, когда они, не задействовав свои главные силы, отчаянно оборонялись от немцев на Моонзунде, в то время, как у них имелись новые на тот момент дредноуты, которые их правительство так и не послало на помощь осажденным на архипелаге. Так что не только русские бойцы непредсказуемы, а их руководители непредсказуемы тоже. И что они могут выкинуть, заранее не знает никто, быть может, даже и они сами.
Потому и верно просчитать действия против русского флота представлялось гросс-адмиралу совершенно нестандартной задачей, которую, наверное, можно было решить лишь с помощью собственной интуиции, а также импровизации. В то же время, Редер всегда старался проявлять осторожность, чтобы избегать риска гибели кораблей и действовать наверняка. И как все это совместить в предстоящем сражении, он еще не решил. Сидя в задумчивости над картой Балтийского моря с линейкой и циркулем, он решал для себя дилемму: устроить налет на базу русских на полуострове Ханко, или же сначала атаковать Моонзунд?
* * *
Когда большое совещание закончилось, в просторном кабинете остались лишь трое: командующий флотом Трибуц, начальник штаба Пантелеев и комиссар Лебедев. Подождав, пока все уйдут, они обсуждали итоги совещания, панибратски обращаясь друг к другу по именам и на «ты».
— Женя, ну ты бы уже не позорил меня. А то, когда при всех спросил, в своем ли я уме, так я и не знал, куда провалиться от стыда, — проговорил Пантелеев, обращаясь к комиссару, сидящему напротив него, по другую сторону совещательного стола.
— Извини, Юра, вырвалось. Но, я за дело общее болею, за нашу Советскую Родину, ты же знаешь, — сказал Лебедев.
Трибуц, смотрящий на них со своего командирского места во главе огромного стола, проговорил:
— Хватит вам рассуждать о ерунде, кто кого обижает. Как дети малые. Скажите мне лучше, что чувствуете? Где немцы первым делом ударят?
— Так, Володя, понятно же, где немцев ждать: на Моонзунде. Потому что наша база там мешает им взять Ригу и продвигаться в направлении Таллина. Они же знают, что наши корабли на архипелаге боезапас пополняют, чтобы обстреливать берег Курляндии. Да и наши летчики, которые Берлин оттуда бомбят, покоя немцам не дают, — сказал комиссар.
— А я вот чувствую, что сначала их эскадра пойдет к Ханко, — высказался начальник штаба.
— Так почему не сразу на Кронштадт? — усмехнулся Евгений Лебедев, не веря в версию Пантелеева. Но, тот объяснил:
— Дело в том, что одними кораблями немцы Моонзунд взять не смогут. Это им не демилитаризованные Аланды. Чтобы на Моонзунде попытаться добиться успеха, им надо готовить серьезную десантную операцию с большим флотом десантных плавсредств и тральщиков, примерно, как уже было в Империалистическую. А быстро такую серьезную операцию им не подготовить. Обстреливать с моря острова, конечно, могут, чтобы угрозы демонстрировать, но без десантной операции смысла в этом для немцев будет мало.
— А кто, кстати, командует их эскадрой? — спросил Трибуц.
— Мне об этом пока не докладывали, — сообщил Пантелеев.
Лебедев посмотрел на них хитро, с ленинским прищуром, и проговорил:
— А мне тут информация поступила по партийной линии, что допросили какого-то немецкого моряка, случайно подобранного из воды нашими подводниками, когда их лодка всплыла ночью в районе гибели «Силезии». Так вот, он рассказал, что, якобы, сам Главнокомандующий всем немецким флотом, гросс-адмирал Эрих Редер, ведет их главные силы. Не знаю, насколько правда, эта информация сейчас проверяется.
— Если так, то точно пойдут сначала к Ханко. Редер — это лис хитрый и осторожный, — пробормотал начальник штаба.
— Маловато я про него знаю, — честно признался комиссар.
— Да и я не густо. Вроде бы деятель какой-то немецкий, вроде морского министра. Так что рассказывай нам, Юра, что о нем знаешь, — сказал Трибуц.
— Ну, если в двух словах, то весь вот этот флот с новыми линейными кораблями, который сейчас враги имеют, этот Редер, можно сказать, выстроил. Из руин Германию поднял, как военно-морскую державу, — поведал Пантелеев.
— Ну, а боевой опыт у него какой-нибудь есть? — спросил Евгений Лебедев.
Начальник штаба кивнул:
— Да, имеется. Академию он закончил и участвовал в Первой мировой войне штабистом у адмирала Хиппера, в сражении у Доггер-банки побывал и в Ютландской морской битве тоже. А после войны он какое-то время, что-то
