Сегодня в тронном зале, вопреки обыкновению, была королева. Обычно у нее находились другие дела, соответствующие ее статусу и обязанностям, поэтому ее нахождение тут меня слегка удивило, но не так сильно, как присутствие старичка-цензора. Уж ему-то я точно не могла придумать причину для аудиенции с королем. Аргамак, сидевший подле матери, вызывал у меня меньше всего вопросов, так как слишком часто бывал в тронном зале.
— Марина, прошедшее торжество ты провела в Нефритовом зале в компании наследного принца? — вопрос король задал спокойно, но от этого спокойствия мурашки побежали по телу.
— Да, Ваше Величество, — я не знала, к чему ведет разговор, но предчувствовала, что хвалить меня никто не будет.
— Наш королевский муж, она признала свою вину, кроме того, есть слова свидетеля, — проговорила королева, указывая на старичка-цензора. В тоне ее слышалось лишь призрение в мой адрес. — Девчонка, зачем ты ударила Нашего дорогого сына?
Вот оно что. Даже не думала, что Аргамак нажалуется мамочке на легкий щелчок веером. С другой стороны, чего я ожидала от инфантильного подростка с манией величия? Но, кажется, он уже чувствовал свою вину: стоило мне посмотреть на него из-под бровей, юноша тут же стыдливо отвел взгляд к окну.
— Ваше Величество, — обратилась я уже к королеве, — позвольте мне заметить, что Его Высочество жульничал в игре, которая, по его же словам, должна была быть честной. Разве следует будущему монарху нарушать данное слово в таких мелочах?
— Верно, будущий король должен держать данное слово, — поддержал меня король, красноречиво взглянув на сына, отчего тот насупился и еще пристальнее стал вглядываться в окно. — Только и простой книжнице не следует причинять вред принцу.
— Но, Ваше Величество, это совсем не было вредом, — попыталась оправдаться я, — Его Высочество никак не пострадал.
— Помолчи, с тобой король говорит, — прервала меня королева. — Она оскорбила Нашего драгоценного сына, Наш королевский супруг, накажите ее за дерзость.
— Но и Наш сын оскорбил госпожу книжницу, обманув ее в игре, — возразил жене король. Кажется, он уже не злился: черты лица разгладились, сведенные к переносице брови разошлись, кулаки разжались.
Королева, видно, не нашла, что ответить. Ущемленная таким ответом, она села на место, и больше не проронила ни слова, только злобно смотрела на меня, будто желала испепелить, а прах развеять над столицей.
— Господин Якуес, — обратился король к старичку, — сколько раз книжница нанесла удар принцу?
— Один раз, Ваше Величество, — старичок-цензор, до этого молча стоявший за троном монарха, учтиво поклонился.
— Что ж, — король задумчиво почесал подбородок, — единожды виновный получит наказание единожды, — он перевел взгляд со старичка на все еще не смотрящего никуда, кроме окна, принца. Затем посмотрел на меня.
— Циллар, — от твердого голоса правителя королевский заклинатель, стоящий за троном королевы, вздрогнул, — сколько ударов палками полагается за неумышленное причинение вреда королевской особе?
— Пятьдесят палок, Ваше Величество.
Королева, услышав этот ответ, победно вздернула подбородок. Я же испугалась предстоящей перспективы. Быть битой палками — очень болезненный опыт, и я, видевшая, как это происходит в фильмах, надеялась никогда не подвергнуться такой унизительной и несправедливой процедуре.
— Наш сын тоже поступил некрасиво, Мы снизим количество ударов до двадцати пяти, — уточнение короля мне лучше не сделало.
Я уже была готова наплевать на свою гордость и бросится в ноги монарха, выпрашивая прошения или замены наказания на что-то более гуманное. Неожиданно для меня и всех собравшихся в зале, принц прекратил пялиться в окно и вскочил со своего места.
— Отец, Вы не должны так поступать! — дальше он продолжил уже тише. — Марина ни в чем не виновата, — он все еще стеснялся смотреть в глаза отцу, предпочитая рассматривать вычищенный до блеска пол. — Это я не сдержал слово и поступил нечестно — он скривил губы, будто ему было сложно это сказать, — и я должен понести наказание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нам поистине греет душу, что Наш сын понимает это, — улыбнулся король.
По этой довольной улыбке я поняла, что на самом деле бить меня палками никто не собирался. Его Величество, воистину, не только грамотный политик, но и тонкий педагог. Так вынудить зазнавшегося ребенка признать свою вину даже моя мать, проработавшая в детском саду больше двадцати лет, не смогла бы.
— Наш королевский супруг, неужели вы собираетесь наказать Нашего драгоценного сына? — королева была не на шутку встревожена, ведь ни одной матери не понравится, если ее дитя захотят избить палками, даже заслуженно.
По слегка побледневшему лицу Аргамака я поняла, что он тоже не верит в неприкосновенность своей натуры в такой ситуации. Я не могла допустить, чтобы к моему другу (да, я считала его другом, несмотря на то, что он наябедничал на меня) применили такое жестокое наказание. Он же не допустил, чтобы так поступили со мной, хотя и мог промолчать.
— Ваше Величество, — я заговорила сразу же, как идея пришла мне в голову, — если мне будет позволено, я бы хотела просить с Его Высочества исполнения уговора.
— Господин Якуес, — снова обратился правитель к старику-цензору, — ставка в игре была высока или мала?
— Одно желание, Ваше Величество, — щуплый старик поклонился королю.
— И сколько раз Наш сын победил честно? — продолжал допрашивать цензора Его Величество.
То, что он не спросил это у меня, было вполне объяснимо. Не пристало государю мило беседовать с книжницей. Скорее всего, таким образом король еще хотел устроить сцену морального порицания для сына, ведь у него он тоже ничего не спрашивал.
— Один раз, Ваше Величество, — почтительно ответил старичок.
— И сколько раз его победа была вызвана обманом?
— Один раз, Ваше Величество, — так же почтительно, как в прошлый раз, говорил старичок.
Правитель снова задумался. По всей видимости, это дело представляло для него трудность.
— Циллар, — король обратился к своей правой руке, — если Наше Величество распорядится, чтобы за обман наследный принц расплатился, как за проигрыш, это будет угодно светилам?
Королевский заклинатель растеряно посмотрел на королеву, которая явно была против этой затеи. Затем на принца, который старательно делал вид, что его не интересует исход беседы.
— Светила одобрят это решение короля, — у него просто не было права ответить иначе: несогласие с волей монарха может быть чревато проблемами.
— Очень хорошо, — король пригладил бороду и обратился ко мне. — И так, какое же желание должен исполнить Наш сын?
— Я бы хотела… хотела бы… — я замялась на мгновение, не зная, чего бы пожелать. К счастью, идея пришла ко мне в голову достаточно быстро, чтобы не смущать королевскую чету. — Я бы хотела ужин в лучшем трактире столицы.
Это требование казалось мне самым подходящим: оно не очень смущающее, чтобы говорить о нем при не вовлеченных в игру людях, не слишком обременительное для Аргамака, так как я знала, что деньги у него водились в достатке, и подходит под мои нужды. Кроме того, я, наслушавшись рассказов Зуна, давно хотела поужинать в этом трактире.
***
Отблеск от пламени свечи однодневным мотыльком трепетал на лице юноши напротив меня. Аргамак недовольно сморщил нос, поджав тонкую нижнюю губу. Даже лучший трактир Кадринеса с его узкими лавками, сальными свечами, пивными бочками повсюду и отплясывающими на фоне то ли танцорами, то ли шутами не мог угодить неимоверно высоким требованиям наследного принца. А меня устраивало все: и уловимый запах сырости, смешанный с таким же почти незаметным звериным ароматом, едва заглушаемый даже кучей ароматических свечей в зале; и вялые официанты-подавальщики, будто не выспавшиеся; и скромная еда, выставленная на стол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем ты выбрала поход в это место? — пробурчал Аргамак, всем своим видом показывая, что в таверне ему не нравится. — Лучше бы какую-нибудь безделицу просила, как положено порядочным дамам.
