— Выбирайтесь из этой кровати, Патриция.
Она тотчас встала.
— Надевайте тапочки и халат.
Она безропотно повиновалась.
Вместе с ней я прошла в соседнюю комнату.
— Теперь, Юджини, вон из кровати Патриции и шагайте в свою комнату.
— Мадмуазель… — начала было Шарлотта.
— Это не касается мадмуазель. Отвечаю за вас я, и вы будете слушаться.
— Вы сами на самом деле еще не взрослая.
— Не дерзите. Вы слышали меня, Юджини?
Та взглянула на Шарлотту и, не глядя мне в глаза, пробормотала:
— Не пойду.
Я испытывала желание вытащить ее силой. Если бы Шарлотта пришла ей на помощь, они вдвоем пересилили бы меня; кроме того, в моем случае насилие было неприемлемо.
И тут я вспомнила, как Тереза говорила, что они были без ума от лошадей, и особенно Шарлотта.
— Я думаю, что пойдете, — сказала я. — Я отстраню вас от уроков, и чем дольше вы будете оставаться в этой постели, тем дольше будет ваше наказание. В этом семестре мы изучаем «Макбета», и сколько минут вы будете оставаться в постели, настолько вы будете отстранены и должны будете выучить столько же строк из пьесы. Вы будете заниматься этим во время уроков верховой езды, так что любая непокорная девушка не сможет присоединяться к остальным. Шарлотта подскочила на постели.
— Вы не можете этого сделать, — сказала она.
— Уверяю вас, могу.
— Мисс Хетерингтон…
— Мисс Хетерингтон дала мне позволение поступать так, как я сочту нужным. Начинаем сейчас. Если вы немедленно не встанете, Юджини, вы и Шарлотта будете удалены завтра с занятий верховой ездой.
Это было важно. Я ощущала напряжение. Мне следовало быть твердой или проиграть битву. Я гадала, что сказала бы Дейзи по поводу усечения уроков, за которые родители девушек так дорого платят.
Я стояла и смотрела на них.
Победила любовь Шарлотты к лошадям.
Она внезапно посмотрела на Юджини и сказала:
— Тебе лучше идти… пока…
Юджини встала с постели. Сокращение времени для верховой езды было бы для нее такой же трагедией, как и для Шарлотты.
Когда она проскочила мимо меня, я сказала:
— Пока… и до конца семестра… если хотите наслаждаться верховой ездой. Теперь, Патриция, забирайтесь в свою постель, и чтобы я больше не слышала разговоров. Спокойной ночи, девушки.
В соседней комнате Юджини лежала лицом к стене, а Фиона посмотрела на меня извиняющимися глазами, отвечая на пожелание доброй ночи.
Я отправилась в постель. Победа. Но меня трясло.
III. Марсия
Я была слегка удивлена, что победила так легко, ибо после этого проблем больше не возникало. Девушки были в тех постелях, в каких полагалось, и хотя Шарлотта меня игнорировала, а Юджини была несколько угрюма, остальные были вполне очаровательными, Тереза же ясно показывала, что рабски мне предана.
Я знала, Шарлотта дразнит ее тем, что она пресмыкается предо мной, и Юджини ей ясно показывала, что презирает ее, но как ни странно, Тереза — несомненно оттого, что была уверена в моей поддержке, — выработала в себе несколько больше смелости и казалась способной справляться с их колкостями.
У меня был очень дорогой моему сердцу предмет — английская литература, и мне было очень интересно читать мою любимую Джейн Остин и пьесы Шекспира с большим вниманием, чем раньше, читать их вместе с девушками, анализировать их и искать скрытый смысл. У меня на эту тему было четыре урока в неделю, и таким образом в течение недели я занималась со всеми девушками школы, а это означало, что на двух уроках присутствовали Шарлотта и Юджини. Шарлотта работать отказывалась, и Юджини — она была младше подруги на год или около того и находилась под сильным ее влиянием — тоже попыталась, но мне было забавно обнаружить, что она по-настоящему любила литературу и не могла полностью подавить свой интерес. Тереза же изо всех сил старалась угодить мне. Это действительно доставляло мне удовольствие.
Возможно светские занятия были менее успешны. Мы обсуждали различные темы, и девушки должны были учиться, как ходить и действовать грациозно — точно так же, как нам приходилось в Шаффенбрюккене. Все это было довольно забавно.
Собрания в согревательной мне нравились. Иногда к нам присоединялась Дейзи. Конечно, когда ее не было, мы были свободнее и спокойнее. Я узнала, что Дост-Шарлотта — как ее иронично прозвали — для всех была сущим наказанием.
— «Путы путам», — сказала мисс Паркер, которая гордилась откровенностью своих высказываний. — Я была бы очень рада увидеть Дост-Шарлотту в путах.
Тереза — мышка, говорили они. Глупенькая робкая малышка.
Я защищала ее и отмечала, что это из-за ее семейных обстоятельств.
Юджини — чистый кошмар, таков был комментарий мисс Паркер.
— Она — Веррингер, а это почти худший ярлык, какой только можно кому-либо привесить. Фиона, однако, славная девочка.
Мэтт Гринуэй, учитель верховой езды, который случайно присутствовал при разговоре, добавил, что трудно поверить, что они обе из одной конюшни.
— Совершенно разные по внешности и по характеру, — сказала Эйлин Экклз. — Потрясающе. А еще говорят о наследственности. Думается, большое значение имеет окружение.
— Предполагается, что окружение у них одно, — отметила я. — Очевидно, они обе воспитывались в Холле.
— Ну, говорят, их мать была милой и послушной. Скорее похожа на Фиону, мне кажется. Что же касается Юджини, так в ней сидит дьявол Веррингеров.
Мне нравились эти сборища, приправленные сплетнями, они очень помогали мне лучше узнать девушек, а это было огромным преимуществом при общении с ними. Возможно, Эйлин Экклз люди интересовали больше, чем других, так что она давала много информации.
— На лето, как я понимаю, нам опять оставят Терезу, — сказала она. — Ее родственники написали, что будут отсутствовать несколько месяцев.
— Бедное дитя, — сказала я. — Должно быть, ей одной здесь все лето очень скучно.
— Полагаю, было бы бессмысленным ожидать, что ее родители пришлют за ней из Родезии. Как только она оказалась бы там, ей пришлось бы отправляться обратно. Мне жаль девушку.
О Терезе я думала много. Когда я выходила из класса после урока, она часто предлагала мне помочь нести мои книги. Я видела надменно-презрительные взгляды Шарлотты, но казалось, что Терезу это не трогало, хотя, как я поняла, раньше она ее боялась.
Разговоры о девушках Веррингер продолжались.
— Юджини, — сказала мадмуазель, в ужасе взмахивая руками. — Она очень гадкая маленькая девушка.
Фрейлейн Кутчер выразила мнение, что Веррингерам вообще оказывается слишком много почтения. Это их выделяет.
— Думаю, в этом что-то есть, — сказала Эйлин Экклз. Вмешался Мэтт Гринуэй:
