– Вряд ли вы можете обвинить меня в создавшемся положении, - тихо процедил Дамон. - Я имею право знать, что случилось с Джулией.
Собеседник хрипло расхохотался.
– Боюсь, вам не захочется услышать о позоре, который она навлекла на наши головы: на себя и даже на вас, своего мужа. Делайте с ней все, что хотите, только не упоминайте в моем присутствии ее имени!
– Эдвард, - умоляюще всхлипнула Ив, - не понимаю, почему ты так…
– Это был ее выбор, не мой, - перебил он, казалось, ничуть не тронутый слезами бедной женщины.
Джулия, оцепенев, точно приросла к полу. Инстинкт самосохранения подсказывал немедленно бежать, но она чувствовала себя ужасно беззащитной, словно проклятия отца могли испепелить ее на месте. Девушка по-прежнему боялась его. Но потребность увидеться с отцом, заставить признать свое существование побудила Джулию действовать. И девушка не помня себя распахнула дверь и вошла в гостиную.
При виде дочери Ив в ужасе охнула. Лорд Савидж почти не переменился в лице, лишь стиснул зубы. Эдвард Харгейт застыл, словно громом пораженный.
Джулия спокойно шагнула к матери и положила руку на ее узкое плечо. И хотя со стороны могло показаться, что девушка пытается поддержать Ив, на самом деле она черпала в прикосновении к ней утешение и силу. Ощущение хрупких косточек под ладонью и сознание, что именно отец виноват во всех несчастьях Ив, еще больше подогревали ярость Джулии.
– Да как ты посмела переступить порог этого дома! - взорвался отец.
– Поверь, исключительно из желания увидеть маму!
– Так вы сговорились против меня, - завопил лорд Харгейт.
Джулия молча смотрела на отца, отмечая, как он изменился. Жаль, конечно, зато ему в голову не придет заметить, что и она потеряла за это время девическую застенчивость и наивность и превратилась во взрослую женщину. Почему он не может дать ей отцовскую нежность, о которой Джулия всегда мечтала? Несколько добрых слов, похвала, ободрение могли бы необратимо изменить жизнь девушки. Как ей хотелось избавиться от потребности в отцовской любви, окончательно забыть о нем… Но что-то в душе упорно сопротивлялось, мешая навсегда похоронить последние надежды.
Унизительные слезы обожгли глаза, но Джулия собрала всю волю, чтобы не заплакать перед этим почти чужим человеком.
– Мне никогда не удавалось угодить тебе, - бросила она, глядя на отца. - Неудивительно, что в конце концов я оставила всякие попытки! В твоих глазах никто вовек не будет достоин уважения и доверия!
– Хочешь сказать, что я слишком многого ожидал от тебя? - спросил отец, слегка приподняв густые брови. - Но я всего-навсего требовал послушания. По-моему, это ничтожно малая плата! Взамен я окружил тебя роскошью, дал образование, и. Господь свидетель, титулованного мужа.
– А знаешь, почему я стала актрисой? Потому что все детство провела, мечтая, как ты когда-нибудь полюбишь меня, хотя бы немного проникнешься сочувствием! И постепенно притворство стало моей второй натурой, и я больше не смогла без него жить.
– Не обвиняй меня в своих пороках! - прошипел Эдвард, обжигая Дамона уничтожающим взглядом. - Какая великолепная ирония судьбы в том, что вы двое так идеально подходите друг другу - неблагодарные, непочтительные дети! Ну так вот - отныне меня не интересует твоя судьба, а ты не смей вмешиваться в мою жизнь. Запрещаю и тебе, и твоему муженьку являться сюда!
Дамон инстинктивно шагнул вперед, чтобы вмешаться в спор. Но едва он оказался рядом с Джулией, та, испуганно вскрикнув, отшатнулась. Беспомощная мольба в ее взгляде потрясла Дамона. В эту минуту он осознал, как хорошо понимает ее. Быть может, лучше, чем кто-либо иной. Джулия обладала тем же губительным сочетанием гордости и бесплодного желания, всегда терзавшим и его. Она хотела быть любимой, но боялась отдать сердце какому-нибудь обольстителю.
Руки Дамона судорожно дернулись, В это мгновение он страстно жаждал обнять ее, увести отсюда, защитить. С губ рвались слова, которых он еще никогда не говорил пи одной женщине.
"Пойдем со мной… Я позабочусь обо всем… Помогу тебе…"
Но прежде чем он успел пошевелиться, Джулия повернулась и, сжав кулаки, выбежала прочь. После ее ухода в комнате повисло неестественное молчание. По виду лорда Харгейта можно было заключить, что происходящее ничуть его не тронуло.
– При всех своих недостатках, - хладнокровно заметил он, - я не заслужил такой дочери!
– Согласен, - ощерясь, процедил Дамон. - Она слишком хороша для вас.
– Будьте любезны немедленно покинуть мой дом, - презрительно фыркнул Харгейт, и, взглядом предупредив жену, что еще разделается с ней устремился к двери.
Савидж подошел к готовой вот-вот потерять сознание леди Харгейт и присел на корточки у eу кресла.
– Может, позвать горничную? Или послать за врачом?
Ив чуть заметно качнула головой.
– Пожалуйста, - простонала она, - помогите Джулии. Девочка кажется такой непоколебимой, но в душе…
– Знаю, - кивнул Дамон. - Даю слово, что не покину ее.
– Как все это грустно, - вздохнула Ив. - Я всегда надеялась, что однажды вы обретете друг друга и тогда…
– И что тогда? - переспросил маркиз, насупившись.
Женщина печально улыбнулась.
– И тогда поймете, что созданы быть вместе.
Дамон едва сдержал сардоническую усмешку.
– Идеальное решение, ничего не скажешь. Но боюсь, все не так-то просто.
– Вы правы, - измученно прошептала Ив.
Подгоняемая паникой (и в то же время испытывая невероятное облегчение), Джулия добралась до своего дома. Ей хотелось забраться в постель, залезть с головой под одеяло и забыться.
Сбросив ротонду на руки своей горничной Саре, Джулия велела никого не принимать.
– Я не желаю сегодня видеть ни одного человека, даже по самому неотложному делу.
– Как будет угодно, миссис Уэнтуорт, - почтительно присела горничная, хорошо зная любовь хозяйки к одиночеству. - Помочь вам раздеться, мэм?
– Не стоит. Я сама.
Захватив бутылку вина и бокал, девушка поднялась по узкой лестнице в спальню.
– Боже, что я натворила, - пробормотала она. Зачем ей понадобилось спорить с отцом? И чего она добилась? Теперь лорду Савиджу все известно. Сердится ли он на нее? Вероятно… Должно быть, посчитал, что она пытается выставить его на посмешище. А что, если маркиз решит мстить?
Джулия пригубила вино. Пожалуй, пока им не стоит видеться. Пусть пройдет несколько дней, прежде чем они снова встретятся. К тому времени гнев Савиджа поостынет, и они, возможно, смогут спокойно поговорить.
Механически переставляя ноги, как лунатик, Джулия наконец добралась до спальни, оклеенной обоями с зеленовато-розовыми узорами, в тон балдахину цвета весенней травы. Кроме кровати в комнате стояли лишь комод атласного дерева, туалетный столик и позолоченное кресло-качалка с обивкой бледно-палевого бархата. На стенах висели портреты актеров, гравюры с изображением сцен из спектаклей и забранный в рамку отрывок из пьесы Логана Скотта, написанный рукой автора.
