Клуб Голда быстро стал мне родным домом, где я чувствовал себя в своей стихии. В вестибюле постоянно толпились посетители, и у всех завсегдатаев были свои прозвища, вроде Чарли Толстая Рука, Загорелый или Улитка. Забо Кошевски занимался здесь уже много лет и был ближайшим другом Джо Голда. Его называли «Вождь». У него были потрясающие мышцы брюшного пресса – он качал их по тысяче раз каждый день, и они действительно были просто идеальными. Мой пресс был гораздо хуже, и первым же делом Забо посоветовал мне сесть на диету. «Знаешь что? – заметил он. – А ты ведь пухленький». Джо Голд тотчас же окрестил меня «Круглым животом», и с тех пор меня звали или «Круглым брюхом», или «Пухлым».
У Забо, выходца из Нью-Джерси, чье настоящее имя было Ирвин, была целая коллекция трубок для гашиша. Время от времени мы наведывались к нему домой, чтобы «побалдеть». Забо день и ночь читал научную фантастику. У него все было «ого, дружище!», «клево!» или «ни хрена себе!». Однако в Венис это считалось нормальным. Сигарета с марихуаной считалась чем-то таким же естественным, как и кружка пива. Ты приходил в гости, неважно к кому, хозяин предлагал тебе «косячок» и говорил: «Затянись!» Или же это была трубка гашиша, в зависимости от того, насколько искушенным был хозяин.
Я быстро усвоил, что имели в виду люди, говоря «это клево» или «это балдеж». Пытаясь раскрутить одну сногсшибательную девчонку, я выяснил, какую важную роль играет астрология. «Кажется, мы с тобой созданы друг для друга, – сказал я. – Нам определенно нужно поужинать вместе».
Но она ответила:
– Какой у тебя знак по гороскопу?
– Лев, – ответил я.
– Это не для меня. Это точно не для меня. Спасибо за приглашение, но это не для меня. Прощай.
И девчонка ушла. На следующий день я пришел в тренажерный зал и спросил: «Ребята, у меня одна маленькая проблема. Я все еще учусь». И я поведал им о том, что случилось со мною вчера.
Зебо сразу же подсказал, как я должен был поступить. Он сказал: «Приятель, тебе нужно было сказать: «У меня лучший знак». Попробуй в следующий раз».
Прошло несколько недель, прежде чем мне представилась возможность проверить его совет в действии. Я обедал вместе с одной девушкой, и она спросила:
– Какой у тебя знак по гороскопу?
– Ну а ты как думаешь? – ответил вопросом на вопрос я.
– И все же, какой?
– Лучший!
– Ты хочешь сказать… ты Козерог?
– Точно! – воскликнул я. – Как ты догадалась?
– Говорю тебе, это просто поразительно, потому что мы с тобой так подходим друг другу. Я хочу сказать, это просто… ого!
Девушка была в восторге. Тогда я начал читать про знаки Зодиака, про связанные с ними характеристики, про то, как разные знаки ладят между собой.
Обосновавшись в клубе Голда, я без труда завел новых друзей. Здесь был настоящий котел, в котором переплавлялись выходцы со всего света: австралийцы, африканцы, европейцы. Занимаясь утром, я предлагал каким-нибудь двум парням: «Эй, как насчет того, чтобы пообедать вместе?» Мы шли на обед, ребята рассказывали мне про себя, я рассказывал им про себя, и мы становились приятелями. Вечером я снова приходил в зал, встречал там уже других ребят, мы отправлялись вместе ужинать и тоже знакомились друг с другом.
Я был поражен тем, с какой легкостью мои новые знакомые приглашают меня к себе домой и как американцы любят что-то праздновать. Я не отмечал свой день рождения ни разу до тех пор, пока не приехал в Америку. Я даже ни разу не видел торт со свечами. Но одна девушка пригласила меня к себе на день рождения, а когда следующим летом наступил мой день рождения, ребята в зале приготовили торт и свечи. Бывало, кто-нибудь говорил: «Мне нужно уходить домой, потому что сестра сегодня первый раз пошла в школу, и мы это отпразднуем». Или: «Сегодня у моих родителей годовщина свадьбы». Я не мог припомнить, чтобы мои собственные родители хоть раз хотя бы заговорили о годовщине своей свадьбы.
Когда наступил День благодарения, у меня не было никаких планов, потому что я не понимал традиции этого американского праздника. Но Билл Дрейк пригласил меня к себе домой. Я познакомился с его матерью, приготовившей потрясающий праздничный ужин, и отцом, профессиональным комиком, который смешил всех за столом. В Австрии есть выражение: «Ты такая сладкая, что я готов тебя съесть!» Однако когда я попытался так похвалить миссис Дрейк, из-за проблем с переводом у меня получилось нечто весьма скабрезное. Все расхохотались.
Еще больше меня поразило, когда девушка, с которой я встречался, на Рождество пригласила меня домой к своим родителям. Я сказал себе: «Господи, я не хочу нарушать семейный праздник!» Однако ко мне не просто отнеслись как к родному сыну; у каждого члена семьи было приготовлено для меня по подарку.
Все это радушие и гостеприимство было очень приятно, однако меня беспокоило то, что я не знал, чем на него ответить. Я никогда не слышал о записках со словами благодарности, а американцы, казалось, непрерывно посылали их друг другу. «Странно, – думал я. – Почему бы просто не сказать спасибо по телефону или при личной встрече?» Именно так мы поступали в Европе. Однако здесь Джо Уайдер приглашал меня с моей девушкой на ужин, а затем она говорила: «Дай мне его адрес, потому что я хочу послать ему записку со словами благодарности».
А я отвечал:
– Да не нужно, мы ведь уже поблагодарили его, когда уходили.
– Нет, нет, нет, меня приучили быть вежливой.
И я понял, что мне нужно как можно быстрее учиться американским правилам хорошего тона. Или, возможно, это были европейские правила, на которые я просто раньше не обращал внимания. Я справился у своих друзей в Европе на тот случай, если я что-то упустил. Нет, все правильно: Америка действительно была другой.
В качестве первого шага я взял за правило встречаться только с американскими девушками. Я не хотел проводить время с теми, кто знал немецкий язык. И я сразу же записался на курсы английского языка в колледже округа Санта-Моника. Я хотел овладеть английским так, чтобы можно было читать газеты и учебники и посещать занятия по другим предметам. Мне не терпелось ускорить этот процесс: научиться думать, читать и писать, как американец. Я не собирался ждать, пока это придет само собой.
Однажды две девушки пригласили меня на выходные в Сан-Франциско, и мы переночевали в парке Золотые ворота. Я сказал себе: «Невероятно, какие в Америке свободные люди. Подумать только! Мы ночуем в парке, и все относятся к нам так дружелюбно». Лишь гораздо позднее я понял, что приехал в Калифорнию в совершенно безумный момент. Был конец шестидесятых: движение хиппи, свободная любовь, все эти немыслимые перемены… Война во Вьетнаме была в самом разгаре. Ричарда Никсона должны были избрать президентом. В такие моменты американцам казалось, что весь мир перевернулся вверх тормашками. Однако я понятия не имел, что так было не всегда. «Так вот, значит, какая она, Америка», – думал я.
