В КОНЕЧНОМ СЧЕТЕ ПРОЦЕСС ВОЗРОЖДЕНИЯ НАЦИИ ПОШЕЛ ПОД ЗНАМЕНЕМ БУДДИЗМА, НО НЕ ПОТОМУ, ЧТО НАРОДНИКИ ОДОЛЕЛИ ЗАПАДНИКОВ В ЭТОМ ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ ПОЕДИНКЕ, А ПРОСТО ВЕСЬ ХОД ИСТОРИИ ЛОГИЧЕСКИ ПРИВЕЛ БУРЯТ ИМЕННО К ТАКОМУ ВЫБОРУ
Мне кажется вполне справедливым утверждение Ю. В. Кузьмина и В. В. Свинина, что идеи панмонголизма «вылезали на поверхность» в периоды политического и экономического ослабления Китая и России – двух государств, в составе которых есть земли с монголоязычным населением. Авторы выделяют в первой половине XX в. три таких периода: 1911–1915 гг., 1917–1921 гг., 1925–1928 гг.53, в каждый из них поднималась идея возможности создания единого монгольского государства. В его рамках, по мысли творцов этой идеи, мог быть реализован национальный потенциал каждого народа, который вошел бы в его состав.
НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ КОНЦА XX В. СНОВА ПОСТАВИЛО ВОПРОС О МЕСТЕ БУДДИЗМА В ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ БУРЯТ
Важно также то, что в каждый исторический период панмонгольское движение имело собственные конкретно-исторические причины и характер и его использовали в своих целях разные политические силы – атаман Семенов, барон Унгерн, известный монгольский авантюрист Джа-лама, японцы, большевики, монгольские революционеры и т. д. В конечном счете это движение было обречено на неудачу: оно не имело массовой поддержки – ни партийная, ни культурная элита Монголии, Бурятии, Тувы реально не были заинтересованы в объединении, поскольку в едином панмонгольском государстве, если допустить мысль, что оно все-таки образовалось бы, началась бы конкуренция за лидерство между не только разными этносами (монголами, бурятами, тувинцами, баргутами), но и родовыми кланами внутри этих этносов54.
Национально-культурное возрождение конца XX в. снова поставило вопрос о месте буддизма в истории и культуре бурят. Началось возрождение буддизма. Восстанавливаются старые и строятся новые храмы, создаются различные объединения светских последователей буддизма, активно развивается издательская и культурно-просветительская деятельность буддийских организаций. В настоящее время на территории республики открыто более 20 дацанов, при руководстве Буддийской традиционной сангхи России (так с 1996 г. называется Центральное духовное управление буддистов) создан Институт буддизма, в котором обучается более 100 учеников, причем в преподавании различных дисциплин принимают участие не только бурятские, но и тибетские ламы. Расширяются международные связи БТСР и других буддийских организаций, благодаря чему все большее количество буддистов – мирян и монахов – может посещать зарубежные культурно-религиозные центры, совершать паломничество к святым местам, обучаться в странах традиционного распространения буддизма. В последнее время заметно активизировалась деятельность последователей буддизма по линии Всебурятской ассоциации развития культуры и других культурно-просветительских общественных организаций – Общества друзей Тибета, Фонда Агвана Доржиева, Объединения буддистов-мирян, Фонда «Ахалар» и др. В межконфессиональных и межэтнических отношениях буддизм проявляет такие изначально присущие ему качества, как веротерпимость, миролюбие и гибкость, уважительное отношение к иным религиозным и этнокультурным традициям. Буддийское духовенство постоянно подчеркивает необходимость тесного взаимодействия и сотрудничества с Русской Православной Церковью по всем важным проблемам общественно-политической и культурной жизни республики, поддержав, в частности, негативную позицию православного духовенства по отношению к новым, нетрадиционным для Бурятии религиозным течениям восточного и западного происхождения, что проявилось при подготовке и принятии в октябре 1997 г. нового закона Республики Бурятия «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятия».
Буддисты, как миряне, так и духовенство, принимают активное участие в деятельности общественно-политических организаций и в различных политических кампаниях. Так, в Народный Хурал Республики Бурятия был избран лама Ф. Самаев, Д. М. Рабданов избирался в Верховный Совет Бурятии, на выборах в Государственную Думу Российской Федерации выдвигался лама Н. Илюхинов. В июне 1996 г. буддисты приняли активное участие в создании Конгресса бурятского народа, президентом которого стал председатель Буддийского Фонда E. Егоров, бурятское отделение Христианско-демократической партии России, названное Буддийско-христианским союзом, тоже было создано буддистами при нейтральном или, точнее, безразличном отношении к нему со стороны РПЦ и других христианских конфессий. Буддисты Бурятии занимают более активную позицию и по некоторым международно-политическим проблемам, в частности, по вопросу о статусе Тибета. Так, Общество друзей Тибета ведет широкую пропаганду в поддержку борьбы тибетского народа за независимость от коммунистического Китая, а ЦДУБ (а ныне БТСР) всегда неофициально поддерживал и поддерживает позицию Далай-ламы XIV в этом вопросе.
Особенностью этноконфессиональной ситуации в современной Бурятии является и то, что наряду с традиционным доминированием школы Гелуг стали развиваться другие направления тибетского буддизма – Карма Кагью, Ньингма и т. д. Предпринимаются также попытки внедрения школ и направлений буддизма махаяны не тибетского или монгольского, а китайского, японского и корейского происхождения и даже школ тхеравады из Таиланда, Шри-Ланки и других стран Южной и Юго-Восточной Азии. Появляются также новые синкретические религиозные объединения, содержащие элементы буддизма, индуизма и других учений наподобие сообщества последователей Шри Чинмоя, Рериховского общества и др.
В ОТЛИЧИЕ ОТ ПРАВОСЛАВНЫХ И ПРОТЕСТАНТСКИХ РЕЛИГИОЗНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ В БУДДИЙСКИХ ОБЩИНАХ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ, КАК ПРАВИЛО, СМЕШАННЫЙ
В настоящее время в Бурятии, помимо БТСР, официально зарегистрировано более 30 буддийских общин. В отличие от православных и протестантских религиозных объединений в буддийских общинах национальный состав, как правило, смешанный.
Таким образом, процесс возрождения бурятского буддизма носит конструктивный характер и способствует установлению здоровых межэтнических отношений в республике и регионе, укреплению международных и межрегиональных связей, что в конечном итоге содействует дальнейшему развитию науки, культуры и образования, разработке и реализации стратегии устойчивого развития республики. В настоящее время резко усилилась роль буддизма как национальной религии бурят, оказывающей мощное влияние на процессы возрождения этнокультурных ценностей и традиций и выступающей как важнейший фактор консолидации, сохранения, укрепления и дальнейшего развития этнической общности. В то же время усиливается и несколько противоречивая роль буддизма как мировой надэтнической религии, способствующей приобщению бурят к культурно-историческому наследию других народов мира, диалогу с культурами Востока и Запада, но вместе с тем – стиранию, нивелировке национальных различий. В целом же, оценивая общую этнополитическую роль буддизма в современной Бурятии, можно заключить, что наряду с христианством он является одним из главных гарантов сохранения мира, стабильности и гражданского согласия многонационального народа республики.
Развернувшийся в постперестроечный период процесс духовного и культурного возрождения народов России, в том числе Бурятии, с новой остротой поставил вопросы этногенеза бурят и роли буддизма в их этнической истории. На первом этапе национально-культурного возрождения в начале XX в. эти вопросы также поднимались, что лишний раз подчеркивает их важность для переломных моментов истории народа. Продолжающаяся поныне дискуссия о роли религии в этнической истории народов Бурятии и в современных этнополитических процессах, нередко приобретающая крайне острый характер и резкие формы, выявила самый широкий спектр зачастую прямо противоположных, взаимоисключающих точек зрения на сей счет. Одни представители бурятской национальной интеллигенции явно недооценивают роль буддизма и христианства в социокультурных, в том числе в этнополитических, процессах, переоценивая роль шаманизма и иных языческих верований; других одолевает «перекос» в обратную сторону.
Английский антрополог К. Хэмфри, работавшая в 1960–1970-х гг. в сельских районах Бурятии, отметила, что самоидентификация бурят в эти годы была связана с двумя религиями – буддизмом и шаманизмом; в случае осознанной принадлежности лишь к одной из них (что нетипично для сельской Бурятии) какого-либо неприятия другой религии не отмечалось55. Мои собственные наблюдения подтверждают ее выводы. Однако это относится к народной среде, а вот в среде интеллигенции, воспринимающей многие процессы гораздо более отвлеченно от конкретной жизненной практики, споры на тему, что важнее для развития национальной идеи – буддизм или шаманизм, – не утихают по сей день56.
