Асад свернул за угол и остолбенел. Ряд оштукатуренных домов, в одном из которых он жил, выглядел совершенно иначе. Тут до него дошло, что на окнах нет ставней, а улица перед домами засыпана обломками. Но еще более странным показалось то, что лунный свет проникал сквозь распахнутые окна и двери. Внезапно Асад понял: крыши обрушились вниз, а двери, окна и ставни повыбивало и снесло взрывами. «Аллах, умоляю, нет...»
Асад почувствовал, что теряет сознание, поэтому глубоко вздохнул и побежал к своему дому. Споткнувшись о куски бетона, он выронил молитвенный коврик, но не стал поднимать его и подбежал к дверному проему. Несколько секунд он стоял на пороге, не решаясь войти, а затем рванулся в дом, туда, где находилась гостиная.
Крыша целиком обрушилась в комнату, засыпав пол, ковры и мебель кусками бетона, деревянными балками и штукатуркой. Асад поднял голову и увидел небо. Аллах милостивый...
Он снова глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. У дальней стены стоял деревянный шкаф, который его отец когда-то смастерил своими руками. Асад пробрался через руины к шкафу, отыскал в нем фонарик и включил его.
Обведя мощным узким лучом комнату, он теперь увидел полную картину разрушений. Однако фотография Великого лидера, висевшая в рамке на стене, осталась цела... Это несколько ободрило Асада.
Он понимал, что надо пойти в спальни, однако не мог заставить себя, зная, что может там увидеть. Наконец Асад сказал себе: «Ты должен быть мужчиной. Должен посмотреть, живы они или мертвы».
Он двинулся к арке, которая вела в заднюю часть дома. Кухня и столовая разрушены точно также, как и гостиная. Асад заметил, что все тарелки и керамические чашки слетели с полок. Затем он выбрался в небольшой внутренний дворик, откуда три двери вели в спальни. Сначала Асад толкнул дверь своей спальни, которую делил с пятилетним Эсамом и четырнадцатилетним Кадиром. Эсам родился уже после смерти отца, поэтому был любимцем матери и сестер. Когда Эсам заболел, сам Великий лидер распорядился доставить к нему доктора-европейца. Кадир, который был всего на два года младше Асада, выглядел старше своих лет, иногда их по ошибке принимали за близнецов. Асад часто мечтал о том, как они вместе с Кадиром пойдут служить в армию, станут настоящими воинами, а потом военачальниками и помощниками Великого лидера.
Дверь поддалась с трудом, и Асаду пришлось протискиваться через узкий проем. В спальне стояли лишь две кровати – кровать Кадира, засыпанная бетонными обломками, и кровать Эсама, поперек которой лежала огромная балка.
Асад добрался через руины до кровати Эсама и опустился возле нее на колени. Под тяжелой балкой он увидел раздавленное, безжизненное тело брата. Асад закрыл лицо ладонями и заплакал. Когда ему удалось взять себя в руки, Асад пробрался к кровати Кадира. На ней возвышалась целая гора бетонных обломков и штукатурки. Пошарив лучом фонарика, он увидел торчащую из-под обломков руку и инстинктивно схватился за нее, но тут же отпустил.
Из груди Асада вырвался долгий мучительный стон, он упал грудью на кучу осколков, покрывавших кровать Кадира, и закричал. Сколько это продолжалось, Асад не помнил. Немного придя в себя, он поднялся на ноги.
Перед тем, как покинуть комнату, он обернулся, осветил фонариком место, где стояла его кровать, и замер, пораженный. Там, где он лежал всего несколько часов назад, все было погребено под огромной бетонной плитой.
Пройдя через дворик, Асад толкнул дверь в комнату сестер, и она упала, сорванная с петель.
Его сестры, девятилетняя Адара и одиннадцатилетняя Лина, спали здесь вместе на двуспальной кровати. Адара была озорным ребенком, и Асад очень любил ее. Он заботился о ней как отец, а не как старший брат. А Лина отличалась серьезностью и трудолюбием, радуя своими успехами школьных учителей.
Сразу Асад не мог заставить себя осветить фонариком место, где спали сестры, или даже взглянуть на него. Он постоял, закрыв глаза, помолился, затем навел луч фонарика на кровать и вскрикнул от ужаса: та была перевернута, а вся комната выглядела так, словно здесь произошло землетрясение. Задняя стена обвалилась, и по едкому запаху Асад понял, что бомба взорвалась совсем близко.
Асад медленно двинулся вперед, но внезапно замер, остолбенев. Луч фонарика наткнулся на оторванную голову с обуглившимся лицом и почти сгоревшими волосами. Асад даже не мог определить, Лина это или Адара.
Рванув к двери, он споткнулся, упал, затем, перелезая на четвереньках через груду обломков, почувствовал, как ладонь коснулась кости и мяса.
Очнулся Асад уже во внутреннем дворике. Он лежал на земле, свернувшись клубком, не желая, да и не в состоянии двигаться. Где-то вдалеке ревели сирены, шумели автомобили, кричали люди, выли женщины. Асад понял, что в течение нескольких следующих дней будет много похорон, придется рыть много могил и много молиться.
Так он и лежал, оцепеневший от горя. От потери братьев и сестер. Наконец попытался встать, но ему удалось только доползти до комнаты матери – двери не было, ее сорвало взрывом.
Асад с трудом поднялся на ноги и вошел в комнату. Обломков на полу было мало. Он заметил, что крыша уцелела, однако создавалось впечатление, что все в комнате было сдвинуто к дальней стене, в том числе и кровать. Он бросился туда. Мать лежала на кровати, подушек и одеяла он не увидел, а ночную рубашку и простыни покрывал слой серой пыли.
Сначала Асад подумал, что мать спит, а может, просто потеряла сознание, но затем заметил кровь у рта и струйки крови из ушей. Асад вспомнил, как его собственные уши и легкие едва не лопнули от взрывов.
Он тряс мать, повторяя:
– Мама! Мама!
Фарида Халил открыла глаза и попыталась сфокусировать взгляд на сыне. Она начала говорить, но закашлялась пузырившейся кровью.
– Мама, это я, Асад!
Фарида слабо кивнула.
– Мама, я помогу...
Фарида с неожиданной силой схватила сына за руку и потянула к себе. Он наклонился.
Она снова попыталась заговорить, но опять закашлялась кровью.
– Мама, все будет хорошо. Я схожу за доктором.
– Нет.
Асада удивило, что голос матери звучал совершенно иначе, чем обычно. Наверное, у нее что-то повреждено внутри, отсюда и кровотечение. Он мог бы спасти ее, если бы смог доставить в госпиталь. Но она не позволит. Она знает, что умирает, и хочет, чтобы сын был рядом, когда она испустит последний вздох.
– Кадир... Эсам... Лина... Адара?.. – прошептала Фарида.
– Да... они в порядке... они... будут... – Асад не мог больше говорить, его душили слезы.
– Мои бедные дети... – Фарида закрыла глаза, – моя бедная семья...
– Аллах, почему ты оставил нас? – в отчаянии вскричал Асад и припал к груди матери. Он слышал, как бьется ее сердце под его шекой, слышал ее шепот.
– Моя бедная семья...
А затем сердце Фариды остановилось. Асад не убирал голову, он ждал, когда грудь матери снова начнет вздыматься и опускаться. Но не дождался. Тогда Асад поднялся и вышел из комнаты. Некоторое время он, словно лунатик, бродил по развалинам, а потом осознал, что стоит перед домом. Он оглядел жуткий хаос, царивший вокруг: мужчин, извергающих проклятия, плачущих женщин, кричащих детей. Подъезжали машины «скорой помощи», людей уносили на носилках. Мимо проехал грузовик, битком набитый телами под белыми простынями.
Какой-то мужчина рассказывал, что бомба попала в дом Великого лидера, погибла вся его семья, а сам он только чудом избежал смерти.
Не понимая, что делает, Асад бесцельно брел по улице, и его едва не сбила проезжавшая мимо пожарная машина. Он продолжал идти, пока не очутился возле здания склада, на крыше которого лежала мертвая Багира.
Интересно, выжила ли ее семья? Если Багиру будут искать, то не здесь, а под руинами жилого квартала. Так что пройдет много дней, а то и недель, прежде чем ее обнаружат на крыше, а к тому времени тело... подумают, что она умерла от контузии.
Асад с изумлением поймал себя на том, что, несмотря на свое горе, способен четко рассуждать. Ускорив шаг, он пошел прочь от этого места, не желая больше думать о том, что с ним связано. Осознав наконец, что он остался один в этом мире, Асад подумал: «Вся моя семья приняла мученическую смерть за ислам. А я нарушил закон шариата, поддался искушению, и поэтому не оказался в своей постели и не разделил судьбу моих родных. Багира тоже поддалась этому искушению, но ей была уготована иная судьба». Асад попытался осознать смысл всего этого и попросил Аллаха помочь ему понять, что для него означает эта ночь.
Ветер дул и дул, вздымая клубы пыли и песка. Похолодало, луна скрылась, оставив разрушенный городок в темноте. Никогда еще Асад не чувствовал себя таким одиноким, испуганным и беспомощным.
– Аллах, прошу тебя, помоги понять... – Асад опустился на темную дорогу, головой в сторону Мекки, и молился, надеясь, что Аллах подаст ему знак, наставит. У него не было сомнений в том, кто виновник этой жуткой бойни. Уже несколько месяцев ходили слухи о том, что этот безумец Рейган нападет на них. И вот это случилось. Асад вспомнил слова матери: «Моя бедная семья...» Она наверняка хотела сказать: «Моя бедная семья должна быть отомщена». Да, конечно, именно так.
