решили сбежать от опекуна? Могу я узнать почему?
— Вместе со своим внебрачным сыном и его матерью, которых он выдает за семью погибшего брата, они хотели меня…
В груди опять сжался жесткий ком и перекрыло дыхание
— Они хотели меня скомпрометировать, женится, присвоить мое наследство, и после рождения первого ребенка — избавится от меня.
— Думаю, спрашивать откуда у вас это информация, бессмысленно. Увидели?
— Увидела. Не за один раз.
— К сожалению, это не может являться доказательством в суде, но вы все же запишите мне все, что вы видели с подробностями: место, если узнали, во что были одеты говорившие, фразы диалогов… Даже вид за окном. Хорошо?
— Хорошо.
— Кстати, Ариадна, а почему вы никому раньше не рассказывали про свой дар?
— Хотела. Несколько раз. Понимаете, раньше, когда я хотела кому-то что-то рассказать о даре, когда я дотрагивалась до этого человека, то я видела, как происходит что-то плохое. Я чувствовала, как я тону или задыхаюсь отравленная чем-то. Или на моих руках в крови умирает тот, кому я это хотела рассказать. Когда я коснулась вас, когда вы ставили мороженное, то я не увидела гибели ни вас, ни себя. Это что-то до значит.
— Понятно. А это вам, Ариадна.
Шеф протянул мне тонкую папку по виду похожую на ту, в которых у нас хранятся дела.
— Что это?
— Прочитайте, изучите и добавьте то, что считаете нужным. Эта папка будет хранится у меня в кабинете, а не в кадрах.
На папке надпись: «Чернышева (Бельская) Ариадна Александровна»
Слов нет… Одни междометья и предлоги направления…
***
Первым делом я решила изучить папку. В ней было прописано и где родилась, и где училась, и что принадлежит семье Чернышевых (думала, это закрытая информация) и даже в каком состоянии сейчас эта собственность. И хотя по отчету неведомого мне аналитика прибыль фирмы приносили меньше, чем при моих родителях, разорение моему наследству — не грозило.
Опекун жил с прибыли с этих предприятий, а так как продать, заложить, подарить, проиграть он их не мог, то в рабочем состоянии он их поддерживал. Как оказалось, он был неплохим управляющим. Или нанял неплохих управляющих. Поскольку ему шли все деньги за исключением тех, что тратились на мое проживание, обеспечение одеждой и необходимыми вещами.
Была копия моего аттестата о неполном среднем образовании, которое мне выдали в шестнадцать. Была копия заявления на смену фамилии, которое я подписала недавно. Но самое интересное, что было в папке — это краткая справка по моим родителям. Родились, воспитывались, учились, служили… Я узнала, что мама закончила пансион с золотой медалью и императорской похвальной грамотой. А также, что отец был автором нескольких научных работ.
Для себя я тут же выписала их на бумагу и пообещала себе найти их в книжном или в библиотеке.
Зарплату нам выдавали раз в две недели и первую зарплату я недавно получила. Теперь я точно знаю, что на нее куплю. На память.
Просмотрев дело, я поняла, что добавлять-то пока и нечего. Если только собственноручно записанные диалоги моих родственников, приведшие меня к побегу из пансиона.
Писать про себя оказалось сложнее. Иногда к горлу подступали так и невыплаканные до конца слезы. Иногда — злость. Заглянувший ненадолго Аскольд впечатлился моим выражением лица и решил меня порадовать.
— Я слышал, ты любишь цветы?
— От кого слышал?
Не помню, чтобы я озвучивала свою любовь или не любовь к цветам вслух, поэтому очень удивилась такому предположению.
— Все девушки любят цветы!
— Гениальное предположение…
— Подожди, сейчас все будет!
Проводив взглядом хлопнувшую дверь, вернулась к описанию своих видений. Про то, что делала поле побега — решила не писать. Меня же не просили?
Цветы Аскольд принес, но не букет. Горшок. Знакомый такой горшок из видения.
— Где взял?
— Девочки из бухгалтерии подарили.
— Тебе?
— Нет, тебе. Предлагают завтра в обед познакомится. У них обед на час раньше.
— Спасибо за цветок. Я постараюсь.
Вот и обживаюсь на работе. Даже цветок теперь есть.
Глава 8
С тремя девочками из бухгалтерии я познакомилась. Правда девочкой можно было назвать только одну из них, Анечку. Две остальные — серьезные замужние дамы. Что ж женщин в управлении мало, но постепенно я перезнакомлюсь со всеми.
Шрамик, как Василий Васильевич и обещал, покинул нас бесследно. Милана приболела, а Алексей Прокопьевич после занятий провожал меня домой. У нас троих нашлась замечательная общая тема для разговоров. Милана, как и я, очень любит рисовать. И в прошлый выходной мы втроем ходили в императорский художественный музей. Потом сидели в кафе и пили какао с блинчиками. Планировали и в эти выходные, но промокшие на месте преступления ноги, привели Милану к простуде.
Лилия Ивановна с воспитательными беседами больше не появлялась.
Работа вернулась в стандартное русло. Я наконец-то разобрала полностью верхний ящик в столе! Тот самый, с защитой.
От Штольца никаких сообщений не прилетало, а это значит, что Венюков на него не выходил. Или вышел, но ничего не узнал.
Аскольд забегал каждый день. Если раньше его в приемную и калачом было не заманить, он начал забегать с завидным постоянством. Раньше он предпочитал объяснять мне все по телефону, ну или я к нему бегала, в крайнем случае. Сейчас, когда надо было систематизировать только текущую работу, и поэтому вопросов к нему, в общем не было его наоборот стало тянуть в приемную, как будто здесь медом намазано.
Милана даже считала, что он за мной ухаживает. Я особого ухаживания не заметила. Пока ухажёров в моем рабочем графике не было, и пока я без них спокойно обходилась.
Стоило привыкнуть к спокойному рабочему графику, как шеф решил расширить мои рабочие обязанности.
Сначала все было как обычно: с утра я отдала письма. К части писем прилагалась краткая справка из нашего архива: кто, судим или нет, где работает, где и с кем живет. Копировальный артефакт в приемной шефа стоял последней модели, иначе я замучилась бы все переписывать. Официальные бумаги тоже были распределены по направлениям и срочности. На отдельных карточках были запросы от отделов. Часть документов лежала на подпись. При необходимости к ним тоже прилагались справки, напечатанные мной или тем, кто готовил документ.
Кстати печатную машинку я освоила неплохо. Хотя печатать, практически не глядя на клавиатуру — еще не могла.
Шеф работал спокойно до обеда. Два раза к нему приходили посетители, и в этот момент я забирала проработанные им бумаги. На обед ушла вовремя, а вот после обеда…
— Ариадна, у вас сегодня
