был, как кошка. Когда сняли его с корабля — растерялся было парень. Как на море защищать землю, он знал, как море на земле защищать — этому его никто не учил. А это трудная задача — с земли море защищать. На кораблях — просто, а вот как с камней? Потом научился. Старый солдат, который на протяжении двадцати пяти лет во всех войсках участвовал, Кошке рассказал, как ночью по звездам ползти, как скрываться за родными камнями. Говорил солдат:
— Ты не бойся, матрос, ты себя камням отдай, они умные, они тебя от пули спрячут. Они тебя так прикроют, что никакой враг не заметит.
И полез тогда матрос мягко, неслышно. Уходил, уползал Кошка в глубь вражеских траншей. Не одного рядового, не одного офицера живьем захватил, к своим приволок…
И, как люди говорят, все-таки поймали враги матроса. Поймали и повели. Что-то бормотали, о чем-то расспрашивали, тыкали пальцами в грудь могучую, показывали на город, который пылал совсем рядом, почему-то волновались. Улыбаясь, стоял Кошка и молчал. Улыбка его была такой подкупающей и в то же время такой мудрой, что даже враг понял — не следует матроса спрашивать, ничего не скажет. И когда офицер отдал приказ стрелять, матрос Кошка улыбнулся и показал на берег. А берег был крутой, а внизу шумело море. Оно как будто учило Кошку, что надо делать. Слушал его Кошка и все понимал. Он еще и еще раз настойчиво показал на самый край берега. Он говорил:
— Братки, нельзя меня стрелять здесь, матрос должен в воде погибнуть. Слушай, камрад, я — матрос, ставь меня на край, умереть не дай без чести мне.
Никто не скажет, как поняли матроса Кошку. Отдал снова команду офицер. Матроса поставили над самым обрывом. Команда «огонь», и матрос исчез. Море заволновалось, зашумело, приняло матроса, бережно с волны на волну перекладывая, покачивая, обмывая соленой водой, назад к своим понесло. Вынесло море матроса Кошку на берег, положило и отхлынуло, замерло. Тогда подняли Кошку друзья, перевязали. Встал Кошка на ноги и снова на бастион пошел.
А еще все говорят — Даша Севастопольская.
Какая она была? Ласковая, своя, родная. Каждый кустик помнит, какая у Даши душа была. Кто первый к матросу подходил, ласковое слово говорил, раненых водичкой поил? Даша.
Красавица, говорят, была. Но откуда красоте быть у девушки? Сирота, всю жизнь проработала на богатых. Руки не бархатные, шершавые. Может, скажут, поступь легкая. Нет, ходила по земле твердо. А почему? Попробуй взять на плечи два ведра с водой, пойти на гору под ядрами да злыми пулями. На земле надо твердо стоять. Не лицом — душой красива была наша Дашенька.
Вот что камни записали. Без них откуда бы знать это севастопольцам?
Весь сгорел Севастополь в ту пору. И гореть-то нечему, а он все горит. Огнем отбивались, каждый камень горел, врага не пускал… Нашим уходить приказано. Как уйдешь с такой земли, с таких камней? Мост навели, качался он, море плакало. Оно жаловалось: матросы, что делаете, вернитесь, бейтесь! А приказ-то — отходить. Кто держал мост? Говорят — понтоны. Нет, мост держали мертвые моряки, их крепкая дружба. Своих спасали, море уговаривали — постой, перестань бушевать, свои же уходят, дай уйти, не буйствуй, на той стороне тоже земля русская.
Эта сила богатырская, эта воля народная вскоре вернули Родине ее город славы на вечные времена.
НАШИ ЗВЕЗДЫ
[67]
ил в Крыму чабан. Работал у бея. У бея барашек много, а правды мало. Что значит мало— совсем нет. Плохо кормил бей чабана, смеялся: — В горах солнца много, живи, чабан, солнцам. Ходил чабан по горам, за барашками смотрел,
лазил по камням. И лопалась кожа у него, и на землю падала честная кровь чабана. И земля — она всем мать — эту кровь принимала и к самому своему сердцу несла. И у сердца земли, где очень жарко, кипела кровь чабана и становилась красивым красным камнем.
Был у чабана приятель, пахарь. Тоже у богача работал. У богача земли много, а сердца нет. Голодом морил пахаря и говорил:
— В степи воздуха много, живи воздухом. Много работал пахарь, много пота лил, много слез.
И на землю падали его пот и слезы, и земля — она всем мать — принимала пот и слезы и к самому сердцу своему несла. И у сердца, где очень жарко, кипели слезы пахаря и превращались в крепкое хорошее железо.
Прошло время, и родилось в семье чабана два сына, а в семье пахаря две дочери. Чабан назвал своих детей — Сила и Правда, а пахарь — Счастье и Радость.
Испугались богачи, когда услышали о рождении этих детей.
— Ой, — говорят, — если Сила и Правда, Счастье и Радость вместе по земле пойдут, нам тогда не жить.
И решили они убить детей. Да разве Силу и Правду, Счастье и Радость убьешь?
Тогда бросили богачи Силу и Правду, Счастье и Радость в темную пещеру. Грустно стало на земле.
Но настало время, и пришли из-за Сиваша люди, смелые, справедливые, и сказали:
— Выпустим Силу и Правду, Счастье и Радость!
Богачи не хотели, чтобы Сила и Правда, Счастье и Радость по земле ходили. И началась битва между богачами и людьми справедливыми.
Долго бились, и много крови и слез упало на землю. Земля — она всем мать — собирала кровь и слезы и к самому своему сердцу несла и там прятала.
Победили богачей люди смелые, справедливые, освободили из пещеры Силу и Правду, Радость и Счастье.
— Вот, Земля, — сказали эти люди, — очистили мы лицо твое oт грязи, сделали его прекрасным и чистым. Скажи, Земля, что ты дашь людям?
— О, — сказала Земля, — посмотрите, что я берегла для вас. — И раскрыла свое сердце. — Большие сокровища у меня есть. Берите их и сделайте свою жизнь богатой и счастливой.
Взяли люди железо и стали делать машины, чтобы не падало
