— Это, вероятно, ход в третью пещеру, — оглядев ещё раз местность, заметил Янька. — Видишь, Кирик, вправо к плоскогорью первую пещеру, где мы были. Смотри, рядом на скале вторая пещера, значит, все три пещеры соединяются какими-то неизвестными ходами. А здесь под валуном находится, возможно, запасный ход. Смотри, старые угли, ржавый наконечник стрелы. Но как вытащить Мойнока?
Было слышно, как собака, пытаясь выбраться наверх, скатывалась вниз и жалобно скулила.
— Дай мне руку, Кирик, я посмотрю, что там за яма, а может быть, дотянусь до Мойнока, не пропадать же ему там, — Янька полез под валун. Остальное Кирик помнил плохо: Янька почему-то выпустил Кирикову руку и с криком «Кирик!» рухнул вместе с землёй вниз.
Большой валун под действием обвала переместился и закрыл отверстие.
Отброшенный ударом камня, Кирик долго лежал без чувств. Наконец, сознание вернулось к нему, он открыл глаза и, поднявшись на ноги, дошёл до валуна, под которым где-то внизу был его друг Янька. Навалившись на холодный камень, Кирик горько заплакал. Нет Темира, нет Яньки, он остался один в этом мрачном ущелье. Когда первый порыв отчаяния прошёл, Кирик стал обдумывать положение.
— Может быть, удастся спасти Яньку? Но как?
Кирик постоял несколько минут и осенённый какой-то мыслью побежал к лошадям. Отвязав арканы от сёдел, он вскочил на Буланого и направил его прямиком через кустарник к месту обвала. Связав арканы в один толстый канат, он подвёл лошадь к камню и, повернув её головой к ущелью, закрепил один конец каната за седельную подпругу. Обвязав валун верёвкой, точно копну сена, Кирик закрепил второй конец за луку седла.
«Нагрудник у Буланого крепкий, седло не сползёт», — подумал он и тронул лошадь за поводок. Буланый потянул — валун стал медленно переваливаться, обнажая под собой пустоту. Кирик боялся лишь одного, чтобы камень, сдвинувшись с места, не ударил при падении лошадь. И, как только валун передвинулся, полностью открыв воронку, Кирик отстегнул подпругу и резко повернул Буланого в сторону. Валун, ломая кусты, с грохотом скатился в ущелье. Размотав арканы, Кирик поспешно связал их концы и подвёл лошадь к зияющей воронке.
Кирик ласково потрепал коня по шее. Закрепив один конец верёвки у седла и держась за второй, он, не раздумывая, скатился на дно воронки. Там был небольшой грот, образовавшийся, видимо, от действия подземных вод. Размывая мягкие породы, вода уносила их с собой, затем, изменив русло, образовала здесь пещеру.
Кирик нашёл Яньку лежавшим у одной из стенок грота. Мойнок с виноватым видом вертелся возле. Прошло несколько минут. К радости Кирика, Янька сделал слабое движение рукой и открыл глаза.
— Кирик, — прошептал он как в забытье, — ты здесь?
— Да, да, лежи спокойно. Сейчас вылезем из этой проклятой ямы.
Кирик опоясал Яньку арканом и, схватив Мойнока, выбрался наверх. Затем взял Буланого за повод и потянул к себе. Когда Янька показался на поверхности, он бережно подхватил его, положил на землю, обегал за водой и напоил. Свежий воздух и вода оказали на Яньку благотворное действие. С помощью Кирика он смог взобраться на лошадь, и друзья направились к кустарникам.
Солнце уже спряталось за вершину гор, и в ущелье, где они ехали, стало сумрачно. Буланый шагал мерно, переступая осторожно лежавшие на пути камни и бурелом. Неожиданно бежавший впереди Мойнок, радостно взвизгнув, кинулся в кусты и вынырнул оттуда вместе с овчаркой. За ними, опираясь на ружьё, показался Темир. Вся фигура охотника выглядела усталой и разбитой.
— Трудный денёк достался нам, ребята. Что с тобой? — увидев на лице Яньки ссадину, опросил он тревожно.
— Провалился в тартарары, — улыбнулся Янька. — Хорошо, что Кирик вытащил, — добавил он после короткого молчания.
Охотник повернулся к скалам, где были пещеры, и, покалывая на них, произнёс с горькой усмешкой:
— Достались они нам, долго будем помнить.
— А я не жалею, что мы поехали сюда, — сказал Кирик.
— И я тоже! — поддакнул Янька.
Глядя ни ребят, Темир подумал: «Бесстрашные, сильные будут в жизни».
Подняншись из ущелья на плоскогорье, они повернули к знакомому логу и, расседлав коней, пустили их пастись. На поляне запылил костёр, и усталые люди уснули под охраной собак.
Утром, вскипятив воду, Темир бросил в неё щепотку зелёного чая и соли, положил ложку топлёного масла и, перекипятив смесь, достал из дорожного мешка деревянные чашки и толкан.[31]
Давно с таким аппетитом не пили ребята алтайский чай! Кирик даже вспотел в своей шубе. Они развалились с Янькой на траве и с блаженным видом созерцали медленно плывущие в синеве неба причудливые облака.
Прошли вчерашние тревоги, и как приятно сейчас поваляться на траве. Как хорошо чувствовать себя свободным и смелым. Темир молча курил свою длинную трубку, поглядывая изредка на лошадей.
Токшун с Мойноком дремали.
— Когда вернёмся в школу, есть что рассказать ребятам, правда, Янька?
Янька кивнул головой и попросил охотника:
— Темир, расскажи нам о Прителецкой тайге.
— Что же, можно, — ответил тот.
Ребята подвинулись ближе к охотнику.
— Вы не видели Катунь?
— Мы только переезжали её по мосту возле Усть-Семы.
— Э, значит вы не видели Алтая, — убеждённо сказал Темир.
— Как не видели? Да ведь мы живём на Алтае, — Янька с недоумением посмотрел на охотника. Тот выбил пепел из трубки и, спрятав её за голенище сапога, заговорил:
— Катунь — это дочь Алтая. Вы видели лишь кончик её длинной косы… Самый лёгкий путь туда от старой Каянчи до Маймы. Сначала поплывём вниз по Катуни, потом от Ойрот-Туры поедем уже на лошадях через Тулой на Кебезень. Там перед нами и откроется Прителецкая тайга, где живут люди племени туба, или, как они называют себя, иишкижи, что значит лесной человек.
— А чем они занимаются? — полюбопытствовал Янька.
— Охотой, сбором кедрового ореха и пашут землю.
— А язык?
— Теперь они говорят по-алтайски, но мне рассказывал отец, что племя туба имело когда-то свой язык. А сейчас, друзья, — поднимаясь, сказал Темир, — вы оставайтесь здесь, а я ещё раз схожу к пещерам, обследую скалы и узнаю, нет ли там следов Чугунного. С вами останется Мойнок. Токшу— на на всякий случай я возьму с собой. За меня не беспокойтесь!
Вложив в винтовку свежую обойму, охотник с Токшуном направился к скалам. Вскоре он исчез среди валунов на плоскогорье. Кирик и Янька для безопасности выбрали укромный уголок среди дикой акации и, поглядывая на лошадей, продолжали разговор о Прителецкой тайге.
В полдень вернулся Темир.
— Обшарил весь район и нашёл только вот что, — охотник вытащил из-за пазухи полуобгорелый клочок бумаги, на котором часть слов была написана по-русски и часть по — алтайски:
«Иван, жду тебя. Чуйк. Соормок… Сергек-бол…» Дальше понять ничего было нельзя. Концы бумажки обгорели.
— Соормок — это значит болото, кочковатая низменность, — перевёл Кирик. — Сергек-бол — череп человека.
Кирик помолчал, обдумывая что-то, и, хлопнув себя по лбу, сказал радостно:
— Кто-то извещает Ивана Чугунного, что ждёт его на Чуйке, где кочковатая низменность, на ней висит череп человека. Здесь был Чугунный. Наверное, он хотел нам всем подстроить ловушку.
— Ты, пожалуй, прав, — задумчиво сказал охотник. — Он был здесь и, похоже, встревожен нашим появлением. Делать нам здесь больше нечего. Хорошо, что мы обнаружили след бандита. Он от нас не уйдёт, — жёстко сказал Темир, и все трое, вскочив на коней, стали поспешно спускаться с плоскогорья к Чарышу.
Глава девятая
В Тюдралу они приехали на второй день под вечер. Прокопий по обыкновению был в сельсовете, Степанида копалась в огороде. Увидев Яньку, Кирика и Темира, она поспешно вышла к ним навстречу.
— Наконец-то дождалась. Думала, не приключилось ли что с вами, — сказала она радостно.
— Нет, мама, всё благополучно, — соскакивая с лошади, бодро ответил Янька. — Только я провалился в тартарары, хорошо, что Кирик выручил.
— Да что с тобой случилось, расскажи толком! — всплеснула руками Степанида и, вспомнив про обед, воскликнула: — Да что я стою, вы, поди, голодные, сейчас соберу на стол! — она торопливо поднялась на крыльцо и, оглянувшись ещё раз на ребят, промолвила: — Идите скорее.
Расседлав лошадей и приласкав Делбека, Кирик и Янька пошли в дом. Темир направился в сельсовет сообщить Прокопию о поездке в район Чарышских пещер.
Темир подробно рассказал о своих приключениях в пещере и о найденной записке.
— Да, — покачал головой Кобяков, — Чугунный хитёр и злобен, как росомаха. Тебе, Темир, придётся выехать в Прителецкую тайгу на поиски бандита.
— Прокопий Иванович, как быть с ребятами?
— А что?
