Подхожу на носочках к двери, пальцы сами набирают заученный номер Ильяса. Но у того телефон недоступен. Да и у мужчины есть ключи.
Будь это Булат — он бы ломился! Соседи бы позвонили в дверь.
А тут: тихий спокойный стук.
Решаюсь, заглядываю в глазок. А после тут же проворачиваю ключ, запуская одного дерзкого адвоката внутрь.
— Ильяс? — спрашиваю, хотя прекрасно вижу мужчину. — Ты меня напугал.
— Прости, — шепчет. — Малой спит?
— Да. Почему ты не открыл своим ключом?
— Где-то провтыкал, скорее всего, дома забыл.
— Ты…
— Телефон разрядился в дороге.
— А…
— Не хотел звонить в дверь, боялся, что Илю разбужу.
— Знаешь что? Читать чужие мысли это противозаконно!
— А ты сначала покажи в каком это законе прописано.
— Право на частную и неприкосновенную личную жизнь. Конституция.
Парирую, заставляя мужчину улыбнуться. Тот разувается, тихо передвигается по квартире, стараясь не шуметь.
Выглядит Ильяс уставшим. На нём костюм, галстук зажат в руке. Он прямо с офиса сюда приехал?
— Ладно, будущий юрист, — хмыкает, доставая из холодильника запеканку. — Ты не против? Я жутко голодный.
— А это уже кража, — продолжаю подначивать, достаю тарелки из шкафчика.
— Недавно я героем был, а теперь маленького кусочка жалко?
— Ну если только маленького…
— Вот так и мчи к тебе после рабочего дня. Никакого радушного приёма.
— Что-то случилось? — застываю возле микроволновки. — Раз ты так срочно приехал.
— И да, и нет. Скажи, как ты относишься к идее позлить своего мужа?
Глава 22
— Я скоро стану любимым клиентом того шоурума.
Я навожу последние штрихи. Поправляю браслет на запястье, улыбаюсь, проверяя, не попала ли помада на зубы.
Темно-золотистое платье в пол выглядит идеально. Хорошо сочетается с моими украшениями.
Я пока не сдавала их в ломбард, держу на крайний случай.
— Ты брала в аренду? — Ильяс возится с запонками. — Я не знал.
— Ну, вечерние наряды не то, что я забирала из дома в первую очередь, — усмехаюсь, поправляя волосы. — Какие-то проблемы? Строгий фейсконтроль?
— Ага. Тебя только с чеком о покупке запустят.
— Это всё потому, что патриархат. Вы, мужчины, один и тот же смокинг годами носите.
— Туше.
Я подхожу к Ильясу, помогаю тому застегнуть запонку на правой руке. После, обнаглев, тянусь к бабочке.
Она завязана настолько криво, что смотреть больно. А раз мужчина идёт в качестве моей пары на вечер, то должен выглядеть хорошо.
— Спасибо, — Ильяс улыбается, поправляя бабочку. — Рина бы точно попыталась меня удушить.
— Я всё слышу! — девушка отзывается с дивана, продолжая выстраивать башню из кубиков. — Именно за такие фразочки тебя и хочется удушить. Правда, Иль?
— Да!
Сын радостно соглашается, даже не зная, про что его спрашивают. Мажет взглядом по мне, а потом сползает с дивана.
По-детски быстро добирается до меня, сжимая ткань моего платья. Дёргает, прося наклониться к нему.
— Нет, — заявляет, обнимая меня за шею. — Ни пусю.
— Милый, мы же говорили, — притягиваю сына к себе. — Мне нужно уехать на пару часов. Я вернусь быстро. Раньше, чем ты уснёшь.
— Честно?
— Честно-пречестно. А ты пока побудешь с Риной, хорошо? Тебе ведь понравилось с ней играть?
— Хм. Возможно.
Сын не выглядит убеждённым, но меня отпускает. Топчется рядом. Внимательно следя за тем, как я надеваю туфли.
Заинтересованно тянется к моему браслету, крутит. А после переключается на рожок для обуви.
Размахивает как мечом.
— Веди себя хорошо, Иль, — прошу, надеясь, что проблем не будет. — И слушайся Рину.
— Готова? — Ильяс шутливо подставляет мне локоть, я хватаюсь за него. — Прошу, госпожа Усманова.
— Нет! — сын выскакивает, пытается дотянуть до моей руки. Просто обнимает меня за ноги. — Моя мама.
— Поверь, маму у тебя отбирать я не собираюсь.
Сын фыркает и пыхтит. Не особо впечатлён таким обещанием. Капризничает и не хочет отпускать.
Мне приходится потратить полчаса на то, чтобы успокоить Илю. Я даже не думала, что он может приревновать по такому пустяку.
Всякое бывало, особенно когда общалась с другими детками. Но тут сын прям разошёлся без повода.
— Прости, — Ильяс извиняется, когда мы оказываемся в машине. — Я не ожидал, что Ильдар так отреагирует на шутку.
— Всё в порядке, я сама не ждала, — успокаиваю, пристёгиваюсь. — Никогда не знаешь, что взбредёт ребёнку в голову.
— И не только ребёнку. Там будет Усманов.
— Ты предупреждал. Я… Я справлюсь. Вряд ли Булат захочет устраивать скандал при всех.
— Не станет. Но если что-то не понравится — мы сразу уедем.
Благотворительный вечер, на который меня везёт Карзаев, посвящён какому-то фонду.
Мне лишь нужно там появиться. Показать, что я не бегаю и не прячусь. И скрывать мне нечего.
А после — я дам интервью в понедельник. Просто озвучу базовые вещи, чтобы обелить собственное имя.
На самом деле, мне плевать, что кто-то подумает. Кто-то, кроме судьи.
Ох.
Боже.
Я хочу быть юристом, чтобы десяток судебных заседаний в месяц проходить. А не десяток месяцев решать один собственный развод.
А ещё…
Ладно. Дразнить зверя плохая идея. Но очень притягательная, когда дело касается Усманова.
Он всё время бьёт по мне, делает больно. Поэтому мне дико хочется дать отпор. Показать, что я не жертва.
Не невинная запуганная девочка, которая будет прятаться в квартире. Я не боюсь его.
И да, я могу заявиться в ресторан под руку с Карзаевым, которого муж привселюдно назвал моим любовником.
Плевать.
Булат сам делает всё, чтобы выжечь из меня любые чувства к нему. Всё хорошее, что было, начинает покрываться дымкой забвения.
Вначале мне было больно.
Сейчас…
Я просто чувствую себя дурочкой, что не заметила красных флажков сразу.
— Аль…
— Всё хорошо.
Вру, закрыв глаза. Потому что стоит подъехать к нужному зданию, как меня этим красным флагом ослепляет.
Бьёт по нервам.
Булат стоит на улице, с кем-то разговаривает. Пока не замечает нас. И так хочется воспользоваться этим шансом.
Я тру запястье. Кожу сдавливает, будто я снова чувствую хватку мужа. Если он способен причинить боль при всех…
То что произойдёт за закрытыми дверьми?
— Эй, эй, — Ильяс мягко обхватывает мой подбородок, разворачивает к себе. — Посмотри на меня. Он тебе ничего сделает, слышишь?
— Да. Я знаю. Я доверяю тебе, — продолжаю, пока мужчина не обхватывает мою руку вместо меня. Касается там, где остались синяки. — Я просто… Дай мне минуту, и я буду в порядке.
— Не будешь. Не сразу. Никто и не ждёт, Аль, что ты будешь в порядке. Или сильной, чтобы выдержать всё это. Или нерушимой, что ничего не заденет. Нормально, что тебе не по себе.
— Ага, никто не идеален. Я в курсе. И я помню, что запрет на приближение — тонкая грань на этом аукционе. Поэтому Булат ничего мне не сделает.
— Именно.
— А ещё он творит дичь. Почему он не нарушит и это предписание?
— Потому что я не позволю.
Низкий уверенный голос Ильяса действует гипнозом. Я подчиняюсь. Выдыхаю. Успокаиваюсь.
Когда мужчина прожигает своими тёмными глазами — не верить ему не получается.
— Усманов давно заслуживает хорошего удара, чтобы мозги встали на место, — Ильяс успокаивающе улыбается. — А у меня давно чешутся кулаки это сделать.
— И нарваться на иск?
— Иногда удовольствие ценнее, чем следовать закону. Он тебя не тронет. А теперь пошли. Может, доведём его до сердечного приступа и разводиться не придётся.
— Карзаев!
Я возмущаюсь, пока мужчина выбирается из машины. Такие шутки совершенно несмешные.
Хотя и поднимают немного мне настроение.
Ильяс подставляет мне руку, и в этот раз я с радостью цепляюсь за неё. Для устойчивости и спокойствия.
