class="p1">Выносливость: 11 (17).
Интеллект: 13 (13).
Мудрость: 14 (16).
Харизма: 14 (14).
Навыки:
Трепет: 6/7 (Великий рыцарь).
Тактика: 7/7.
Война против гоблинов: 8/8.
…
Моральный компас: Нейтрально-добрый'
Достойно стража Пограничья, который всю свою жизнь оборонял рубежи человечества. В некотором смысле Гутрих, даже несмотря на то, что сам находился на земле, видел и чувствовал поле боя даже лучше Михаила.
Лицо генерала представляло собой неподвижную маску, но в душе его гремела буря, и молнии сверкали у него в глазах.
Сегодня… этот день настанет именно сегодня.
Прочие дворяне мечтали о славе, но желание их было подобно лёгкой прихоти на фоне его собственной безумной жажды. Пятьдесят лет… Пятьдесят лет он истреблял зеленокожих, и все эти годы он жаждал этого момента: настоящей войны, когда он сможет отомстить за кровавую резню, которая случилась полвека тому назад.
Именно поэтому, когда к нему прискакал посыльный и сообщил, что великие лорды со своей кавалерией стали на позиции и подняли алые флаги (знак готовности), Гутрих едва сдержал улыбку. Он прохрипел:
— Начинайте…
Глава 31
Возвращение
Единственного слова было достаточно, чтобы отворились незримые врата, и неистовая буря хлынула в долину.
Заревели трубы. Эдвард (он был среди тех дворян, которые поддерживали ополчение) вздрогнул, пришпорил лошадь и помчал своих всадников прямо в ревущую и клокочущую своими острыми зубами зелёную гущу.
Вонзились они в неё удивительно гладко, как будто противника и не было вовсе. Эдвард не мог в это поверить. Секунду назад тысячи зеленокожих копошились у него перед глазами, а в следующую все они стали обращаться в алое месиво под копытами его коня и многих других бронированных лошадей.
Может, противник был вовсе не таким страшным, каким расписывал его генерал Гутрих? Может, старик ошибался? Или же недооценивал великих южных рыцарей?
Стоило ему подумать об этом, как лошадь справа от него свалилась на землю, потому что зелёный монстр вонзился зубами в её морду. Затем полетели стрелы, которые опрокинули ещё дюжину, и наконец сам Эдвард замахнулся чёрной булавой, вызывая ударную волну, которая немедленно разорвала больше десятка монстров, на мгновение создавая открытую площадку, на которую немедленно хлынули другие зеленокожие создания…
После этого Эдвард оказался в своеобразном безвременье. Он и его рыцари рубили, наступали, отступали, снова летели на противника и так по кругу; его собственное мысли и чувства ушли на второй план. Даже сознание, казалось, развеялось, после чего он стал одним целым с бурей — с неистовой стихией войны.
Подобное происходило со всеми солдатами; даже полководцы теряли себя в лабиринтах безумного сражения, и лишь двое на всём свете могли взглянуть на него со стороны:
Михаил.
И таинственный обитатель Проклятой горы.
Последний пристально следил за битвой до самого вечера, когда пенистые реки крови, которые струились по долине, приобрели золотистые краски. Именно в этот момент, когда среди людей стали раздаваться триумфальные возгласы, когда последние огры рухнули на землю, поднимая страшный грохот, а гоблины дрогнули и побежали, после чего великие лорды бросились в погоню, — в этот момент «он» понял, что одержал безоговорочную победу…
Люди этого пока не знали.
Враг бежит, думали они. Бежит!
К этому моменту многие воины стояли по колено в зелёной мертвечине. Они были на пределе своих сил, так что стоило им увидеть, как монстры бросились бежать, и они, обессилившие, свалились на землю, чувствуя сладкую истому.
Победа… они победили…
За время битвы, которая, казалось, продолжалась целый век, произошёл целый ряд непредвиденных поворотов. Сперва только три из пяти рыцарских клиньев смогли добраться до цели и уничтожить пушки — прочие завязли, и некоторые батареи грохотали до самого конца сражения; затем солдаты не смогли удержать многие окружения, несмотря на изначальный успех, гоблины вырвались, стали окружать самих людей и поглощать их, словно волны пенистого зелёного моря, которые заглатывают острова.
Если кровь — чернила истории, то сегодня их было пролито достаточно, чтобы Триумфальная армия оставила след не только в летописях, но самих легендах Карабана, которые сохранятся в народном сознании даже после того, как истлеет последний пергамент.
Многие рыцари, которые мечтали о славе, теперь трепетали при мысли, что уже обеспечили себе место в песнях и сказаниях.
Стараясь закрепить последнее, а также сгорая от ярости и желая отмщения за павших братьев, они вскидывали знамёна и бросались в погоню за зелёными ордами, в то время как сами гоблины, ловко перепрыгивая трупы, бежали на север…
В это самое время генерал Гутрих сделал глубокий вдох.
В один момент старик тоже устремился на поле боя, несмотря на тревогу советников, и, размахивая молотом из чёрной стали, сразил сразу двух шестиметровых огров, который почти прорвались к стенам. Даже те солдаты, которые давно знали своего генерала, не могли поверить своим глазам; в этот момент они поняли, что Старого волка не просто так называли сильнейшим рыцарем Пограничья. С благоговением смотрели они теперь на его фигуру, которая стояла посреди кровавого озера, сверкающего, как расплавленный янтарь в сиянии вечернего неба.
Лицо старика было спрятано забралом.
Он напоминал гравюру прямиком из книги про легендарных рыцарей.
На самом же деле его сердце наполняла меланхолия.
Вот и всё. Они победили. Потеряли больше двадцати тысяч, но победили, а значит зеленокожие ещё полвека не посмеют показаться на Пограничье. Всю свою жизнь он готовился к этому моменту, и он победил.
Пятьдесят лет тому назад он положил в погреб бутылку вина и поклялся открыть её только тогда, когда одолеет этих монстров на поле боя. Теперь же Гутрих неожиданно задумался о том, чтобы стать трезвенником: он понимал, что на дне бутылки его ожидала только старость…
Великий генерал вздохнул и услышал плеск. Открыв глаза, он повернулся и увидел, что к нему, ступая через кровавую лужу, приближаются его адъютант и гонец.
— Что?.. — спросил Гутрих неожиданно нежным голосом утомлённого старика.
— Враг разгромлен и бежит, ваше превосходительство. Великие лорды преследуют его остатки.
— Хорошо. Тогда нам нужно… Постой.
Вдруг нечто переменилось у него на душе, как будто по безбрежному морю прокатился леденящий ветер.
— Ты сказал преследуют?
— Да. Остатки противника вырвались из окружений и бегут на севе…
— Они не бегут, — резко прохрипел Гутрих, выпрямляя спину.
— Ваше превосходительство? — растерялся адъютант, а вместе с ним и остальные офицеры, которые с удивлением посмотрели на своего генерала.
— Они никогда не бегут. Они не знают страха и никогда не бегут с поля боя, нет, они… Остановите их!
