– Нет, я про другого котика, – осторожно сказал я. – Ну, у которого врожденные стоматологические проблемы.
Мне послышалось какое-то ворчание и бурчание на заднем фоне. Гесер что-то коротко сказал на незнакомом мне языке. Потом сообщил:
– Хена просил передать, что парочка больших клыков – это вовсе не проблема. Наоборот. И если ты сомневаешься, он любезно приглашает тебя на охоту.
– Приношу уважаемому Хене свои извинения, – сказал я. Посмотрел в зеркало и показал сам себе язык.
Блин, ну кто же знал, что Хена там рядом!
– И не сообщил ли почтеннейший Хена, не является ли он бесспорным лидером среди… э… своей… своих…
– Любезнейший Хена сказал, что он старейший из своей породы, – сказал Гесер. – Еще он сказал, что у них нет, не было и никогда не будет общего лидера, ибо это противоречит самой их сути. Он сообщил это твердо и ясно, на языке охотников на мамонтов, в котором просто не существовало понятия лжи.
– Понятно, – разочарованно сказал я.
– Так что Принимающие Облик – это не оборотни. Думай, Антон.
Шеф прервал связь.
Я несколько секунд сидел, тупо глядя перед собой. Не оборотни. Вот так облом. Ведьмы – да, вампиры – да. А оборотни не вошли, какая жалость. Никто не любит бедных оборотней. Даже девочки-старшеклассницы выбирают гламурных вампиров.
В стекло с моей стороны деликатно постучали. Я повернулся. Немолодой грузный инспектор ДПС сладко улыбнулся мне и сделал рукой жест, приглашая опустить стекло.
Я торопливо нажал кнопку, стекло поползло вниз. С моих пальцев сорвался столбик пепла, прямо мне на штаны – закуренная пять минут назад сигарета истлела в пальцах.
– Блин… – сказал я и рефлекторным движением выкинул окурок под ноги инспектору.
– Мужик, ну ты совсем охамел! – воскликнул инспектор с восхищением. – Нет, ну просто совсем! Встал под знаком «Стоянка запрещена». Хорошо, с аварийкой… Вижу, ты по телефону говоришь… Что же, я не зверь, всякое бывает! Я не зверь?
– Не зверь, – растерянно согласился я.
– Останавливаюсь позади, – продолжал инспектор.
Я глянул в зеркало – и впрямь машина ДПС с включенным проблесковым маячком стояла сзади. Видимо, давно стояла.
– Стою жду, – продолжал инспектор. – Думаю, сейчас совесть у человека проснется! Нет, не просыпается. Еще и язык мне в зеркало показал. Слушайте, вы же взрослый и разумный человек. У вас совесть есть?
– Есть, честное слово! – воскликнул я.
– Договорил, – продолжал инспектор перечислять мои прегрешения. – И продолжает сидеть! Хорошо, мы не гордые. Вышли, вежливо постучали… И ты что делаешь? Открываешь окошко и швыряешь в меня окурок!
– Извините, – сказал я.
– Остановка под знаком. Выброс мусора из машины… – Инспектор запнулся на миг. – Честно говоря, даже не помню, что за это положено.
– Оштрафуйте меня, – сказал я. – Я виноват кругом, отпираться не буду. Хотите – штрафуйте, хотите – права отбирайте.
– Права не за что, – со вздохом сказал инспектор. – Ты же не пьян?
– Нет.
– А рожа у тебя вообще-то такая, будто ты выпил.
– Проверьте, – вздохнул я. – У меня вообще такая рожа. По жизни.
Некоторое время инспектор смотрел на меня. Потом наклонился, принюхиваясь. Я выдохнул.
– Что случилось-то? – спросил инспектор с внезапной нотой сочувствия.
– Жена, дочь… – сказал я. Тут же поправился: – Нет, не подумайте, живы-здоровы, только…
– Только далеко, – сказал инспектор.
– Да. Ну и…
– С ними говорил?
– Нет. С шефом.
– Головомойку получил?
– Типа того.
– На работе плохо?
– Кризис.
Инспектор кивнул. Предложил:
– Позвони жене. Сам, первый позвони.
– Не могу, – сказал я. – У нее и мобильник выключен.
Инспектор вздохнул:
– Понятно. Но стоять тут нельзя.
– Я не буду, – кивнул я.
– И курить бросай, – добавил инспектор. – У нас в стране идет борьба с курильщиками. То есть с курением. Премьер-министр бросил курить, а у него работа нервная. Значит, и ты сможешь.
– Смогу, – кивнул я. – Я редко курю. Расстроился просто.
Инспектор погрозил мне пальцем.
– И в зеркало смотри! Что оно, для красоты в машине повешено?
– Зеркало не для красоты, – согласился я.
– Верно. Оно не твой помятый облик должно отражать, а то, что поважнее.
Я молчал, тупо глядя на инспектора.
– Ты точно не пил? – спросил он.
– Вы даже не представляете, какую важную вещь сейчас сказали, – произнес я. – Вы сами этого не понимаете. Спасибо вам огромное! Спасибо!
Инспектор отступил на шаг, покачал головой.
– Езжай-ка ты домой. Слышишь меня? Спокойно и медленно езжай домой. У тебя голова чем-то другим забита, тебе сейчас за руль садиться нельзя. Если хочешь, я поеду впереди, ты за мной.
– Вы очень светлый человек, – сказал я. – Но вы не беспокойтесь. Я в аварию не попаду. Все будет хорошо.
Инспектор еще раз покачал головой и пошел к своей машине.
Я поднял стекло. Посмотрел в зеркало. Сказал вслух:
– Какой же я идиот. Зеркало.
Глава 3
Я подъехал к ВДНХ через девятнадцать минут, что по меркам Москвы вообще малореально, а учитывая зимние дороги и дневное время – просто немыслимо. Если бы добрый инспектор, отпустивший меня, видел, как я еду, – он бы меня проклял.
Всю дорогу я ехал в машине, закрытой «сферой невнимания» – меня не видели, но все равно пытались уступить дорогу пустому месту. К тому же я проглядывал линии вероятности – непрерывно.
Большая часть линий заканчивалась разбитой в хлам машиной, столбом дыма и многокилометровой пробкой. Хорошему настроению это не способствовало, но я все-таки выдирал из предвидений все возможное и невозможное.
Тут перестроиться, обогнать, перестроиться снова, выскочить на встречку, обойти идущую по левой полосе «бэху» и вернуться в левую полосу прямо перед носом несущегося «КамАЗа»…
Тут затормозить и две минуты плестись по пустой дороге, потому что какой-то умник полил ее не тем антиобледенительным реагентом, и дорога превратилась в каток.
А тут выжать полный газ. Через узкий переулок. Под кирпич.
Просто потому, что я знаю – никто не поедет навстречу и никто не выскочит на дорогу.
…Ну ладно, я-то так езжу в экстренной ситуации и то потому, что я Высший Иной. Но какого фига так ездят обычные люди, двадцатилетние пацаны, которым папа сдуру подарил машину?
И только у ВДНХ, когда я проезжал мимо старенькой гостиницы «Космос», у меня зазвонил телефон, который я, к счастью, уже привязал к магнитоле машины.
– Да! – ответил я.
– Антон, это Павел, – сказал оперативный дежурный, которому я звонил четверть часа назад.
– Слушаю!
– Егор Мартынов, двадцать восемь лет, неинициирован, работает иллюзионистом, лауреат…
– Короче!
– Нет его в Москве, – обиженно сказал Паша. Он любил тщательные доклады.
– Где он?
– В настоящее время живет и работает в Париже, выступает…
– Он там и находится сейчас? – требовательно спросил я.
– Да. Ты бы знал, каких усилий мне стоило…
Я развернулся над туннелем под улицей Галушкина. Для драматизма стоило бы развернуться через двойную сплошную, но вот незадача – ближе был нормальный разворот. Можно было попробовать доехать через МКАД, но там сейчас стояла глухая пробка – занесло грузовик, и он перегородил три полосы…
– Паша, всю информацию, как его найти, – мне на мейл. Билет на ближайший рейс в Париж. Когда он будет?
– Я уже посмотрел, через час двадцать. Из Шарика.
– Бери билет. Рейс не должен улететь без меня.
– Только бизнес, – сказал Паша. – Тебе Гесер подпишет расходы? А за командировочными заедешь?
Я засмеялся.
– Паша, бери мне билет. Мои паспортные данные есть в базе.
– Вот бы меня кто так командировал, – буркнул Павел. – Билет я взял. Вообще-то я его взял, прежде чем позвонить.
– Спасибо, – сказал я. – Я тебе магнитик привезу.
– Бутылку коньяка, – ответил Паша.
* * *
Париж не так уж и далек от Москвы, хоть самолету и приходится делать крюк, облетая многострадальную украинскую землю. Я искренне надеялся, что занятый своими делами в Праге Гесер узнает о моем вояже, когда я уже буду во Франции. А может быть, и по возвращении.
В отличие от забитого (Павел не соврал) салона экономического класса бизнес был полупустым. Кресло рядом со мной было пустым, да и в соседнем ряду было занято лишь крайнее, у иллюминатора, где сел толстый солидный мужчина, еще до взлета натянувший на глаза маску для сна и задремавший. Я в отличие от него выпил приветственное шампанское, я пообедал (или поужинал – это уж как кто привык). Я попросил себе бокал коньяка и подумал о том, не подремать ли часик-другой.
Мысль была соблазнительной. Остаток дня никакого покоя не ожидалось, так что…
Я повернул голову. В соседнем кресле сидел Гесер и мрачно смотрел на меня.
– Шеф, – сказал я. И осторожно ткнул в Гесера пальцем.
