У всех свои причуды.
ГЛАВА 4
ПУТЬ МАСТЕРА
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима.
Горе ты мое, туман,
Не печалься — гляди веселей.
И я вернусь домой
Со щитом, а, может быть, на щите;
В серебре, а, может быть, в нищете,
Но как можно скорей.
(с) Виктор Цой
Ночь полностью вступила в свои права: замазала небо черной краской, зажгла вечные фонари-звезды, осветила полумесяц и плотным покрывалом накрыла одинокие кряжистые ели на горизонте. Смазанные нечеткие тени скользили по земле, уворачиваясь из-под лап лунного света и выслеживая свою добычу. Мерцала чужая планета — Рашшид, красной точкой выделяясь среди ослепительно белых точек. Небеса будто бы покрылись тонким хрусталем, готовым разбиться на тысячи мелких водопадных брызг от неосторожного прикосновения.
Дарен бесшумной тенью скользил по направлению к воротам. Где-то вдали ухукали совы, раздавалось одиночное фырканье потревоженных чем-то сторожевых псов, тихо шуршал ветками ослабевший ветер.
На воротах отчаянно боролись со сном два молоденьких паренька, мимо которых, Дар, уловив момент, проскользнул. Осталось через лес обойти заставу, чтобы оказаться на условленном месте.
Мятый клочок бумаги с коринскими рунами будто леденил тело.
"Ты боишься… боишьссссс… боишься?.." — прозвучал вдруг отчетливо шипящий голос: будто тень проплыла над головой.
Дарен остановился и повернулся назад, через плечо. Но среди смуглых очертаний деревьев не было ничего человеческого.
— Карстер?
Ответом ему был лишь тихий шорох уцелевших на ветках коричневых листьев да взмах крыльев совы чуть справа. Два глаза-бусины уставились на человека с нескрываемым изумлением.
"Боишшшься? — вновь раздался голос. — тебя ведет… судьба…"
— Кто ты? — войник снова огляделся, но ночной житель молчал, и лишь сова на ветке продолжала вглядываться своими глазищами в человека, не мигая и не двигаясь.
— Чего уставилась? — буркнул Дар.
— Ух-ху!.. — глухо прокричала сова и взмахнула крыльями с широкими белыми перьями.
Но на фоне луны белая сова показалась черной. Черная сова? Символ судьбы… Совпадение? Примета?
"Совпадений не бывает… ает…эт… — прогремело эхом в его голове, болью пронзив виски. — Надо спешшшить… Спешшши жше, сын Отреченной!"
— Прекрати! — прошипел Дар, зажимая голову ладонями и тяжело дыша. — Хватит!
"Поспешшши…" — прошипел голос, удаляясь.
— Да пошел ты!
Боль пропала так же быстро, как и пришла, но в глазах все равно плясали черные точки, а во всем теле появилась противная, навязчивая и какая-то вязкая слабость, сковывающая как мысли, так и движения. Дарен еще раз яростно огляделся, но заметил рядом лишь две елки, мрачно чернеющие на фоне лесной тропы.
Войник в сердцах сплюнул, треснул кулаком по одной из елей и пошел дальше, преодолевая слабость.
Когда он выбрался на освещенную луной поляну, то сначала подумал, что Карстер просто поиздевался над ним и не пришел. Но — нет: из-за деревьев плавно выскользнули две тени и остановились в десяти локтях от самого Дарена.
— Что-то ты долго, — ухмыльнулся Карстер, делая еще шаг и выволакивая на поляну запуганную Марту, прижимая кинжал к ее горлу. — Никак заблудился?
— Никак с духами разговаривал, — съязвил Дар, кладя руку на эфес меча.
— И что же сказали духи?
— Предрекли твою скорую смерть.
Карстер хрипло и наигранно расхохотался, но через несколько пылинок резко оборвал смех и посмотрел на мрачного врага, сузившего черные глаза.
— Вот это вряд ли.
— Посмотрим еще.
— Ты аккуратней, септ-велитель, аккуратней. Я ведь нервный больно, девчонку-то могу и поцарапать.
Марта протестующее замычала: во рту у рыжей был кляп. Дар бросил на нее безразличный взгляд и пожал плечами.
— Как хочешь. Мне только на руку: убьешь ее — и тебе будет нечем меня шантажировать.
— Ошибаешься, — осклабился Карстер и резко сменил тему: — Амулет принес?
— Принес.
— Вот и хорошо, вот и замечательно…
Карстер мурлыкнул себе под нос и уже серьезно продолжил:
— Сейчас положишь его на середину. И без глупостей.
— Вот еще! — искренне возмутился Дар. — С чего это? Я еще не получил ответа на свои вопросы.
Карстер недобро сощурился и что-то сказал на незнакомом языке второй тени, но та лишь глубже надвинула на капюшон на глаза, помотала головой, что-то прошипела и указала на Дарена.
— Хорошо. — вдруг легко согласился Карстер. — Я отвечу на несколько вопросов. Только сначала сними вон ту штучку.
Войник повертел в руках гладкий черный камень.
— Зачем?
Враг надавил на шею девчонки лезвием. Марта коротко вскрикнула, по мертвенно-бледной в свете луны коже потекла тонкая струйка крови.
— Снимай, снимай, септ-велитель.
Дарен склонил голову набок. В камне не было никакого чародейства — иначе, он бы почувствовал: оно отзывалось неприятным морозным покалыванием по коже.
— Хорошо. — и медленно снял камень, данный странной девчонкой из весницы.
— Брось на землю и можешь задавать свои вопросы. — расслабился Карстер и сложил руки на груди.
Дар медленно разжал пальцы.
И в тот же миг почувствовал неприятный чужеродный холодок, пробежавший вдоль позвоночника.
Понял, что ошибся.
Жестоко ошибся.
От оберега потому и не исходило ничего волшебного: он сам судил антипроводником, нейтрализуя все волшебство.
Еще предпринял попытку наклониться за ним, но не успел, повалившись на землю.
Последним, что он увидел был насмешливый взгляд Карстера и чужая мысль, проскользнувшая в голове:
"Идиот!"
А за несколько оборотов езды от заставы, в тесной каморке проснулась девочка лет пятнадцати с удивительными голубыми глазами и золотыми косами. Проснулась и в слепой ярости ударила по подушке кулаком, не обращая внимания на злые слезы, льющиеся по щекам.
ОН не сдержал обещания.
Как же теперь помочь?
* * *
Заплечных дел мастера были у Карстера в распоряжении отменные, и он этим по праву гордился. Жестокие, апатичные, с тусклыми, ничего не выражающими глазами и с огромным арсеналом пыточных устройств — они внушали тупой страх.
Никогда еще изба лесника, ставшего теперь заложником собственного дома, не слышала таких воплей боли. В лесу перестали выть волки, лес затих и замер: и лишь до судорог страшные клокочущие крики нарушали эту неживую тягучую тишину, разлившуюся по всем канавам и оврагам вязким желе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
