Я проигнорировала его вопрос и села.
— Назар, я хочу развестись, — выпалив фразу, замерла, испуганно смотря на мужа.
Тот молча смотрел на меня, пока я пыталась понять, что у него в голове, но не получалось, потому что выражение лица у мужчины не менялось. То ли он может сохранять беспристрастие из-за паралича или от природы наделен особенностью — скрывать мимику.
— Нет, — наконец коротко бросил и налил себе новую порцию алкоголя.
— Я не хочу с тобой быть, — продолжила я, — так будет лучше.
— Кому? — изумрудные глаза снова устремились на меня.
— Мне точно станет лучше, — пыталась говорить спокойно, но голос выдавал волнение дрожью, — я не люблю тебя и не хочу быть твоей женой.
— Ты уже моя жена, — склонил голову на бок и устало скользнул взглядом по моему лицу.
— Я хочу развод, Назар. Мы не в Италии, и они не запрещены.
— Я сказал — нет. Иди в свою комнату, разговор окончен, — мужчина залпом выпил половину стакана и сморщился.
— Я тебе игрушка?! — я вскочила на ноги. — Я сказала, что хочу развестись!
— Ты без меня и дня не проживешь, — резюмировал Назар, — как только ты выйдешь из этого дома, сразу поедешь прямиком в морг.
— Лучше так, чем быть с тобой! — мои руки сжались в кулаки. — Лучше сдохнуть, чем быть с тобой, с убийцей! Отпусти меня, Назар!
— Ты. Моя. Жена, — процедил Волков, — никакого развода ты не получишь. А сейчас пошла в свою комнату, пока я добрый.
— Я ненавижу тебя! — я прорычала, хватая со стола стакан с водкой. — Будь ты проклят, Волков!
Эмоции захлестнули, не давая времени на оценку своих действий. Руки сами высказали протест своей владельцы, выливая содержимое стакана прямо в лицо мужчине, после чего я со всей силы бросила стеклянную посуду на пол. Стакан разбился в дребезги о кафель, наполняя кухню резким звоном.
Громкий звук привел меня в чувство и я поняла, что натворила. Сразу напряглась, видя, как челюсти мужа сжались и попятилась от него к выходу. Уходя от надвигающейся угрозы, я искала, чем можно защититься, если Назар решит меня наказать. Я была готова драться, но не собиралась отказываться от своего решения. На глаза попался нож, который сразу же схватила и выставила перед собой.
Муж продолжал наступать. Я практически дошла до двери, как вдруг почувствовала, что мою руку выворачивают. Вскрикнув, выронила нож и увидела перед собой Вадика. Тот резко спрятал меня за спину, выталкивая из комнаты. За дверью послышался монолог. Телохранитель что-то говорил Назару, но ответы расслышать было невозможно.
На глазах появились слезы от беспомощности. Это тупик. Мне никогда не выбраться из этого ада. Он не даст развод и просто так не отпустит. Он прав. Без него меня быстро убьют, как родителей и только тогда все закончится. И с ним я тоже в конечном итоге погибну.
Схватив нож, который остался лежать на полу, я бросилась в свою комнату.
Перед глазами снова возник любимый. Ильяс всегда говорил, что я рождена быть счастливой. Он восхищался мной, как человеком. Для него было не важно, как я выглядела и во что одета, он видел во мне личность. Мы с ним могли часами разговаривать, строить планы на будущее и Ильяс всегда прислушивался к моему мнению, просил дать совет, интересовался, почему я так думаю.
Здесь же во мне видели только вещь. Красивое дополнение с внушительным наследством. До сих пор мне было не понятно, почему Назар женился на мне. Он даже не просил исполнять супружеский долг и не прикасался ко мне после той ночи. Видимо, я его обидела. Но это не будет вечным и в конечном итоге ему потребуется наследник и мое мнение никто не спросит. Все будет так, как хочет Волков.
Я рассматривала свое отражение в ростовом зеркале: красивая. Пепельные волосы красиво падали на плечи, серые глаза выразительно смотрелись на бледной коже. Я обладала изящной фигурой, где каждый изгиб совершенен и не было даже намека на жир. Всегда старалась следить за собой.
— Ты недостойна такой жизни, девочка, — обратилась к своему отражению в зеркале, — ты слишком красива для такого, как он.
Стальные глаза в отражении блестели от слез или нервного возбуждения. Острое лезвие ласково коснулось девичьей груди. Женщина и оружие — это очень сексуально. Так тоже говорил Ильяс. А я очень скучала по нему и хотела быть рядом. Там, где все близкие. Так я смогу встретиться с родителями и быть с любимым. Вечно. Как мы и хотели.
Сталь коснулась запястья и алые капли начали пачкать кремовый ковер. Я посмотрела на него: ворсинки такие мягкие, на них приятно лежать. Руку защипало, но я знала, что так и должно быть. Это временно. Скоро мне станет все равно. Бросила нож на ковер и продолжила смотреть в зеркало. Показалось, что кожа немного побледнела, но эта бледность была мне к лицу.
— Любуешься собой?
Я услышала голос слева от себя и повернулась. На меня смотрел Назар. Он оперся на дверной косяк и внимательно рассматривал мою фигуру. Я прижала перерезанную руку к боку. Волков не мог видеть, как струйки крови стекают по бедру и пачкают дорогой ковер, уделяя пристальное внимание моему лицу.
— Это мне тоже запрещено? — спросила, чувствуя головокружение.
— Нет, не запрещено, — ответил муж, — я хотел поговорить с тобой. Расставить все точки над «и», — договорив, он прошел в комнату и сел на кровать.
Я убрала раненую руку за спину и пыталась понять, что ему нужно. Чувство усталости нарастало и уже было неинтересно слушать Назара. Какая разница, что он хочет. Это уже не имеет значения. Я все решила.
— Я хочу один раз сказать, чтобы больше не возвращаться к нашему… — муж осекся, уставившись за меня.
Я не стала оборачиваться, потому что поняла свой прокол. Он смотрел на мое отражение. Рука, спрятанная за спину, сейчас во всей красе отражалась в зеркале, и Назар видел кровь.
Муж резко подскочил ко мне и схватил за руку, потом посмотрел на ковер.
— Идиотка! — рявкнул, выдергивая ремень из брюк, используя его в качестве жгута, — ты понимаешь, что ты сейчас ласты склеишь?!
Я хотела ответить, что именно этого и добивалась, но сил уже не было. Хотелось спать. Жутко хотелось спать.
— Не смей закрывать глаза, Камила! — я слышала где-то вдалеке его голос, но было плевать. Передо мной стояла мама. Моя мамочка. Красивая, но грустная. Рядом с ней находился отец со строгим выражением лица. Всем своим видом родители показывали, что недовольны поведением своей дочери.
— Мамочка, папочка, — захныкала я, — я так соскучилась, мне так вас не хватает. Хочу быть с вами и Ильясом. Мне нет места там без вас.
Мама ничего не отвечала и только покачала головой, а отец демонстративно отвернулся и пошел прочь. Я пыталась найти глазами Ильяса, но его не было. Он не пришел или для мусульман придумано другое небесное царство? Где мой любимый? Я хотела подойти к маме, но та покачала головой, показывая, что нельзя и тоже стала медленно уходить назад, превращаясь в туман.
— Мама! — закричала я, — не уходи, я хочу с тобой!
Сильная боль заставила зажмуриться и схватиться за руку, когда я открыла глаза, увидела перед собой Назара. Я осмотрелась: я лежала на кровати, рядом стояла капельница. Мне снова пришлось откинуться на подушку. Проклятье! Я снова в аду. Этот дьявол даже умереть мне спокойно не дал. Или может, я реально умерла, но за какие-то грехи попала прямиком в ад, где правит этот черт.
Я хотела ему что-то сказать, но во рту все пересохло и язык буквально прилип к нёбу. Каждое движение вызывало чувство, что во рту поселилась наждачка, которая безжалостно шкрябала по нежной коже.
— Пить… — просипела с трудом и умоляюще взглянула на мужа.
Назар молча кивнул головой и как маленькую, начал поить из бутылочки. Самостоятельно удержать в руках воду я не могла. Мне было противно от своей беспомощности. Гордость вцеплялась в горло мертвой хваткой. Это унизительно — быть настолько зависимой от мужчины, что не суметь даже самостоятельно взять в руку бутылку. Но жажда была сильнее чувства стыда.
