«Зурап» много сделал в борьбе с басмаческим подпольем в Кандагаре, город превратился в пыточный застенок оппозиционных сил Бабрака Кармаля. Пахло жареным человеческим мясом и кровью, врагов режима хоронили, как собак. Закапывали где попало, чтобы трупы не разлагались и не было в Кандагаре эпидемии. Службы ХАДа, Царандоя терзали лиц, попавших под подозрение в связи с басмаческим подпольем. Они не выдерживали пыток, доносили на ближних, родных, лгали, изворачивались, чтобы сохранить себе жизнь, и клубок насилия катился по Кандагару, увеличиваясь в размере, вовлекая в свою орбиту невинных людей, оклеветанных понапрасну, но никому до этого не было дела. Лес рубят, щепки летят.
В эти напряженные дни мне приходилось летать на авиаудары по три-четыре раза в сутки по выявленным басмаческим бандам, участвовать в организации и проведении наземных операций силами Кандагарской бригады десантников. Я похудел от жары и напряженной работы более чем на десять килограммов. Одежда на мне болталась, как на вешалке, не успевал бриться, оброс щетиной, как Робинзон Крузо, стал неузнаваем.
Оперативная группа разведчиков сражалась за идеалы Саурской революции, а сама была не защищена от гибели. Дамоклов меч висел над нашими головами, готовый нанести решительный удар по разведгруппе и уничтожить ее.
Чтобы представить всю сложность нашего положения в Кандагаре, следует хотя бы на минуту представить готовность «Фараха» и «Акрама», агентов спецгруппы, взорвать «Мусомяки», облить здание бензином, поджечь. И если кто-то из уцелевших попытается выбраться из горящего здания – забросать гранатами. Такая участь ждала оперативную группу разведчиков при попустительстве Саротина и Собина, главных виновников приближающейся беды. И лишь случайность спасла нас от гибели. Стоило патрулю не обнаружить группу террористов на кандагарском рынке, для всех наступило бы безрадостное похмелье и смерть, включая меня, только что назначенного командиром группы разведчиков и прибывшего в Кандагар, попавшего как кура во щи, ничего еще не сделавшего – ни плохого, ни хорошего.
Саротин и Собин то и дело приставали ко мне с вопросами: «Что с ними будет?» в связи с предательством «Зурапа». Они пока еще не знали, что «Фарах» и «Акрам», которых вербовали эти офицеры, тоже предатели.
– Я готов, как японский самурай, сделать харакири, чтобы доказать, командир, преданность вам, – уверил майор Собин. – Прошу мне поверить и не ломать мне характеристику, а значит, и жизнь.
Майор Саротин пустил слезу, сказал: – Пожалейте, командир, меня. Я вам буду за это благодарен, иначе, как Собину, мне остается сделать харакири!
– Вот еще что надумали, только инвалидов нам недоставало в разведке. Начальник Кабульского разведывательного центра полковник Шамиль в курсе ваших дел, ждите приказа, возможно, что он сам приедет сюда, в Кандагар.
По вечерам шифровальщик знакомил меня с телеграммами Центра, ворчал по привычке: «Шамиль только и требует активизировать борьбу с басмачами. Но если убить последнего басмача, кто тогда будет пахать землю, убирать урожай, кормить страну, того же Бабрака Кармаля? Как этого не понимает Шамиль. Басмачи – это те же крестьяне. Они кормят страну, одевают, отстаивают ее интересы на поле брани».
– Не ворчи! – говорил я шифровальщику. – Все тебе не нравится, но если мы не будем бороться с басмачами, они сотрут нас в порошок. Это ты понимаешь или нет?
– Так-то оно так, – примирительно сказал Микаладзе, – но нельзя забывать, что мы находимся в Афганистане как гости. А мы афганцев травим собаками, расстреливаем, сжигаем посевы. Разве это правильно?
Микаладзе говорил отрешенно, глядя в угол, где у него была иконка, подаренная его бабушкой.
– Вы, командир, – продолжал ворчать прапорщик, – расшевелили кандагарский злой улей, жди беды. «Камикадзе ислама» не дремлют, дело свое знают. Надо нам повысить бдительность!
– Вот тут ты – молодец, Микаладзе, хвалю! Наконец-то сказал по делу.
Каждый прожитый день приносил что-то новое. Удалось установить лагеря подготовки террористов в Кветте, Миран-Шахе, Чамане, Читрале, Кохате… Террористов там обучали инструкторы из Китая, США, Ирана, Пакистана, имена многих из них мы знаем, включая места проживания, что важно для последующей перевербовки или ликвидации силами агентуры.
По свежим следам нам удалось внедрить в Кохату и Чаман своих агентов. Это было большой удачей, оставалось ждать эффективной работы засланных агентов, и в этом была большая заслуга «Зурапа». Он также помог установить контроль за доставкой оружия из Пакистана и Ирана, по тропам, известным небольшому числу подполья. Однако основная борьба с басмачами была впереди.
Глава 7
Ночь над Кандагаром
Ору, а доказать ничего не умею.
В. Маяковский
Перемены в афганском обществе, которые несла 40-я армия, были вредны и бесполезны для самих афганцев, и они не скрывая говорили об этом.
– Если соль исчерпала себя, ее нельзя употреблять в пищу! – говорил «Зурап». – Кандагарское подполье состоит из преступников – это убийцы с душой младенца, кто их уничтожит, попадет в рай.
Честь почина уничтожить кандагарское басмаческое подполье принадлежит, конечно, не «Зурапу», а оперативной группе в Кандагаре, работающей здесь с 1980 года.
Жизнь простых людей в Кандагаре ухудшалась с каждым днем, зато красных флагов на улицах становилось все больше и транспарантов с призывом поддержать Саурскую революцию.
– Когда только закончится это подлое и смрадное время? – ворчал шифровальщик Микаладзе.
– Оно только началось! – вторили ему переводчики Ахмет и Хаким. – Афганцы еще не в состоянии понять глубину своего падения в результате гражданской войны.
Только муллы и религиозные деятели Афганистана призывали народ стойко переносить трудности, копить силы для решающего удара по советским оккупантам, захватившим власть в стране.
Бабрак Кармаль видел в лице религии опытного и беспощадного врага народной власти и призывал уничтожать мулл, как бешеных собак.
В Афганистане повторились события 1937 года в России.
Губернатор Кандагара вторил Бабраку Кармалю: «Вешать на телеграфных столбах мулл, басмачей, как бешеных собак. Без этого нельзя победить!»
Сторонникам ислама была уготовлена мучительная смерть, настоящая Голгофа, но дорога к ней у каждого была своя.
Дни напряженной работы в Кандагаре позволили лучше понять механизм насилия и войны, идущий от сильного к слабому, сопровождающийся лишениями и кровью, оплакиванием убитых и рабским преклонением перед Аллахом как слепой истиной в последней инстанции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
