Джейсон потянул нож сильнее, а затем стал качать его из стороны в сторону, но лезвие прочно засело в позвоночнике юноши. А Фризелл был еще жив!
— Ну и ну, слишком много пива, как мне плохо, — простонал Фризелл…
Джейсон, убедившись, что все его попытки высвободить нож из тела Фризелла тщетны, поднял несчастного, как поднимают копну сена, прежде чем забросить ее в прицеп сеноуборочного комбайна. Он метнул тело через голову, вложив в этот бросок столько силы, что незадачливый массовик-затейник слетел с острия ножа, как камень, выпущенный из катапульты. Джейсон проводил взглядом выписанную световой палочкой на темном небе лугу, похожую на падающую звезду, предвещающую несчастья.
— Этот чудила пронял меня до самой задницы, — с чрезвычайно довольным видом объявил Чак.
Он, улыбаясь, смотрел на то, что творила толпа, дошедшая до состояния экстаза. А что творили телки!
— Посмотрите-ка, что это за придурочный парень.
Дружок Чака заметил Джейсона, подходившего к танцплощадке.
— Эй, приятель, ты со своей битой можешь играть где хочешь: в центре, в защите, на любом месте — только выбирай.
Здоровый жирный бык был одет в какое-то немыслимое тряпье — в дерюгу иди во что-то еще хуже. А за каким чертом у него на роже маска? Неужто этот осел Фрибург послал свои приглашения каким-нибудь недоноскам из Тexaca?
— Эй! Иофор![8] — закричал Чак, обращаясь в шутливо-издевательской форме к единственному сыну Памелы Вурхис. — Это вечеринка, а не канун Дня всех святых. Так что иди найди свинью и оттрахай ее!
Приятели дружно захохотали.
— Точно, — добавил один из дружков Чака. — Только пригласи… пожирнее.
Снова раздался громкий хохот, достаточно громкий для того, чтобы завести этого болвана настолько, что он начал тыкать Джейсона в грудь.
— А тебя…
Толчок.
— …никто сюда…
Толчок.
— …не звал!
Толчок.
Шутник приблизился вплотную к Джейсону.
Джейсон тоже в упор смотрел на него.
А-а-ах-х-х-х-х!
Джейсон своим тяжелым черным башмаком наступил парню на ногу, затем обеими руками схватил за голову и повернул ее так, что этот дурачок вдруг уставился на своих приятелей, стоящих позади.
Теперь пришел черед Джейсона толкаться.
Он толкнул несчастного в затылок, отчего его голова, только что повернутая на 180 градусов, уткнулась лицом в спину, убрал свой тяжелый башмак с его ноги и, слегка наклонив голову, пронаблюдал, как безжизненное тело парня упало на землю. Все это совершилось не более чем в пять секунд.
— Ах ты, сукин сын! — взревел Чак.
Он запустил банкой пива в лицо Джейсону, схватил стоявший рядом светильник и ткнул пылающую парафиновую горелку убийце в грудь.
Одежда на Джейсоне мгновенно вспыхнула — но разве он до этого не горел в адском пламени?..
— А-а-а-а-а! Горишь!
Джейсон не шелохнулся.
Он не закричал.
Он не бросился бежать.
Джейсон Вурхис преспокойно отстегнул мачете, висевшее у него на поясе, и спокойно шагнул навстречу Чаку.
Это не укладывалось в голове!
Он же горел!
Конечно, горел. Вокруг была темень, и все ясно видели пламя, охватившее его тело.
Так почему же он не кричал?
Почему не катался по земле и не пытался сбить пламя?
Почему..
Мачете взметнулось вверх.
У-у-у-у-у-у-у-у-ух-х-х-х-х-х-х-х-х!!!
* * *
Чак, оглянувшись назад и увидев, что все его друзья уже скрылись, сам бросился бежать что было сил, думая лишь о собственном спасении. Он помчался в заросли кукурузы. Не туда, где было светло и где этот проклятый недоумок мог его видеть, а в темные заросли, где можно будет спрятаться. Но, с другой стороны, этот ублюдок, поскольку огонь все еще полыхал на нем, мог увидеть его где угодно.
Так как же все-таки скрыться от этого выродка?
Чак, одержимый паническим страхом, спотыкаясь и чуть не падая на бегу, влетел в кукурузные заросли. Почему же этот деревенщина не подыхает от огня? Почему он не сгорит?
Бросаясь то в одну, то в другую сторону, Чак бежал зигзагами по кукурузному полю, а Джейсон шел строго по прямой, словно заранее зная, где пути убегающего и преследователя пересекутся в последней кровавой точке. Джейсон шел, оставляя позади огненный след.
Кукуруза после сухого жаркого лета вспыхивала как бумага, и огонь сразу же распространялся во все стороны.
Чак бежал.
Влево.
Нет, нет, сейчас вправо.
Он…
Джейсон был рядом.
Нет.
Влево.
Нет, лучше туда.
Джейсон поднял руку, сжимавшую мачете.
Бежать, бежать, не останавливаться. Бежать…
Привычным плавным движением Джейсон взмахнул клинком.
Лезвие со свистом летящей стрелы рассекло воздух, стоящие рядом стебли слегка зашуршали…
ТТТВО-ОК!
Мачете почти на всю глубину лезвия вонзилось Чаку в спину. Пламя охватило его рубашку.
Чак дико закричал… и заскулил, упав на колени. Джейсон выдернул из спины парня мачете и, наклонившись, безжалостно изрубил его тело на куски.
Ттво-ок.
Ттво-ок.
Ттво-ок.
Оторвав взгляд от груды бесформенных кусков мяса, Джейсон повернулся в сторону, где все еще шло веселье.
Он вспомнил о тех девушках. Tex, из-за которых он и оказался здесь. Одна уже мертва, но две другие еще живы.
И он двинулся туда, где горели огни и звучала музыка. Он прокладывал путь через заросли высоких упругих стеблей, отмечая свой путь огнем.
Еще шесть шагов — и убийца в хоккейной маске окажется у танцплощадки. Прерывистый свет стробоскопических ламп освещал маску на его лице. Вот слева подростки, выстроившись в три ряда, ждут своей очереди к кегам с пивом, чтобы вновь наполнить свои стаканы. Но при одном лишь взгляде на приближающееся огненное исчадие ада жаждущие выпивки разом издали дикий крик и бросились кто куда. Все, кроме одного, — кроме Рича.
Неизвестно, что дал ему Фрибург, но наверняка это была какая-то сногсшибательная дурь. Рич, взглянув на Джейсона, заорал с восхищением:
— Друг! Горящий человек! Здорово!
Джейсон взмахнул мачете над убегающей прочь девушкой.
К-ЧАХ-Х Фс-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с-с.
Мимо.
Вместо головы девушки смертоносное лезвие рассекло одну из емкостей, наполненных пивом, — в воздух взметнулись мощные струи шипучего напитка. Пиво вырвалось из поврежденной емкости с таким напором, что, окатив Вурхиса с головы до ног, погасило пламя.
Рич, подойдя к одному из неповрежденных кегов, наполнил стакан. Участь его была уже предрешена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
