Вслед за этими словами Хиранья начала перегрызать сеть Читрагривы, но тот удержал ее и сказал: «Дорогая! Неправильно это. Перегрызи сначала сеть не у меня, а у моих спутников». Услышав это, рассерженная Хиранья ответила: «Эй! Неверно ты говоришь. Ведь слуги — вслед за господином». Тот сказал: «Дорогая! Не говори так. Оставя других, все эти бедняги служат мне. Неужели я не окажу им даже такой почести? Сказано ведь:
Коль постоянно властелин почетом окружает слуг,— |И в бедности они его не покидают никогда. (17)
А также:
Доверье — корень всех удач. Газель над стадом властвует, |А льву, хоть он и царь зверей, газели не хотят служить[247]. (18)
Кроме того, у тебя еще заболят зубы, когда ты перегрызешь у меня сеть или подойдет этот злодей охотник. Тогда я несомненно попаду в ад. Сказано ведь:
Коль слуги верные — в беде, а царь их — в безопасности, |Несчастлив будет в жизни он, а после смерти — в ад сойдет». (19)
Услышав это, Хиранья сказала: «О! Знаю я эту обязанность господина, но говорила так, чтобы испытать тебя. Теперь я у всех перегрызу сеть. А у тебя благодаря им будет много приверженцев. Ведь:
Коль господин жалеет слуг и с ними делится всегда, |То сможет он по праву стать всех трех миров хранителем». (20)
Сказав это и перегрызя у всех сети, Хиранья обратилась к Читрагриве: «Друг! Лети теперь к себе домой». И Читрагрива вместе со спутниками отправился к себе домой. Хорошо ведь говорится:
Всего добиться сможет тот, кому друзья сопутствуют, |Стремись приобрести друзей — в них счастье ты свое найдешь. (21)
А Лагхупатанака, видевший все — как Читрагрива был пойман и освобожден, подумал с изумленным сердцем: «Каков разум у этой Хираньи! Какова сила! Сколь совершенное убежище! Поэтому следует и мне заключить дружбу с Хираньей. Пусть у меня непостоянный нрав, пусть я никому не внушаю доверия и никем не могу быть обманут, — все равно следует завести друга. Сказано ведь:
Кто хочет изобилия, — и в счастье ищет пусть друзей. |Хоть море доверху полно, — от Свати[248] ждет оно воды». (22)
Подумав так, он слетел с дерева, приблизился к входу в нору и позвал Хираныо, чье имя он узнал еще раньше: «Дорогая Хиранья, выйди сюда!»
Услышав это, Хиранья подумала: «Что это? Еще какой-нибудь попавший и сети голубь, который призывает меня?» И сказала: «Эй! Кто ты?» Ворон ответил: «Я — ворон по имени Лагхупатанака». Услышав это, Хиранья ответила, тщательно укрывшись: «Дорогой! Уходи с этого места». Тот возразил: «Я пришел к тебе по важному делу. Поэтому мне надо увидеть тебя». Хиранья сказала: «Мне не следует с тобой общаться». Тот ответил: «О! Видя, как благодаря тебе Читрагрива освободился из сетей, я почувствовал большое доверие. Так ведь когда-нибудь и я, попав в сети, смогу освободиться благодаря тебе. Так заключи со мной дружбу». Хиранья ответила: «О! Ты — поедатель, а я — пища. Какая же у нас с тобой дружба? Сказано ведь:
Кто из-за глупости своей с неравным дружбу заключит, |Будь ниже или выше тот, — посмешищем становится. (23)
Так уходи же». Ворон сказал: «О! Я уселся у входа в твое убежище, вели ты не станешь со мной дружить, я перестану поддерживать свою жизнь». Хиранья сказала: «О! Как я с тобой, врагом, стану дружить? Сказано Ведь:
Как сильно ни Страдает враг, нельзя союз с ним заключать, |Ведь как вода ни горяча, всегда зальет она огонь». (24)
Норон сказал: «О! Откуда вражда? Мы даже не виделись с тобой. Зачем же ты ведешь неподобающие речи?» Хиранья ответила: «О! Вражда бывает двоякая: природная и случайная. А у нас с тобой — природная вражда. Между том:
Вражда случайная пройдет от средства подходящего, |Но прирожденная вражда лишь вместе с жизнью кончится». (25)
Ворон сказал: «О! Я хочу услышать о признаках двоякой вражды». Та ответила: «О! Случайная возникает по определенному поводу. Поэтому, если оказать должное благодеяние, она прекратится. Естественную же никак нельзя прекратить. И вот между ихневмонами и змеями, травоядными и хищниками, водой и огнем, богами и дайтьями[249], собаками и кошками, женами-соперницами, львами и слонами, охотниками и газелями, воронами и совами, умными и глупыми, верными женами и распутницами, добрыми и злыми царит вечная вражда. И если даже ни у кого никто никого не убил, все равно они стремятся лишить друг друга жизни». Ворон сказал: «Это ничего но значит. Послушай мои слова:
Всегда причина дружбы есть, всегда причина есть вражды, |И подобает мудрому стремиться к дружбе, не к вражде». (26)
Хиранья сказала: «Как могу я общаться с тобой? Послушай о сущности разумного поведения:
Коль оказался низким друг, погибнешь ты, дружа с ним вновь. |Как самка мула от плода погибнет, забеременев[250]. (27)
А также:
Растерзан грозным львом грамматики творец — ||сам Панини[251] великий,А Джаймини[252]-мудрец, мимансу что создал, ||погиб, слоном растоптан, |Чудовищем морским[253] был Пингала[254] убит — ||просодии светило.Рассвирепевший зверь, чей разум затемнен, ||достойного не ценит». (28) çārdū
Ворон сказал: «Это—правда. Однако послушай:
Услуга сводит всех людей, особый повод — птиц, зверей, |Боязнь и жадность — дураков, достойных сводит первый взгляд. (29)
А также:
Злодеев, как горшок из глины,Легко разъединить, свести же трудно. |Достойных, словно золотую чашу,Скрепить легко, разбить же трудно. (30) ār
И еще:
Чем дальше от верхушки,Тем слаще сок у тростника всегда бывает. |Так дружат и благие.У злых людей — всегда наоборот. (31) ār
И во всяком случае я правдив. Кроме того, клятвами я освобожу тебя от страха». Хиранья сказала: «Не верю я твоим клятвам. Сказано ведь:
Не доверяйте недругу, пусть даже клятвой связан он: |Сам Шакра клятву данную нарушил, Вритру[255] погубив. (32)
А также:
Коль нет доверья у врага — и бог его не победит: |Плод Дити[256] Индра разорвал, ее доверьем пользуясь. (33)
Довольно щели маленькой, чтоб к нам сумел проникнуть враг, |И мы погибли от него, как судно с течью — от воды. (34)
Пускай озолотят тебя — не надо доверять врагу |И женщинам нелюбящим, иначе ждет тебя конец». (35)
А Лагхупатанака, услышав это и ничего не ответив, подумал: «Как надежны ее суждения, касающиеся разумного поведения. Поэтому-то я и желаю дружить с ней». И сказал:
«Учили люди мудрые, что дружба — на семи шагах.[257] |Невольно стала другом ты, так выслушай мои слова. (36)
Вступи теперь со мной в дружбу. Иначе здесь же на месте я расстанусь с жизнью». Вслед за этими словами Хиранья подумала: «Не видно по его речам, чтобы он был глуп:
Коль нет ума — нет сладких слов, коль нет любви — к чему наряд?Коль нет страстей — и власти нет, коль честность есть — не будет лжи[258]. (37)
Поэтому я непременно должна вступить с ним в дружбу». Поразмыслив так, она сказала ворону: «Дорогой! Ты внушил мне доверие, и я говорила так, только чтобы испытать твой разум. Теперь я кладу свою голову теби на грудь». Сказав так, она начала выходить, но, едва выйдя наполовину, снова остановилась. Тогда Лагхупатанака сказал: «Неужели и теперь есть у тебя основание не доверять мне, раз ты не выходишь из убежища?» Она ответила: «Узнав твои мысли, я не боюсь тебя. Но когда-нибудь, доверившись, я погибну от твоего нового друга». Тогда тот сказал:
«Когда от друга нового погибнуть должен старый друг, |Ты друга нового оставь: не отдавай за просо рис». (38)
Услышав это, она поспешно вышла, и оба почтительно приветствовали друг друга. Спустя мгновение Лагхупатанака сказал Хиранье: «Иди в свое жилище. Я поищу еды». Сказав это, он покинул ее, углубился немного в чащу леса и, увидев там убитого тигром дикого буйвола, досыта наелся, взял с собою кусок мяса, подобный цветку киншука[259], вернулся к Хиранье и позвал ее: «Выходи, выходи, дорогая Хиранья! Покушай мяса, которое я принес». А она, тоже будучи внимательной и заранее приготовив ему много проса и рису, сказала: «Дорогой! Покушай рис, который я достала, как могла». И они, несмотря на то, что были сыты, стали есть, чтобы показать взаимную дружбу. Ибо это — зерно дружбы. Сказано ведь:
