В сердце донжона находился инжинариум, укрепленное святилище посреди крепости и запечатанная молельня Богу-Машине, построенная вокруг сияющих колец плазменных реакторов станции. Сейчас, как и на протяжении предыдущих шестидесяти семи лет, там заправляла магос Шаннери из Адептус Механикус.
Как и в предыдущие шестьдесят семь лет, магос совершала бесконечное пешее паломничество по мосткам на «экваторе» шарообразного корпуса установки. Шаннери уже давно приказала аугметическим ногам непрерывно ходить вокруг реактора. И, пока тело механикума шагало, разум её работал.
Из спины магоса вырастали две идентичные конструкции черного железа, сработанные в виде крыльев серафима, усеянные ауспиками и вокспондерами — передатчиками, благодаря которым Шаннери постоянно находилась в единении с каждым машинным духом в её инжинариуме. Она ощутила внезапную лавину информации, устремившуюся по проводам в момент приема сообщения Квалом — так же, как ощущала потоки энергии, изливающиеся из реакторного ядра, и процессы, что шли в псайк-машинах, установленных в башенках-гнездах. Магос была слепа, как и астропаты, и десятилетиями не использовала свои примитивные органы чувств.
Произошло нечто странное, нечто любопытное — импульс энергии проник через поглотители и обереги, созданные для отведения любых накопленных потенциалов. Он был слабым, очень слабым, и, казалось, исчез сразу же после того, как привлек внимание Шаннери.
Механикум не остановилась в своем медленном странствии по окружным мосткам. Перенаправив данные наблюдений через савант-сервитора в личные записи, магос мысленно запустила подпрограмму для поиска совпадающих показателей и занялась другими делами.
В надзорном зале восприятие Шевенна металось от одного дрейфующего звука к другому, хотя он не должен был ничего слышать. Судя по оттенкам, они исходили из разума Мастера Отранто, но где был сам астропат? Эти пульсации, обрывочные мысли, отмеченные страхом и злобой, проникали на галереи в неожиданных местах, двигались слишком быстро и неприметно, не оставляя надежных зацепок.
Шевенн отреагировал на происходящее не так оптимистично, как Шаннери. Он не мог определить источник импульсов, но не выбросил их из головы. Послав предупредительный сигнал, как звуковыми, так и мысленными волнами, он направил гонца к начальнику стражи, на пост, расположенный за клеткой самого мастера-дозорного.
На каждом уровне старой крепости, перестроенной в Бастион Псайкана, имелись балконы, круглые обзорные башенки и наблюдательные пункты, входящие в общий ансамбль. Командные и смотровые посты, разумеется, были необходимы на случай бунта или абордажа, но даже при отсутствии угрозы руководящему персоналу цитадели — офицерам, комиссарам и священникам — следовало располагаться в стратегически возвышенных точках. Оттуда они могли наблюдать за подчиненными, а те могли видеть своих начальников. Как и любое другое имперское здание, крепость возводилась с прицелом на то, чтобы сделать понятия власти и субординации реальными, зримыми и осязаемыми.
Это не имело значения для её нынешних обитателей, глаза которых узрели беспримесную славу Его-на-Земле и померкли навсегда. Поэтому, когда новый Бастион был построен на костях старой цитадели, он получил собственные наблюдательные посты. Теперь они располагались в странных местах — углах погребков с провизией; нишах, высеченных в стенах; платформах, неуклюже повисших на стенах высоких помещений. Эти точки были выбраны для обзора не глазами, но разумами.
Тикер Ренц стоял возле одной из таких ниш. Её «смотровая» щель была неаккуратно вырублена в стене Главного проспекта, коридора с высоким сводчатым потолком, проходящего через самое сердце донжона. Ренц стоял и наблюдал. Десять минут назад Мастер Отранто прошагал в ту сторону и уже должен был вернуться. Именно здесь он планировал встретиться с этой женщиной, Иланте.
Тикер знал это, поскольку, хоть и протестовал, но сам приказал отправить ей весточку. Он знал, какое расстояние необходимо преодолеть Иланте, чтобы добраться сюда, знал, какой дорогой она пойдет. Отранто уже должен был дойти до нужного места, встретить её и вернуться назад. Вернуться, чтобы Ренц мог поговорить с ними обоими. Да, это будет кошмарная встреча, но Тикер не собирался отступать.
Но когда они сошлись… Ренц снова уставился вдоль Главного проспекта. Почему старик так внезапно развернулся и зашагал прочь?
На проспекте кто-то появился, но это оказался не Мастер. Два человека в униформе, зеленой — линейного флота и кремовой — успокоителей, направлялись к Тикеру. Двое его самых доверенных сподвижников, Кито и Дешен.
— Где Отранто? — злобно спросил Ренц. — Он ушел в ту сторону, встретить эту свою женщину. Куда он делся?
Из-за сказывающегося напряжения его речь становилась неразборчивой.
— Что она сказала ему, или сделала? Что произошло?
Дешен и Кито посмотрели друг на друга, а затем снова на Тикера, который начал бледнеть. Разведя руками, Дешен заговорил, но тут из донжона позади них донеслись тревожные сигналы.
На борту заблокированного дромона, который находился под усиленной охраной в доке, расположенном в одном из углов Куртины, посланник Лоджен услышал тот же звук. Он исходил из пасти серебряной горгульи, установленной на рабочем столе в его корабельном офисе. «Жучки» — вокс-воры, которых Лоджен аккуратно установил по всему бастиону — ретранслировали тревожный перезвон.
Посланник не запаниковал и не заспешил. Перегнувшись через пюпитр, на котором он работал, Лоджен последовательно нажал несколько клавиш на вызывном амулете. Через какое-то время на панели вновь зажглись бессловесные сигналы подтверждения, указывая, что его люди выдвинулись на предписанные позиции в причальной башенке, ангаре под ней и на Большой причальной магистрали, окружном туннеле, который проходил по всему периметру Куртины и соединял её доки.
Тревожный звон не умолкал, и, когда к трансляциям вокс-воров добавились первые сообщения от шпионов Лоджена, он встал из-за стола и начал проверять оружие, спрятанное под свободными, богатыми одеяниями посланника. Если сообщения означали то, что они означали, ему стоило приготовиться к быстрому и скверному развитию событий.
Пульсации распространялись и усиливались. Они просочились в гнезда, и многие астропаты, бывшие на тот момент в единении с Башней, подверглись бомбардировке необъяснимыми образами гнева, боли, бегства, черноты и багрянца, а также волн паники. Импульсы проникли в надзорный зал, где окружили Шевенна, мощно диссонируя с тревожными сигналами и наполняя его пси-чувства лихорадочными, нервирующими миражами. Обвиваясь и обтекая вокруг хоров и младших астропатов, они пугали псайкеров до пароксизмов и спазмов. До конца дня четверо обитателей Бастиона были застрелены их витиферами; шаткие разумы псайкеров, подвергшиеся атаке в самое неподходящее время, не смогли достаточно восстановиться для противостояния варпу.
Пульсации пробрались и в разумы старших астропатов, которые отразили атаку за счет воли и опыта, и даже в головы «затупленных». На протяжении последующих месяцев на станции попадались не-псайкеры, терзаемые снами о лихорадочной погоне, свирепом насилии и боли.
Шевенн больше часа сражался с психическим выбросом, направляя псайкеров из одного помещения в другое, в зависимости от того, где собирались или рассеивались грозовые облака нервной энергии, а люди слетали с катушек или, напротив, приходили в себя. Мастер-дозорный жонглировал оберегами, печатями и амулетами, посылал успокоителей и стражей то в одну, то в другую часть Башни, которые вспыхивали или утихали перед его мысленным взором.
Смена Шевенна почти заканчивалась, как и его ментальные силы, когда он сумел найти закономерность в пульсациях, отыскать их источник и обнаружить след псайкера, оставившего их. Ещё полчаса ушло на то, чтобы подать сигналы чрезвычайного положения, взломать печати на кое-каких секретных приказах и привести в исполнение давно не применявшиеся протоколы. Ещё два часа заняли скрупулезные распоряжения и клятвы, личные и совместные утверждения, и только после этого стало возможным вскрыть замки на тяжелой бронированной двери в покои Мастера.
А затем пораженные очевидцы потратили целых несколько минут, чтобы разобраться в происхождении раны на трупе Отранто, понять её значение и сообразить, что астропат умер не от естественных причин и не был одержим.
Произошло убийство.
Глава вторая
Шира Кальпурния читала инфопланшет.
«В субэкваториальных пустынях Клейцен-Онжере состояние тысячелетних почв планеты ухудшилось до такой степени, что местные жители были не в силах исправить положение. Уровень грунтовых вод опустился слишком низко, и земля рассохлась до состояния абразивного оранжевого гравия. В середине долгого дня пустыня выдыхает пузыри приповерхностного воздуха, насыщенного химическими соединениями, которые вызывают резь в глазах и высыпания на коже. Бактерии, содержащиеся в этих выбросах, инфицируют любые порезы или потертости. Единственным убежищем являются цепочки достаточно высоких столовых гор с крутыми склонами: песчаные испарения, не достигая их вершин, в итоге охлаждаются и снова уходят в грунт.
