Ранд знал: она расскажет, что имела в виду, надо только попросить. Прежде Мин говорила о своих видениях неохотно, но с тех пор многое изменилось. Попроси он, и она готова рассказать что угодно и о чем угодно, даже если ей это не нравилось.
Заткнись! — мысленно приказал Ранд Льюсу Тэрину. Исчезни! Ты мертв! Мертвец, однако же, не умолк — в последнее время такое случалось все чаще, — а продолжал бубнить, что ты предаешь своих друзей, а друзья предают тебя.
— Ты видела что-нибудь, касающееся меня? — спросил Ранд.
Благодарно ухмыльнувшись, Мин по-приятельски — по-приятельски ли? — припала к его груди и, прихлебывая пунш, принялась рассказывать.
— Когда вы с Перрином оказались рядом, я вновь увидела этих светляков и мрак, еще более непроглядный, чем раньше. Уф, нравится мне этот дынный пунш. Но пока он оставался в этой комнате, мрак не поглощал огоньки светляков с такой скоростью, как прежде, когда ты был один. И еще я заметила. Дважды он должен быть рядом с тобой, иначе… — Она опустила голову, уткнувшись в кубок, так что Ранд не мог видеть ее лица. — Короче говоря, если его не окажется рядом, с тобой случится что-то плохое. — Голос ее звучал испуганно.
— Очень плохое.
Ранд не стал спрашивать, что именно, где да когда, ибо понимал: Мин выложила ему все, что знала сама.
— Значит, мне просто придется держать Перрина при себе, — промолвил Ранд по возможности бодро. Он не хотел, чтобы Мин пугалась.
— Не знаю, будет ли этого достаточно, — пролепетала она, уткнувшись в свой пунш. — Если его не будет, беда случится обязательно, но это еще не значит, что в его присутствии она непременно тебя минует. Тебе будет плохо. Ранд, очень плохо. При одной только мысли об этом мне становится…
Ранд приподнял ее лицо и с удивлением увидел льющиеся по щекам слезы.
— Мин, прости меня, — ласково сказал он. — Я и не знал, что эти видения причиняют тебе боль.
— Что ты вообще знаешь, пастух, — пробормотала она и, достав из рукава кружевной платочек, промокнула глаза. — Просто соринка попала. Велел бы лучше Сулин подметать почаще, а то развели здесь пылищу. — Платочек со взмахом исчез в рукаве. — Ну ладно, мне надо вернуться в «Розовый венец». Я задержалась, чтобы рассказать тебе насчет Перрина.
— Мин, будь осторожна. Может, тебе не стоит приходить ко мне так часто? Сдается мне, ежели Мерана прознает, чем ты занимаешься, она тебя по головке не погладит.
Ответная ухмылка живо напомнила ему прежнюю Мин, да и глаза, хоть и затуманенные слезами, лукаво поблескивали.
— Позволь мне самой о себе позаботиться, пастух. Они думают, что я, разинув рот, любуюсь красотами Кэймлина, как всякий деревенский простофиля. А не приходи я сюда каждый день, откуда бы ты узнал, что они встречаются со здешней знатью?
Об этом Мин узнала совершенно случайно, увидев, как в окне богатого дома на мгновение показалась Мерана. Дом, что оказалось нетрудно выяснить, принадлежал лорду Пеливару. Считать эту встречу случайной было бы в высшей степени наивно.
— Будь осторожна, Мин, — твердо повторил Ранд. — Я не хочу, чтобы тебе из-за меня досталось.
Мгновение она молча смотрела на него, затем поднялась и коснулась его губ мимолетным поцелуем. Впрочем, мимолетным ли? Уходя, Мин всякий раз целовала Ранда на прощание, и с каждым разом — или это ему только мерещилось? — поцелуи ее становились все крепче и крепче.
— Мин, лучше бы ты этого не делала, — пробормотал Ранд. Еще можно позволять девушке сидеть у тебя на коленях, но поцелуи могут завести слишком далеко.
— Ты пока еще говоришь без слез, пастушок, — улыбнулась она. — И без запинки.
Взъерошив Ранду волосы, словно десятилетнему мальчишке, она направилась к выходу, да так грациозно, что Ранд просто не мог не смотреть ей вслед. Неожиданно Мин обернулась:
— Эй, пастух, да ты никак покраснел? А я-то думала, что жара на тебя не действует. Ну да ладно, я только хотела сказать, что буду осторожной. И приду к тебе завтра. Обязательно надень чистые носки.
Лишь когда за ней затворилась дверь, Ранд перевел дыхание. Чистые носки? Да он меняет носки каждый день! Да, непросто иметь дело с женщинами, даже такими, как Мин. Ранд мог бы притворяться, будто она нисколько его не волнует, или же ему лучше сдаться и начать заикаться. Или лучше попросить ее?.. Тогда она, конечно, перестанет так себя с ним держать, но и начнет поддразнивать, а Мин любит поддразнивать. Но оттолкнуть ее, проявить холодность и суровость он не мог. Мин — верный друг. Ведь не мог бы он оттолкнуть Авиенду или Илэйн? Эти имена пришли ему на ум первыми, но они явно не подходили случаю. Может, Мэта с Перрином? Так или иначе, он не мог понять, почему до сих пор чувствует себя наедине с ней неловко. Пора бы привыкнуть ко всем ее шуточкам, а он смущается.
С того момента как прозвучало упоминание об Айз Седай, голос Льюса Тэрина становился все громче, и сейчас Ранд отчетливо слышал каждое слово. Раз они пытаются вступить в сговор со знатью, я должен буду что-нибудь предпринять.
Убирайся! — скомандовал Ранд.
Их девять. Пусть они и невежды, это опасно. Слишком опасно. Им нельзя позволять… Нельзя. Нет… нет…
Убирайся, Льюс Тэрин! Ты мертв!
Я не мертв! — взвыл голос. Заслуживаю смерти — да. Но я жив. Жив! Жив! Жив!
Мертв! — закричал Ранд в ответ. Ты давно мертв, Льюс Тэрин!
Жив… Голос удалялся, но, пока он не стих, в голове Ранда звучало: Жив… жив…
Содрогаясь, Ранд наполнил кубок и залпом осушил его. Оказалось, что он вспотел, даже рубаха прилипла к телу. Сконцентрироваться снова удалось не сразу. Льюс Тэрин становился все более настырным. Но если Мерана действительно плетет интриги с вельможами, особенно с теми из них, кто готов поднять мятеж, коли Илэйн не объявится в ближайшее время, ему и впрямь придется что-то предпринять. Одна беда — Ранд понятия не имел, что именно.
Убить их, донесся шепот Льюса Тэрина. Девять слишком опасны, но если я убью нескольких… и прогоню прочь… убью… заставлю их бояться меня… Я не умру снова… Я заслуживаю смерти, но не хочу умирать… Хочу жить!.. Льюс Тэрин зарыдал.
Ранд снова наполнил кубок и попытался не слушать.
Возле Ориганских Ворот, ведущих во Внутренний Город, Демира Эрифф замедлила шаг. Встречные мужчины таращились на нее с восхищением, и она в тысячный раз сказала себе, что надо перестать носить доманийские платья, — и в тысячный раз тут же об этом забыла. Не в платьях дело. Если какой-нибудь мужчина, не поняв, что перед ним Айз Седай, проявит излишнюю прыть, достаточно объяснить, с кем он вздумал заигрывать. Это отвадит любого.
Сейчас ее внимание привлекали лишь Ориганские Ворота — огромная, отделанная белым мрамором арка, прорезавшая белокаменную стену. Поток людей, подвод и экипажей лился сквозь них как река. Охранявшие ворота айильцы вроде бы ни к кому не присматривались, но Демира прекрасно знала, что это не так. Они видели все, и Айз Седай узнали бы с первого взгляда. Кроме того, айильцы следили за ней от самой гостиницы — их штаны и куртки, сливающиеся со скалами, на многолюдных городских улицах бросались в глаза. Итак, даже если бы она захотела рискнуть и не побоялась навлечь на себя гнев Мераны, любая попытка пробраться во Внутренний Город в нарушение запрета ал'Тора обречена на провал. Как все же возмутительно, что Айз Седай приходится испрашивать разрешения у мужчины! А ведь и надо-то лишь повидать некоего Милама Харндера, второго хранителя дворцовой библиотеки. И ее давнего — уже в течение тридцати лет — соглядатая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
