– Hi, – произнесла тоненьким голоском девочка и улыбнулась.
Николай перестал приближаться к детям и остановился, рассматривая их с дистанции всего нескольких шагов. Всего их было около двух десятков, и большая их часть несла на себе печать врожденных уродств. Невероятно широко расставленные большие, полуприкрытые глаза, не излучающие и малой толики сознания и разума. Застывшая на лице улыбка непропорционально большого беззубого рта. Крохотные руки с недоразвитыми пальцами. Заячьи губы и какая-то чешуя на лице…
Это было ужасное зрелище, которое весьма кстати дополнял уродливый старик с завязанными слепыми глазами. Николай попятился. Седая девочка с белыми глазами перестала улыбаться. Она лишь вздохнула и грустно произнесла:
– Bye.
Васнецов сделал несколько шагов, пятясь назад и, наткнулся спиной на что-то. Обернувшись, он увидел, что дорогу ему перегородил высокий бородатый рейнджер. Тот ухмылялся и толкнул Николая легонько в плече. Затем вытянул руку, указывая пальцем на детей и, что-то заговорил.
Васнецов не понимал ни слова. Но вдруг где-то в сознании он стал улавливать тот смысл, который хотел донести до его разума своим монологом этот американец. И не зная языка, он вдруг стал понимать все…
– Что, страшно на это смотреть, русский? А ты смотри! Смотри внимательно! Это вы сделали! Это из-за вас эти дети такие!
– Дети, – пробормотал Николай, – Дети такие… Из-за нас такие дети…
Васнецов мотал головой, принимая из глубин своего сознания понимание того, что говорил на своем языке американец.
– Дети значит… – Николай вдруг пристально посмотрел рейнджеру прямо в глаза. Ухмылка стерлась с лица охранника от этого взгляда. – Детей значит жалко?! – Воскликнул Васнецов и толкнул рейнджера в ответ ладонью по плечу. – А ты думаешь, что на моей родине досталась детям лучшая доля? И с кого мне теперь спросить? С тебя, американец? А может ты считаешь, что есть где-то на земле места, где бог миловал детей и они не рождаются уродами? И кто их сделал такими, а? Детей тебе жалко стало?! А раньше вы все, бараны, о чем думали, вашу мать!!! О чем вы, сука, раньше-то думали все, и ваши и наши и все на земле!!! Когда свою планету бурами наизнанку выворачивали, о чем думали?! Когда насиловали ее скважинами нефтяными да газовыми, о чем думали!!! Когда вытряхивали из планеты все недра, так словно последний день на ней живете, о чем думали!!! Когда в моря и реки отходы сливали без зазрения совести!!! О чем вы думали, когда ковали ракеты и танки!!! Когда планировали войны и спецоперации ВЫ ВСЕ ТВАРИ, О ЧЕМ ДУМАЛИ!!! Вы думали о том, какими дети у вас родятся, когда вокруг них копоть и смрад?! Вы думали о детях, когда гены свои поражали табаком и спиртом, наркотой и скотством?! А вы думали о том, что если при всем при этом вы не выскребете своих детей в канализацию на докторском столе, и они все-таки родятся, то какими вы их вырастите?! Подобными ВАМ?! А какую землю вы им оставите, после того погрома, который учинили с его природой!!! Думали?!!! А теперь детей жалко стало, свинья!!! Опомнились, да?!!!
Из комнаты выскочил Варяг. Он миновал недоуменно глядящих на разбушевавшегося Николая охранников и схватил его за плечи.
– Ты чего опять натворил?! – воскликнул он.
– Чего я натворил?! Я?! Это вы все что натворили?! Это мой мир! Вы мне его таким оставили в наследство! Только мне повезло родиться чуть раньше, и я не стал уродом с двумя головами! Вот ты в рейдах своих много нормальных детей видел?! А? Да большинство такие же! Новое поколение ядерной зимы! А наш век закончится и что им делать без нас, если мы этот мир спасем, а?!
– Да что на тебя нашло? Что за бес вселился?
– Людоед! Людоед вселился! Отвали! – Васнецов оттолкнул Яхонтова и направился обратно в комнату.
– Черта с два Людоед стал бы себя так вести, – проворчал Варяг, идя следом.
– А я веду себя именно так.
Он вернулся в комнату и завалился на кровать, зарывшись в звериную шкуру.
66. THE GREAT INQUISITOR
Топот армейских ботинок слышался повсюду. Они бежали подгоняемые воем сирены. Из двери душевой выскочил раздетый и мокрый метис Сантана.
– Командир, что случилось?! – крикнул он, прыгая на одной ноге, натягивая на вторую тапок и придерживая промокшее полотенце, обмотанное вокруг бедер.
Бегущий, как и все майор Джон Тиббетс бросил на него мимолетный взгляд и притормозил.
– Лейтенант! Ты почему в душе во время смены?! – рявкнул он.
– Так мы с четвертым звеном же играли! Я вспотел и провонял, как чертов скунс! Что случилось, командир?!
– Тревога, ты что не слышишь?! Бегом в самолет!!!
Пронзительные повизгивания сирены вдруг сменились непрерывным нарастающим воем. Многие из бегущих стали останавливаться и смотреть на ревущие динамики, надеясь, что это какая-то ошибка.
– Красный код!!! – завопил кто-то.
Этот вопль вывел многих из ступора, и они бросились еще быстрее по своим штатным местам.
– Санта Мария, да что же это! – в ужасе закричал Сантана и бросился за своим комбинезоном.
На улице царила нездоровая суета. Сирена выла над аэродромом, усиливаемая эхом и большими громкоговорителями.
– Внимание! Это не учебная тревога! Повторяю! Это не учебная тревога! – кричал до хрипоты из громкоговорителя голос дежурного диспетчера.
Уже стемнело. Всюду горели огни. В стороне трещали лопасти взлетающих вертолетов. Со стоянки срывались электрокары, везущие экипажи самолетов к дальним стоянкам. Если звучит сигнал «Красный код», значит, в небо должно подняться все что летает. Но такого на памяти Джона Тиббетса еще не было. Слева взревели форсажем двигатели очередной пары Ф-22, рвущихся в небо.
Майор подбежал к электрокару с номером его самолета. Его экипаж уже рассаживался.
– А где Сантана, сэр? – крикнул Мак Милан, чьи рыжие волосы были подстрижены под ирокез.
– Подождите меня! – кричал выскочивший из здания лейтенант Сантана, на ходу застегивающий свой комбинезон и, рискуя упасть, наступив на болтающиеся не завязанные шнурки своих ботинок.
Капитан Логан усмехнулся своей белозубой улыбкой на загорелом лице.
– Мучачос! Мы без тебя войну проиграем! Быстрее!
– Какая еще война, кэп?! – Сантана запрыгнул на сидение электромобиля.
– Ты свою мексиканскую задницу быстрее двигать не мог? – проворчал Мак Милан, – В норматив не укладываемся.
– А это что, тренировка? – с надеждой в голосе спросил самый молодой член экипажа, лейтенант Колман.
– Поехали! – Тиббетс запрыгнул на подножку и хлопнул по спине сидящего за рулем капрала.
– А ты, ирландский придурок, запомни, наконец, – беззлобно просопел в адрес Мак Милана Сантана, – Я не мексиканец. Я Пуэрториканец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
